***

К завтраку я появилась с чётким планом действий в голове, однако мне и тут умудрились испортить настроение.

Нерадивая птичка принесла в наш дом весть о том, что в Северной академии обучаются 75% парней и всего 25% девушек.

И всё. У мамы начался новый виток паники и нежелания меня отпускать.

– На тебя откроется настоящая охота! Эти голодные до женского внимания... самцы! – негодовала моя родительница.

– Не волнуйся, мама, я постою и за себя, и за Кэт, – ответила я, стараясь спокойно есть кашу. – К тому же кому интересны простолюдинки?

– Две хорошенькие полукровки, ты хотела сказать? – кажется, чай у меня в чашке сейчас закипит от маминого огня. – Знаешь, с какими целями пристают к юным простушкам? Лидия, это академия с военным уклоном! Там сильные тренированные... адепты! – держу пари, она хотела сказать «кобели». – Как ты планируешь противостоять им?

– Да проще простого. Сделаем себе прыщавые иллюзии и всё. Ни один извращенец не подойдёт, – в полушутку ответила я.

– Лидия! – маме, очевидно, не понравился мой ответ.

– Ты верно сказала, что они будущие военные. С блестящей дисциплиной, – ввернула я железобетонный аргумент.

Нет, ну, смешно же! Я вполне успешно отваживала от себя ухажёров в академии в Зоте. И тут справлюсь – раз плюнуть.

В спор вмешался дедушка:

– В моём отряде служили выпускники Северной академии. Отмечу, что они были, – беглый взгляд на дядю Альбаргана, – на порядок сильнее, дисциплинированнее и уравновешеннее зотовских.

«Ты должен был противостоять злу, а не примкнуть к нему!» – читалось во взгляде моей родительницы.

– Мы сейчас говорим не про войну, Терн! – сквозь зубы процедила злая мама, перевела взгляд и выразительно посмотрела на папу, в надежде, что он её поддержит.

И папуля поддержал... Меня.

– Я считаю, что нам стоит отправить Лидию в Северную академию, – озвучил своё мнение папуля и тут же словил мамин полный гнева и самых страшных немых обещаний взгляд. – Не смотри на меня, как на предателя!

– А как ещё мне на тебя смотреть, если ты предатель?!

И началось...

Божечки, когда они уже поймут, что их дочь взрослая?

Не знаю, почему папа решил поддержать меня. Возможно, ему хотелось оградить меня от внезапно вспыхнувшей влюблённости. Ведь в Северной академии мне будет не до ерунды (спорный вопрос, к тому же я почти уверена, что Наир живёт на севере).

Кому как не папуле знать все тяготы любви-судьбы. Вот он и не желает мне подобной участи.

Да что уж там! Я сама себе желаю свободы и права выбора. Судьбу создаю я сама!

Как ни прискорбно это осознавать, а с Наиром придётся распрощаться, придумать блокиратор контактов во сне или зелье равнодушия (для приготовления отворота мне не хватает его крови).

Конечно, я продолжу работать над антидотом (это не обсуждается), но с виртуальной любовью покончим. Наир никогда не узнает, что Дарси и его личный зельевар – это одно и то же лицо.

Правда, остаётся вероятность, что мы встретимся в академии. Не зря же Талиса де Грасс настаивает на моём поступлении туда. Но знает ли она о том, что болезнь её крестника заразна? Не слишком ли жестоко пытаться познакомить нас? Или она одержима исключительно целью исцелить Наира? Хорошо бы второе. Так я хотя бы смогу помочь, оставаясь инкогнито.

Итак, что мы имеем: Наир живёт на севере. Вероятно, он военный в гарнизоне, а значит, у нас есть шанс столкнуться на полевых учениях. В самой академии – вряд ли, так как заражённому тьмой нечего делать среди адептов. Так что Наир, скорей всего, не преподаватель. Хоть это радует. Надеюсь, мы не встретимся.

Я ещё не знала, насколько ошиблась в своих выводах.

Лидия

Я сидела за столом для опытных образцов, подперев подбородок ладонями, и меланхолично наблюдала, как толстая беременная мышка номер 53 обустраивает себе гнездо.

Зелье плодородия, сваренное мной несколько дней назад, сработало как надо. Судя по ауре мышки и её нерождённых мышат, побочек нет, и всё протекает как по маслу. Зелье в лёгкую перебило действие противозачаточных артефактов.

Что ж, я на финишной прямой: осталось только сварить зелье, настроенное на ауры моих родителей и наградить их пастилками в момент «икс».

От мысли, что опять придётся подглядывать за ними в спальне, я в голос застонала раненым тюленем.

– Ты в порядке? – послышалось с порога моей лаборатории.

– Да, пап, – я как бы невзначай махнула рукой, чтобы захлопнуть тетрадь с расчётами по зелью плодородия.

– Что варишь? – он подошёл, весь безупречно собранный, будто приготовившийся позировать на обложку журнала с кричащим названием «самые красивые мужчины империи».

Нет, ну, правда, папуля у меня – беда всех придворных дам. И тем бедовее, что для них он абсолютно недоступен. Любовь-судьба, знаете ли... Для него существует только одна женщина – моя мама.

Папа – доказательство того, что женщины любят не только ушами, но и глазами. У его безупречной мордашки прямо-таки толпы поклонниц. Настолько толпы, что мама разлюбила балы. Её раз двадцать пытались отравить, проклясть или зарезать. До кучи смотреть, как на твоего мужа вешаются голодные до ласки чужие бабы – такое себе удовольствие.

В общем, мы появляемся в императорском дворце только по большим праздникам, когда без нас никак. Но от этого каждый раз ловим душную волну внимания к себе.

Неудивительно.

У нас вообще семья неординарная: моя мама и её мама, бабушка Беатрис, – ровесницы (не спрашивайте, как так получилось) и похожи, как сёстры-близняшки. Обе златовласые, высокие, утончённые. Только характеры разные.

Про нашу семью ходят слухи, что мы продали свои души богу тьмы. Где же это видано, чтобы бабушка, мать и дочь выглядели ровесницами? Про мужчин вообще молчу. Нас с папой тоже можно принять за брата с сестрой, потому что внешне я почти его копия, разница лишь в половой принадлежности и цвете волос: у него снежно-белые, седые, а у меня вороные. Я единственная жгучая брюнетка в семье. Все остальные – беляки.

Сегодня папа оделся в тёмный костюм, несмотря на то что кругом стоит невыносимая жарища. Значит, ходил куда-то порталом. Вероятно, по каким-то чрезвычайно важным делам.

И ко мне он пришёл явно не просто так. Судя по лицу, меня собрались спасать.

– Я варю зелье равнодушия, – честно ответила на его вопрос. – Слегка изменила рецепт под себя.

Папа кивнул и выудил из кармана подвеску на цепочке.

– Это артефакт безопасного сна, – пояснил он. – Надевай, когда ложишься спать. Сильная штука. Поможет стопроцентно, и в твоих снах больше не будет непрошеных гостей.

– Спасибо, – я приняла подарок.

Обязательно надену, только вот прежде попрощаюсь с Наиром. Одна Лорена знает, чего мне это будет стоить, но я справлюсь.

Есть такой замечательный способ разочароваться в мужике: приписать ему мерзкие качества или представить, как он занимается чем-то отвратительным. Например, что он ест свои козявки или стирает трусы раз в месяц, а может, у него плохо пахнет изо рта или от ног... В общем, гуляй, фантазия.

– Лидия? – папулин голос вырвал меня из размышлений о запахах. – Надень это сегодня же.

– Угу, – буркнула, снова уставившись на будущую мать мышиного семейства. Мышь суетилась, перетаскивая зёрна из кормушки в домик.

– Самый верный способ – отвлечься, даже если совсем не хочется думать ни о чём другом.

Ой, да. Для меня сейчас весь мир будто в тумане, а в голове, как бесконечный диафильм, крутятся воспоминания о нашей жаркой ночи.

Эти чёртовы чувства зомбируют меня. С Ромери и близко такого не было. А тут... как будто я заболела.

Чтобы ответить папе, мне пришлось проделать над собой усилие.

– Да всё в порядке, пап. Спасибо за артефакт.

Он подошёл, приобнял.

– Хоть что-то тебе известно об этом человеке?

– Только то, что он человек, маг... И что нам нельзя встречаться вживую, – о том, что Наир заражён тьмой, говорить не стану. Во-первых, не моя тайна. Во-вторых, пожалею папу.