– Почему нельзя?

– Он так сказал. Я не знаю.

– Судьба редко ошибается. Почти никогда.

– Я не верю в судьбу!

Папа снисходительно улыбнулся и озвучил то, что я и так уже знаю:

– Твоя аура краснеет. По идее, окончательная привязка должна произойти лишь при личной встрече, но, признаюсь, твой случай меня озадачил.

– Во сколько с тобой это произошло? – спросила про его чувства к маме.

– В четырнадцать.

– У-у-у...

– Мой случай был безнадёжен. Но, как видишь, любовь-судьба дала силы пройти испытания.

– Хочешь сказать, я должна броситься на поиски неизвестного мужика и завоёвывать его?

– Нет, – он кивнул на подвеску. – Поэтому я принёс тебе это. Зелье ты в состоянии сварить себе сама.

– Можешь не волноваться. Я пока ещё в своём уме. И вообще, во мне лишь четверть эльфийской крови. С чего ты взял, что это любовь-судьба?

– По всем признакам ты полукровка, Лидия. И главный из них – это доступная тебе эльфийская магия. А по поводу твоих чувств – хотел бы я ошибаться, но стремительные перемены в твоей ауре очень похожи на любовь-судьбу.

– У этих чувств в любом случае нет шансов, так что прорвёмся, – выдавила я из себя улыбку и встала, чтобы отправить в котёл порошок тивы, избавляющей от болезненных чувств, а затем выдавить из уколотого пальца десять капель своей крови. – Через полчаса будет готово.

Папа подошёл, обнял меня и поцеловал в щёку:

– Непоседа ты моя. Если понадобится помощь – зови. Хорошо?

– Ладно, пап. Обязательно, – а про себя подумала: «Со всем справлюсь сама».

Лидия

Я закупорила бутылку с зельем равнодушия и погрузила её в стазис. Не отпила ни глотка. Не смогла.

Может, завтра я буду ненавидеть себя и ругаться последними словами, но хочу попрощаться с Наиром, остро чувствуя каждую грань себя. Позволить себе такую слабость и риск.

Если мы не встретимся сегодня, значит, не судьба.

Судьба... Как-то подозрительно часто я стала произносить это слово. Непорядок!

– Лидия? Привет, – на пороге топтался Эмиль, невесело улыбаясь мне.

– Привет. Заходи.

– Если ты занята, мы можем поговорить потом...

– Я уже закончила, – устало растёрла лицо и посмотрела на своего дядюшку. – О чём хотел поговорить?

– О том, что я подумал над твоими словами и понял, что ты права.

– Оу! Ты едешь с нами в Северную академию?

– Нет, – он покачал головой. – Меня берёт к себе в ученики сам Лионель аль Мариолли!

Муж тёти Санты.

– Ого! – воскликнула я. – Как?!

Новость для меня невероятная. Потому что дядя Лионель даже чистокровных эльфов-целителей не брал себе в ученики. А Эмиль – полукровка, причём эльфийская кровь в нём пока ещё не пробудилась в полную силу.

Признаюсь, удивлена. Приятно удивлена и рада за Эмиля.

– Он сказал, что ему не повезло с сыновьями в том плане, что все они демоны, и он не может передать своё ремесло по наследству, – ответил Эмиль.

– «Не повезло с сыновьями», – повторила я. – М-да...

Когда-то с дядей Лионелем вопреки его воле приключилась любовь-судьба к той, кого он презирал всей душой, – демонице Сантане де Грет. Видимо, ему в кошмарном сне не снилось, что все три его сына родятся пусть остроухими, но демонами. Увы, любовь зла. Дядя Лионель наступил на горло своей гордости и сдался на волю любви-судьбы. Но в его речи нет-нет да проскальзывает сожаление о том, что его дети – не эльфы.

– Меня заберут в закрытое пространство, куда могут попасть только хозяева, – поделился Эмиль.

Об этом я знала. Тётя Санта сделала всё, чтобы обезопасить и скрыть свою семью ото всех.

– Как надолго?

– Примерно так же, как это было в Лорендейле: пара недель отдыха на новогодних праздниках и месяц летом. Ну, может, изредка меня будут отпускать на праздники.

– Ты хочешь?

– Да! – не задумываясь, радостно воскликнул он.

Хочет. Действительно хочет.

– Я рада, Эмиль, – обняла его долговязое худое тельце. – И буду скучать.

– И я.

– А кого вы там будете лечить? – поинтересовалась. Ведь в закрытом, отделённом от основного мира пространстве семья тёти Санты живёт одна, даже без слуг.

– Сначала дядя будет лечить меня, – в очередной раз огорошил Эмиль.

– От чего?

– Он же врачеватель душ, – улыбнулся он. – Я и сам понимаю, что со мной что-то не так. Не отрицай. Ты тоже это видишь.

– Мне кажется, твоё «что-то не так» элементарно лечится взрослением.

– Спасибо, Лидия, – тут Эмиль как-то странно, смущаясь, посмотрел на меня. – Твоя аура сильно поменялась. Я кончиком уха слышал, что случилось.

– Ерунда. У меня есть зелье, которое всё исправит, и артефакт, который не впустит никого в мои сны, – надеюсь, моя улыбка вышла не жалкой, а вполне убедительной.

– А хочешь поехать со мной к дяде? Он и про тебя тоже спрашивал. Вместе нам будет веселее учиться.

А что? Это мысль!

***

Признаться, предложение Эмиля было более чем заманчивое. Во-первых, хотелось скрыться подальше от Наира, чтобы точно-точно не встретиться с ним и избавиться от болезненной тяги. Во-вторых, у тёти Санты тоже семейка интересная, и я вряд ли там заскучаю. В-третьих, дядя Лионель действительно легендарный и единственный в своём роде врачеватель душ и, хотя целительство – вторая моя специализация после зельеварения, поучиться есть чему.

Но! Как всегда, есть веские «но».

На кого я оставлю Кэт? У меня вообще такое чувство, что она оживает только рядом со мной. Без меня она была бы этакой тихой пай-девочкой, а со мной такая же тихая, но уже преступница! Самореализация будущего артефактора, знаете ли, никогда не проходит по букве закона.

Кроме того, сыновья у тёти Санты мелкие, не по-демонически спокойные и вымуштрованные. А я как-то привыкла нежиться в лучах мужского внимания и восхищения.

Вдруг мой прекрасный цветочек завянет без поклонников? Либо развращу пацанов тёти Санты, и за это меня вряд ли погладят по буйной головушке.

А если мне придётся денно и нощно постигать грани целительства, я затоскую по зельеварению.

В общем, подумаю об этом завтра. А сегодня...

Ровно в одиннадцать я съела пастилку снотворного. Ибо колотило меня не по-детски, и сама бы я проворочалась без сна до рассвета.

Только мои веки закрылись, я открыла глаза в уже знакомой серой комнате без мебели.

– Дарси! – меня сжали в медвежьих объятиях, и мне отчего-то захотелось плакать. – Я дождался тебя! – и столько надрывной радости и нежности в его голосе, что я обмякла и позволила себя обнимать и целовать.

Приятно. Пусть в последний раз мне будет приятно.

– Дарси? Ты сегодня какая-то другая. Что случилось? – почуял он неладное.

Надо же, какой проницательный!

– Ничего, – соврала и, чтобы не развивать пока эту тему, сама поцеловала его.

О, Лорена, эти губы созданы, чтобы на раз выщёлкивать мне разум! Разряд – и я уплываю в эйфорию.

На этот раз на мне была лёгкая полупрозрачная сорочка, которая, впрочем, полетела на пол после слов:

– Хочу тебя! Хочу! – моих слов!

Нет, нам с Наиром положительно нельзя встречаться. Иначе быть непоправимому. С нашим взаимным притяжением мы не устоим перед соблазном. Не через тряпочку же нам этим заниматься.

А сегодня особенный день, точнее, ночь, когда можно всё. Абсолютно! Потому что утром – всё.

Но сейчас – не думать об этом! Вселенная дарит нам эту ночь кайфа, а значит, мы выпьем её до капли.

– Девочка моя, – его губы ласкали мне шею и ключицы, в то время как руки поглаживали мои бёдра и прижимали к своим. – Я живу только в этом сне. Знала бы ты, как мне хочется навсегда остаться здесь, с тобой...

Много ли женщине надо, чтобы возбудиться до предела? Лишь знать, что она – та самая, единственная, до безумия желанная.

Сегодня вместо постели у нас снова была рубашка Наира.

– Если хочешь, я остановлюсь, – шепнул мне мой далёкий загадочный мужчина.