Брук Оверлэнд словно музыкальный инструмент, на котором я играю. Я использую свое тело, чтобы лишить ее всяческого контроля, привести к финалу. Хочу, чтобы она опала в моих объятиях со слезами, пощипывающими в уголках глаз, откинув голову назад. Чтобы она задыхалась, плакала и содрогалась в моих руках.

Брук немного сопротивляется подступающему наслаждению, борется с оргазмом и пытается оттолкнуть меня. Но я не отпускаю ее. Притягиваю ближе к себе, когда ноги Брук больше не держат ее, и весь вес ее тела падает на меня. Ее киска крепко сжимает меня, и из моего горла вырывается тихий рык.

Я утыкаюсь лицом в плечо Брук и трахаю ее у стены, пока не чувствую в голове яркий взрыв цвета, когда исчезают все мысли, заботы, правила и прочая ерунда. В секунду прозрения во время оргазма, я вижу Брук во всем ее диком великолепии. Чувствую себя животным, которое только что нашло свою половинку, увидело ее, стоящую на другом конце поля, и просто знающее, что это она.

Но, черт возьми, это так глупо! Что за хрень лезет в мои мысли?

Я жестко кончаю. Мое тело изливается в тело Брук, а пальцы крепко сжимают ее, оставляя синяки. Потом на меня накатывает волна облегчения со странной паникой, когда я выхожу из нее, и, наконец-то, позволяю рукам освободиться от веса ее тела.

Брук не может стоять. Ее спина прислонена к стене. Она сползает на пол, ее правая нога все также стоит на ступеньке. Это так дико сексуально: бедра широко разведены, ноги блестят от ее собственного наслаждения, дыхание затруднено, губы открыты, а голова откинута назад.

Я отступаю на несколько шагов, раздираемый миллионом незнакомых эмоций. Которых я не понимаю. Мое сердце бешено колотится. Брук обнимает себя руками и закрывает глаза, борясь за каждый вдох.

Не могу перестать смотреть на нее. В голове каша. Я стягиваю презерватив и поправляю штаны. У меня было… ну, скажем так — много секса. Но это… это… в этом не было ничего особенного, ну сами подумайте: никаких особых поз или игрушек, или какой еще хрени, но все же…

Прямо сейчас я ничего не делаю, потерявшись в собственных мыслях.

Подхожу к Брук и присаживаюсь рядом с ней, борясь с отчаянным желанием съебаться отсюда. Я не такой, как некоторые мои друзья, долбанутые на всю голову, когда какая-то цыпочка проводит с ними ночь и желает остаться на завтрак. Так о чем я? Ах, да. Быть взрослым. Пригласить ее на обед или еще куда-нибудь и не быть задницей.

Это… Я никогда в жизни не был так напуган. Я знаю эту девчонку всего несколько дней. Она все такая же незнакомка для меня, как и любая другая, что заходит в мой салон. Впрочем… она ощущается кем-то, кого я должен знать.

— Эй. — Я убираю с лица несколько выбившихся прядей волос. — Ты в порядке, Всезнайка?

Она издает какой-то странный звук, то ли полувсхлип, то ли полусмех, который вызывает у меня улыбку.

— И это то, что я упускала все эти годы? Я чертова идиотка!

Я довольно посмеиваюсь, присаживаясь на корточки перед ней и кладу ее руки себе на колени, большими пальцами поглаживая костяшки ее пальцев.

— Не-а. Никто так не хорош, как старый добрый Зэй, — подмигиваю я, когда она поднимает на меня свой взгляд из-под водопада шоколадных волос. Ее тушь размазалась двумя темными полосами под глазами, как и в первый раз, когда я пришел к ней домой. Я поднимаю руку и большим пальцем стираю одну из них.

— Не называй себя старым. — Она шмыгает носом, а потом смеется. — Это отвратительно.

Моя улыбка становится чуточку теплее. Паника снова вспыхивает во мне, но я отбрасываю ее прочь. В чем дело? В том, что Брук нравится мне чуть больше, чем обычно другие девушки? Ну, хорошо. И пусть разверзнется ад или начнется потоп, но, когда мой брат вернется в город, с меня хватит. Баста. Вернусь в Вегас, и прощай Брук.

— Давай. Я провожу тебя наверх.

Я поднимаюсь и помогаю ей встать на ноги. Когда она спотыкается на своих каблуках и падает мне в руки, я чувствую, как тепло разливается во мне, и умиротворенность, будто эта девушка должна быть чем-то большим, чем другие. Больше, чем ошибка, перепихон или просто друг.

Но это глупость какая-то. И я не верю в судьбу, чувства и прочую чушь собачью.

Всего восемь дней и все закончится. Навсегда.

Брук Оверлэнд

Я настолько измотана работой и… Зэйденом, что совершенно забыла о том, что детям нужно в школу. Около полудня я в панике просыпаюсь и тянусь в поисках телефона.

Только вместо этого нащупываю обнаженную спину Зэйдена.

Он лежит рядом со мной без футболки и штанов, только в черных брифах. Его ноги запутались в одеяле. Одна рука под головой, а другая тянется по поверхности смятой постели. Он выглядит таким невинным и безмятежным.

Хотя прошлой ночью он был каким угодно, но только не таким.

Обнимаю себя руками и делаю несколько глубоких вдохов, осознавая, что на мне его футболка, на которой написано «Я бы проколол тебя». И спереди она измазана чем-то подозрительным. Я ковыряю пятно своим ногтем, и на моих щеках вспыхивает румянец. Возвращаясь домой всего несколько часов назад, я была полна решимости отказать этому засранцу. Но когда он подошел ко мне в темной гостиной, мне просто захотелось, чтобы кто-нибудь был со мной на одной волне, стоял рядом, смотрел на меня и держал в объятиях.

Фух.

Это было и глупо, и чудесно одновременно.

Я гоню прочь неожиданно вспыхнувшие воспоминания. Дети. Черт.

Школа.

Школа!

Трясу Зэйдена за плечо, и он стонет.

― У детей занятия, ― говорю ему, слезая с кровати.

Хватаюсь за край простыни и выдергиваю ее из-под Зэйдена. Этого движения достаточно, чтобы вырвать его из сна за секунду. Он смотрит на меня и медленно моргает пару раз, прежде чем его рот изгибается в улыбке, которая вызывает слабость у меня в коленях.

Ох.

Или, возможно, у меня уже ноги, как желе. Чувствую жжение и удовлетворение между бедер. Мои мышцы напряжены, так как не часто используются для такого вида… напряжения. Прижимаю к груди смятую белую простыню и плотно сжимаю бедра.

― Зэйден.

Он садится и чешет бритую сторону головы.

― Что случилось? ― бормочет Зэй, пока смотрит на меня, пытаясь прогнать туман из головы. Как только его глаза проясняются, я ловлю тот странный блеск, мерцающий в его бледно-зеленых радужках. Это слегка напоминает страх, но вот он моргает, и блеск пропадает. ― Что за срочность?

― У детей занятия, ― говорю я, пока ищу телефон. ― У меня занятия.

― Эй, Всезнайка. Расслабься.

Я поднимаю бровь, когда оглядываюсь на него через плечо. Вдруг понимаю, что его взгляд приклеен к моей заднице, которая ничем не прикрыта под его футболкой. Черт. Поворачиваюсь и крепко оборачиваю простыню вокруг своего тела.

― Я готов отвезти детей в школу, ― говорит он мне, показывая большими пальцами жест «все в порядке» в моем направлении. ― На следующие семь дней у тебя есть самая лучшая долбанная няня, детка.

Делаю глубокий вдох, волосы падают мне на лицо. Продолжаю разыскивать телефон, а затем останавливаюсь, когда Зэйден поднимает его. Наклоняюсь, чтобы посмотреть на экран, и тут понимаю, что случайно уснула в своих контактных линзах. Дьявол. Я издаю стон и тру глаза, осознавая, что это липкое неприятное чувство больше, чем просто недосып.

― Если я не потороплюсь, то опоздаю, ― жалуюсь я, прямиком направляясь в ванную. Конец простыни волочится позади меня. ― Я ни в коем случае не должна опаздывать на второй неделе учебы. Этому не бывать.

Позволяю белой простыне упасть на пол и стягиваю футболку через голову, прежде чем понимаю, что Зэйден последовал за мной в ванную.

Прежде чем я говорю хоть слово, он встает позади меня. Своими ладонями Зэйден решительно накрывает мои груди и сжимает их. Один вид его пальцев, ласкающих мои соски, вызывает слабость в коленях. Я почти оседаю, но Зэйден ловит меня, удерживая на месте и обхватив руками за талию.