— Ты действительно считаешь, что в нашей ситуации родить ребенка — хорошая идея?

— Конечно, — он сияет, словно я уже на всё согласна. — Ты будешь прекрасной мамой. Мальчишки. С твоими глазами. Только без веснушек желательно. Мальчикам такое не идёт.

— Я буду рожать и воспитывать, а ты с каждым разом всё дольше задерживаться на работе? С клиентками? — он снова подходит ближе и делает единственное, чего я не ожидаю.

Костя становится на колени и, упираясь головой в живот, обнимает за бёдра. Его горячие руки до боли жгут кожу сквозь ткань домашних штанов.

Он всегда чувствовал меня и понимал. Это очередное доказательство, что мы больше не совпадаем совершенно. Иначе он понял бы, что для меня всё это слишком.

— Мирок, я как увидел тебя там, испугался страшно. Будто протрезвел моментально и понял, что натворил. Не знаю, за каким чёртом ещё гадостей потом наговорил. Я на самом деле так не думаю, ты же знаешь.

Не хочу это слышать, машу головой и поднимаю руки, чтоб заткнуть уши. Рукав домашней кофты соскальзывает до локтя, оголяя мою счастливую повязку. Костя её замечает и меняется в лице.

— Это что? Мирра, ты совсем дура, что ли?!

Вот здесь можно ставить точку. И минуты не прошло, как он из жалостливого и ласкового котика превратился в жестокого и холодного мужчину. Снова первым делом выяснение отношений, а потом уже решение проблем. Я больше так не хочу.

Костя резко поднимается, дёргает на себя руку и начинает хаотичными движениями срывать бинт. Тянет в разные стороны, пытается найти конец, но ничего не выходит. Он липкий эластичный и не рвётся, а только неприятно врезается в нежную кожу и рану. Мне хочется скулить от боли и обиды, но я держусь, глядя на беснующегося всё ещё мужа. Костя дёргает особенно сильно, разрывая рисунок улыбки на жёлтом бинте пополам. От этого движения повреждённая кожа на ранке лопается, и на месте небольшого волдыря выступают капельки крови.

— Что это?! — он почти кричит, а мне больше неинтересно.

Мне почти безразлично и холодно рядом с ним. Я просто наблюдаю, как капельки становятся всё больше и сливаются в одну, стекая тонкой струйкой вниз по запястью.

Хотел крови и добился своего.

— Обожглась случайно, ничего криминального, — говорю спокойно, зная, что, когда он уйдёт, начнётся буря. — Кость, ты действительно думал, что стоишь того, чтобы вены резать? Мне кажется, того, что со мной происходит, уже многовато будет. Я не заслужила всей этой боли.

Вдох-выдох. Только продержаться, ещё несколько минут и несколько фраз.

Все эти дни я крутила наш разговор в голове, выстраивала фразы в ряд, меняла местами слова, выбирала самые болючие, заучивала, но сейчас… Сейчас просто хочется, чтобы он услышал меня и по-настоящему понял, что назад пути нет.

— Не будет у нас с тобой общего будущего, — аккуратно вынимаю руку из его стального захвата и решаюсь заглянуть в не менее стальные глаза. — Ты меня совершенно не слышишь, и я не понимаю, к чему это сегодняшнее выступление. В прошлый раз ты очень красноречиво дал понять, что я тебе не нужна. Пускай так и будет. Уходи, Жданов, — отворачиваюсь, чтобы не смотреть и взять салфетку вытереть кровь.

— Мирок, я болван. Наговорил глупостей, но я же люблю тебя.

— Откуда мне знать, что сейчас тоже не глупости? Или завтра найдутся какие-то новые обстоятельства, которые повлияют на твоё мнение? Нет, Кость. Ты слишком поздно вспомнил обо мне. Я больше не хочу.

Он собирается ответить, но в дом влетает, не разуваясь, одна грозная валькирия. Становится на мою защиту, пытаясь спрятать за спиной.

— Ко-о-остя, давно не виделись. Что пришёл? Сладенького захотелось? Я могу добавить.

— А ты не обнаглела лезть не в своё дело? — скалится он.

Машка что-то собирается ответить, судя по тому, как у неё шерсть становится дыбом, но я обрываю Костю, чтобы не начался скандал.

— Тебе пора, — выныриваю из-за спины Машки. — Костя, этот разговор ничего не изменит, поверь. Не приезжай сюда больше. Я постараюсь, чтобы моя почта тебя не беспокоила, как-нибудь заеду за оставшимися вещами. И нужно будет что-то придумать с разводом, — выдыхаю это страшное слово вместе со всем кислородом в организме.

Всё замирает. Кажется, даже кровь в венах останавливает свой бег. Боюсь шевелиться и даже дышать. Если я сейчас сдамся и расскажу о своих догадках, он меня больше никогда не отпустит. Мы будем ходить по кругу снова и снова. Мне придётся терпеть его измены и ложь и с каждым разом всё сильнее ненавидеть себя.

Представить не могла, что с нами такое может случиться, что мне придётся делать такой выбор. С Костей всегда было уютно, тепло и безопасно. Но сейчас кто-то другой долго смотрит мне в глаза, выискивая хоть немного желания всё вернуть, и упирается в глухую стену.

— Это не конец, Мирра. Я знаю, что сломал тебя. Знаю, что сделал больно, но постараюсь всё исправить, — говорит он, а я больше не верю ни одному слову.

— Оставь ключи, пожалуйста, — шепчу, а сердце всё ещё не бьётся. Я своими руками обрываю последние ниточки между нами.

Холодный металл и неожиданно холодные пальцы касаются моей кожи. Он больше ничего не говорит. Просто уходит.

— Ты в порядке? — обнимает меня Машка.

— Нет. Во всех смыслах нет.

Меня начинает мелко потряхивать. То ли это откат от беседы с Костей, то ли страх произнести вслух следующие слова.

— Вот Жданов — скотина, умеет настроение испоганить!

— Я, кажется, беременна, — выдаю на одном дыхании. — Я не просто так вернулась домой вчера. Мне стало нехорошо и…

— Ты тест уже сделала? — как всегда, рвётся в бой Машка.

— Нет. Вчера негде было взять, утром Костя обнаружился.

Маша очень быстро берёт всё в свои руки, а точнее ключи от моей машины, и едет в магазин. Я не успеваю убрать все последствия пребывания Кости, как она возвращается и вручает мне небольшой пакет.

— Все, что нашла. В дальнем магазине был последний, а у тёти Кати три, но все просроченные. Лучше, чем ничего. Вперед, — говорит, заталкивая меня в ванную.

Я растерянно стою с ворохом коробочек и не знаю, с чего начать. Цветастые, жизнерадостные упаковки, украшенные счастливыми пузатыми дамочками, не очень-то воодушевляют в такой ситуации, но всё равно приходится действовать по инструкции.

Выкладываю на раковине в ряд все тесты и отворачиваюсь к противоположной стене на положенные три-пять минут.

Не так и просто встретиться со своим будущим.

Раз, два, три. Считаю про себя секунды. Они тянутся долго-долго, как жвачка, лениво высыпаясь песчинками сквозь пальцы.