– Точно юна...

– Точно пессимист!

Мы рассмеялись.

– И точно моя, – загребущие лапищи снова обняли меня, но бережно, как хрупкое сокровище.

– Наир? – я замерла в его объятиях. – Обратись к зельевару.

– Мне не на что жаловаться, – вздохнул он. – Я принимаю экспериментальное зелье по рецепту, составленному специально для меня, и оно словно подарило мне новую жизнь. Я уже и не надеялся. И надеяться на нечто большее, чем сейчас, глупо.

– А ради меня?

– Я реалист, Дарси.

– Пессимист, – поправила его я. – Я. Прошу. Просто. Попытаться, – с чувством, с толком, с расстановкой заявила ему.

– Ладно, – сказал он, скорее, чтобы я отстала, а не потому, что решил внять моим словам.

– Интересно, ты на самом деле такой высокий? – сменила тему, плюс добычу информации никто не отменял.

– У меня высокий рост. И судя по тебе, ты тоже далеко не коротышка.

– Есть такое.

– Много бы сейчас отдал, чтобы просто посмотреть на тебя... – о мою щёку потёрлись носом. – Богиня, как же я тебя хочу...

– И я... Хотела бы тебя увидеть... – ну, очень провокационно отозвалась.

– Зачем? Зачем ты дразнишь меня? – прозвучал уже не просто голос, а утробный рык.

Он крутанулся вокруг своей оси и сел на пол возле меня, уперевшись спиной о стену.

А я? Я стеснительностью никогда не страдала, поэтому устроилась лицом к нему на его вытянутых ногах.

– Создаю тебе стимул, – надеюсь, он уловил мою очаровательнейшую одуряющую улыбку.

– Иди ко мне. Не хочу терять ни секунды рядом с тобой... – меня подтянули ближе к эротически обнажённому торсу, и я вдруг поняла, что сижу уже не на ногах Наира, а на его бёдрах.

Ещё поцелуй, на этот раз отправивший все мои стоп-сигналы к чертям.

Мы целовались, как сумасшедшие, как безумные любовники, которых десять лет держали порознь и вот, наконец, дали встретиться.

Наир стянул с меня сорочку, и я осталась в одних трусах. Кружевных, естественно.

Вообще нижнее бельё – это самооценка женщины. Я всегда готова к тому, что порывом «ветра» с меня сдует платье (это я так образно выражаюсь), и я предстану перед этим «ветром» в величественно полуобнажённом виде.

Вдруг... Я вспомнила, что сегодня на мне кружевные трусы «макси», то есть тоже красивые, но для красных дней. То есть да. У меня снова регулы. Облом.

Чё-о-орт!

Это ж получается, последний раз мы общались во сне месяц назад? Ого...

Если учитывать, что этот сон – не совсем сон, то наш виртуальный секс будет выглядеть не очень-то эстетично. А сказать: «Извини, сегодня у меня месячные», – ну, такое себе объяснение. Тем более если Наир никогда не знал женщины, эта сторона нашей жизни вообще может оказаться неизвестна ему.

Поэтому я быстренько вернула на место предмет нижнего белья, которое Наир уже начал стягивать с меня, и заявила:

– Не сегодня.

Он застонал, но внял моим словам и остановился. Радует, что он всё же не маньяк.

– Почему? – спросил, судя по положению головы, разглядывая мою грудь.

– Я должна знать, что ты хотя бы попытаешься исцелиться. Обратись к своему зельевару.

– Дарси... – раздражённо прошипел.

Знаю-знаю, смешивать секс, исцеление и шантаж – не лучший вариант, но, по сути, всё взаимосвязано. Так что пусть агрится.

Встаю, одним ловким движением подхватываю ночную сорочку и заныриваю в неё. Хоп! – и я одета.

– Ты мне обещаешь? – настойчиво спросила, ни капли не испугавшись ответного рычания.

– Это невозможно, Дарси! – зло выкрикнул он.

– А ты узнавал?

– ДА!

– У кого?

– У своего зельевара! – Наир тоже вскочил на ноги и отошёл к дальней стене.

Врун. Ничего такого ты, голубчик, у меня не спрашивал.

– Значит, спросишь ещё раз. Даже не так: дашь ему задание избавить тебя от ть... – вовремя осеклась, – твоего недуга раз и навсегда. И не смей отлынивать. Я проверю.

– Да кто ты такая вообще? – оп, а теперь в голосе уже послышалось пренебрежение.

– Та, кто нужна тебе больше всех в мире, – правдиво и без преувеличения ответила ему.

– А не много ли ты о себе мнишь, девочка?

– Девочка? – усмехнулась. – Девочками шлюх в борделе будешь называть. Впрочем, о чём это я? Раз ты отказываешься дать мне обещание, я больше не стану тратить на тебя своё время. Прощай!

То ли моё сознание словило сигнал подсознания о пробуждении, то ли просто время пришло, серая комната поплыла.

– Дарси, стой! – отчаянный крик и, буквально перед тем, как я открыла глаза у себя в спальне, услышала: – Обещаю!

Я улыбнулась, глядя на мерцающие на ночном небе звёзды. Это потолок моего балдахина из зачарованной ткани был выполнен в виде звёздного небосвода. И вроде бы я уже давно не ребёнок, а картинка мне всё ещё не надоела.

Да уж... Не ребёнок. Почти женщина. И почему-то точно уверена, что следующая наша встреча во сне не ограничится поцелуями.

Лидия

За общим завтраком в большой столовой в это утро было людно: вернулись бабуля с дедулей и по пути забрали из Лорендейля исхудавшего, загорелого и местами неровно постриженного Эмиля; мои мама с папой, оба в светлых перламутровых одеждах; дядя Альбарган с семьёй и догуливающим отпуск Бренданом.

Катарина неловко брякала ложкой по тарелке. Руки у неё тряслись после усиленной тренировки. Подготовка к поступлению в Северную академию у нас шла полным ходом. И хотя закончилось ежеутреннее истязание часа полтора назад, Кэт всё ещё была похожа на невротика, страдающего тремором конечностей.

После очередного «бряк!» по тарелке покрасневшая подруга пискнула:

– Простите...

– Слышала, Катарина, ты начала тренироваться по утрам? – поинтересовалась моя мама.

– Да. Лидия помогает мне заниматься, чтобы сдать нормативы, – как есть ответила подруга, а у меня прям булки сжались от нехорошего предчувствия. Вот уж правду говорят: простота хуже воровства.

– Планируешь куда-то поступать? – судя по тому, что у мамы загорелись глаза, она сейчас выпытает из Кэт все секреты, в том числе и мои.

– Лидия хочет перевестись в Северную академию, и я с ней... – несмело ответила подруга, а, взглянув на моё праведно разгневанное лицо, вся сникла. – Ой...

– Лидия! – теперь уже мамино внимание целиком обратилось на меня. – Ты никуда не едешь! Только через мой труп! Тебе ясно?

Вот не люблю угрозы. Трупом своим решила меня запугать. Я уже не маленькая девочка, чтобы на такое вестись.

– Ясно, – сказала. Если промолчать или ответить в пику ей, начнётся буря. А портить аппетит вернувшимся с отдыха бабуле с дедулей – нехорошо.

Но деда Терн всё же вмешался:

– Домми, что происходит?

– Опыт показал, что жизнь вдали от дома пагубно сказывается на Лидии. Мы перевели её на домашнее обучение, – ответила мама.

– Мнением дочери ты поинтересовалась?

– Скоро она поймёт, что мы приняли правильное решение.

– Домми, ты сама себя слышишь? – деда отложил столовые приборы и как-то слишком уж серьёзно посмотрел на маму.

– Это мой ребёнок, и я сама решаю, как её воспитывать! – закипела мама. – Будь добр, занимайся своей семьёй и не лезь в мою!

Вообще-то мы и так его семья. Тут мама неправа.

– Ты ведёшь себя, как твой отец! – заявление дедушки прогремело громом на всю столовую.

Тихонько охнула бабушка.

Мама застыла и местами покрылась красными пятнами. Затем, будто дуэльную перчатку, бросила салфетку на тарелку, резко встала и сердито застучала каблуками прочь.

Папа молча поднялся и ушёл следом за мамой – успокаивать.

– Лидия, поговорим после завтрака, – поставил перед фактом дедушка.

Я кивнула.

Трапезу закончили в тягостном молчании, а затем деда взял меня под локоток и увёл в уголок.

Я рассказала про Ромери и подпольную газетёнку. Старалась выставить всё в выгодном для меня свете, потому что союзник в лице дедули мне очень даже пригодится.