Если я когда-нибудь встречу ее сестру, то точно познакомлю ее лицо со своим кулаком.

― И ты добилась этого, ― говорю я, притворяюсь, что попал мячом в корзину. ― Точное попадание. Вот, что я тебе скажу.

― Спасибо, ― благодарит меня Брук с небольшим смешком, откидываясь назад на потрескавшуюся зеленую кожу сидения в кабинке.

Похоже, что она все еще не догадывается, как сексуально выглядит. Как изгиб бровей придает ей любопытное выражение лица. Они словно рамки, обрамляющие ее глаза, в которых светится ум. Бесконечные ресницы, полные губы, длинные темные волосы, которыми у меня, до сих пор, не было возможности насладиться в полной мере… Ага. Полный набор.

Барабаню пальцами по столу.

― И что собираешься делать с детьми, когда ты на работе? После того, как я уеду, я имею в виду.

Брук трясет своей головой, гигантский конский хвост раскачивается в такт.

― Без понятия. Думаю, если Моника, действительно, появится завтра… и, возможно, потом, то я смогу заниматься этим, пока мои родители не вернутся из Шотландии. Мой отец не в состоянии присматривать за девочками, и я ненавижу то, что мне придется повесить на маму дополнительную ношу. Но если девочки будут спать большую часть времени, возможно, она сможет справиться с этим.

― Когда они возвращаются?

― Примерно через две с половиной недели, ― я приподнимаю брови, но все понимаю. Отец Брук болен; должно быть, это был последний шанс ее родителям съездить куда-нибудь вдвоем. ― Если же мама не сможет сделать это, то думаю, мне придется нанять няню.

― Надеюсь, не с помощью крейглиста? ― спрашиваю я, указывая на нее пальцем.

Буква «Л» зависает между нами. Брук улыбается мне чуть заметной сексуальной улыбкой и кладет руки на стол, наклоняясь вперед достаточно, чтобы я мог увидеть в вырезе ее футболки кружево серого бюстгальтера. Дьявол. Чувствую, как мой член мгновенно реагирует, поднимаясь и упираясь в ткань джинс с такой силой, что я даже не был уверен, о такой его способности. Бля-я-я. Видимо, мы оба преданные фанаты Брук Оверлэнд.

Я опускаю руку на колени и пытаюсь обуздать прилив желания ― буквально. Я жестко давлю и глубоко вдыхаю, притворяясь, что всего лишь разворачиваю салфетку у себя на коленях.

― Ты же, на самом деле, предложил помочь мне, а не потому, что беспокоишься обо мне, да? Я имею в виду, что ты хотел переспать со мной, разве нет?

Чувствую, как мой рот растягивает ухмылка.

― Послушай, Всезнайка, я не тот, кто застыл, словно олень в свете фар посреди древесных опилок на детской площадке. Не думай, что я не заметил, как ты смотришь на меня. Если кто и хотел трахнуть кого-то, так это ты, с таким взглядом-то.

― Ладно, хорошо, ― говорит Брук, наклоняясь еще ниже. Ее волосы свисают через плечо на столешницу. ― Но, когда я попросила тебя побыть няней, ты думал лишь о том, как бы забраться ко мне в трусики.

― А вот и нет, ― я наклоняюсь к ней, повторяя ее позу. ― Я, действительно, беспокоился о тебе. Ты несколько наивна, Брук Оверлэнд, особенно для такой Всезнайки.

Она широко улыбается, и мне это настолько нравится, что я наклоняюсь чуть ближе и соединяю наши губы вместе. Скольжу языком внутрь и захватываю ее, прежде чем она успевает оттолкнуть меня. Мгновение она колеблется, но затем возвращает мне поцелуй, и я улыбаюсь.

― Остановись, ― стонет она, когда откидывается назад на своем кресле. ― Не улыбайся, когда мы целуемся.

― Почему нет? ― интересуюсь я, опираясь локтем на стол и подпирая голову рукой. — Это весело. Тебе не нравится целовать парней? Ты могла быть ни-разу-не-трахнутой, но не говори мне, что ты также была ни-разу-не-целованной?

― Я целовалась с парнями, ― отвечает она, когда официантка останавливается, чтобы принять у нас заказ. Брук краснеет из-за ее смущающей улыбки. Ясно, что она видела, как мы сплетались здесь языками.

Мы оба пропускаем кофе и сразу заказываем свежую рыбу, чипсы и пару банок содовой. Мило. Мне нравятся девушки, которые не стесняются поесть. А вот которые выбирают салат и прочее похожее дерьмо, пугают до усрачки. Что, черт возьми, это значит?

― С кем? ― спрашиваю я, когда официантка уходит.

Брук поднимает бровь. Мне пи-и-ипец как хочется проколоть ее. Это ведь, как бы, мое искусство. Да, да — странная форма искусства, но что тут скажешь? Мне нравится человеческое тело. Нравится украшать его тем способом, который я знаю: с помощью иглы и металла. Брук… такая красивая. Все, что мне, действительно, хочется украсить — это ее идеальную бровь. Интересно, она позволит мне, если я спрошу? Или у биостатистиков не бывает пирсинга?

― С кем что? ― переспрашивает Брук, пока улыбается, глядя на Сэди. В данный момент малышка занята тем, что запрокинув голову назад, ротиком образует букву «O», когда смотрит на потолок. Черт. Думаю, я очень люблю детей. Кинзи… в общем, я работаю над тем, чтобы научиться любить и ее.

― С кем ты целовалась?

Брук корчит рожицу и наклоняет голову в сторону, волосы раскачиваются туда-сюда.

― Почему тебя это заботит?

Я пожимаю плечами, и она вздыхает, глядя в потолок, как и Сэди.

― Просто любопытно. Была ли ты паинькой, которая целовалась только с одним парнем в старшей школе? ― Брук переводит свой взгляд обратно на меня и щурит глаза.

― Однажды я целовалась с парнем Ингрид. Ну, больше чем целовалась, вообще-то. Мы почти переспали, но затем она пришла домой и застукала нас. Может быть, я задолжала ей за это?

Я смеюсь, и Брук снова улыбается. Мне нравится выражение ее лица. Хочется продолжать с ней разговор только ради того, чтобы увидеть, как сжимаются ее губы, как появляются маленькие ямочки на ее щеках.

― Посмотри-ка на себя, а ты, оказывается, плохая девчонка, ― говорю я, глупо улыбаясь. ― Измена с парнем своей сестры. Это гораздо круче, чем просто перепихнуться с нянькой.

Брук снова смеется, комкает свою салфетку и бросает в меня, пока я посмеиваюсь над ней.

― Ну, когда ты преподносишь это в таком свете, то это звучит чертовски гадко. А ты старше меня, знаешь. На семь лет. И если уж кто из нас двоих должен быть слизняком, так это ты.

Я кладу руку себе на грудь.

― Эй, мне польстило, что твой выбор пал на перепихнуться с няней. А потом ты берешь и оскорбляешь меня? Это гадко, Брук Оверлэнд.

Она пинает меня ногой под столом, а я медленно и лениво подмигиваю ей. Чувствую… Не знаю, что я чувствую прямо сейчас, но это необычные чувства. Это… выбивает из колеи и вызывает теплые чувства. Думаю, что ощущаю… бабочек или типа того? А бывают бабочки у парней?

Какого хера…

Сижу и чувствую, как мое выражение полуудовольствия сползает с моего лица. Брук замечает это и напрягается, выпрямляясь на своем месте.

― Что случилось? ― спрашивает она с ноткой паники в голосе.

Ааа, чувак. Теперь ты пугаешь бедную девочку. Более неловко стать уже просто не может.

― Я просто… мне нужна минутка, ― я аккуратно откатываю Сэди от стола, спешу прямиком в мужской туалет и закрываюсь в безвкусной бело-синей ванной. Фальшивая рыбина смотрит на меня со стены, пока я пытаюсь взять под контроль свое дыхание, затем поворачиваюсь и гляжу на себя в зеркало. Я выгляжу все также, но чувствую себя странно.

Думаю, что впервые в жизни я действительно попал.

Я хватаюсь руками по обеим сторонам фарфоровой раковины, яркие цвета моих татуировок выглядят вульгарно на фоне флюоресцентного освещения. Когда поднимаю взгляд, мое лицо выглядит бледным. Господи, Зэй, возьми себя в гребаные руки. Я тереблю языком пирсинг в губе и смотрю на себя вниз.

Я ― двадцатидевятилетний боди-пирсер/няня, который в настоящее время одержим девчонкой ― полной своей противоположностью: ей нравится агрессивная музыка; она изучает что-то, что я даже не могу произнести; с двумя детьми в придачу; да к тому же слишком юна для меня.

Но она так мне нравится. Я хочу, что… заявить права на нее или что? Пометить ее? Я веду себя, как дикий самец в каком-то документальном фильме о природе, который отбивается от других парней своими рогами.