Прежде чем они покинули управление, деморализованные, уставшие и разозленные, Аделе Маццотта отправила Еве сообщение с просьбой встретиться на парковке. Они ждали ее в машине Раис, каждая погруженная в свои мысли.

– По крайней мере, у него хороший вкус в одежде, – вдруг сказала Кроче, нарушая тяжелое молчание.

Мара рассмеялась, и Ева присоединилась к ней.

– Да, большой кусок дерьма, но безукоризненно одетый.

– Он мог быть еще большим куском дерьма, если б дерьмово одевался. Посмотри на это с положительной стороны, а?

– О, большое спасибо, Кроче. Ты дала мне настоящий заряд уверенности в себе.

– Он хорош в работе?

– К сожалению для нас, да. Очень.

– Судя по тому немногому, что я увидела – его часам, туфлям и костюму, – не думаю, что Ноннис может позволить себе такого профессионала.

– Конечно нет. Он совершенно ему не по карману, да и большинству людей, которых я знаю, тоже. Он восходящая звезда.

– Как ты тогда это объяснишь?

– Что он жил со мной? Да пошла ты, Кроче, – возмутилась Раис.

– Нет, глупая, ты чего! – сказала Ева, улыбаясь. – Я имела в виду, что он появился вот так, из ниоткуда. Думаю, они прислали его.

– Они?

– Вдумайся: осведомитель из полиции сообщает, что мы его вот-вот завалим, что у нас куча улик, и в этот момент, опасаясь, что мы доберемся до этого неуловимого видео первыми – если оно действительно существует, – они посылают лучшего адвоката по уголовным делам. Которым оказался твой бывший.

– Умный ход, потому что, как ты видела, меня отстранили, когда мы были в одном шаге от истины.

– Это правда, что у вас плохие отношения?

– Спрашивает полицейский или женщина?

– Обе.

– Он причинил мне столько боли… Он изменял мне со всеми. В конце концов уже даже не скрывал этого. Он так меня унижал, что я сдалась.

– Мне жаль.

– Отвечая на твой вопрос: да, я ненавижу его.

– Значит, ты исключаешь тот факт, что он скажет тебе, кто его нанял?

– Чистая фантастика. Забудь об этом.

Ева не знала почему, но она собиралась открыться и рассказать ей о Майе; она чувствовала, что сейчас самое подходящее время – может быть, потому, что Мара впервые сняла ту маску холодности, за которой скрывала свою настоящую личность, и было бы правильно открыться в ответ. Но когда первые слова готовы были сорваться с ее губ, Раис оборвала ее.

– Вот она. Пойдем, – сказала она, открывая дверь и выходя в горькую ночь.

Ева последовала ее примеру, и вместе они отправились на встречу с судьей.

– Вице-квестор еще жив или уже съеден? – начала Раис.

Аделе полуулыбнулась и закурила. Затем, потирая живот, сказала:

– Перевариваю.

Двое детективов улыбнулись в ответ.

– Вы проделали большую работу, вот, что я хотела сказать.

– Жаль, что это мало поможет, – ответила Мара, пытаясь устоять перед искушением попросить у нее сигарету. – Может быть, получится засадить Нонниса, но не того, кто пришел спасти его задницу.

– Думаете, Гратталья тоже из банды? – спросила Ева.

– Я не знаю. Знаю только, что он был вынужден встать с постели, одеться, прийти и решать эту «проблему». Может быть, приказ исходил от кого-то выше.

– От квестора, – сказала Раис.

– Вероятно. Однако мне удалось удержать в расследовании только Кроче. Для Раис я ничего не смогла сделать.

– Это меня не удивляет, синьора.

– Мне жаль. Я настояла на том, чтобы Гратталья включил в спецкоманду Кроче, потому что, честно говоря, теперь, когда Ниедду, Эрриу и Деидда больше нет, я больше не знаю, кому можно доверять, кроме Фарчи. Вы доказали, что находитесь на моей стороне, и, уверяю, я не остановлюсь, пока это дело не будет закрыто. Итак, завтра снова за работу, Кроче. Что касается Раис…

– М-м… знакомый тон.

– Нет, вы не о том думаете. Я просто хотела попросить вас прикрывать наши спины, если можете.

Мара кивнула.

– Хорошо. Я внутрь, мне нужны кое-какие документы. Айелло и Феррари вернулись и помогают мне. Идите отдыхайте, вы это заслужили.

Прежде чем она отвернулась, Ева набралась смелости, чтобы заговорить:

– Синьора, простите, я хочу попросить вас об одной последней любезности.

– Одна из ваших обычных необоснованных просьб? – спросила Аделе, но с улыбкой на губах.

– Верно.

Ева странно посмотрела на нее:

– Только, пожалуйста, не думайте, что я сумасшедшая.

Эти последние слова заинтриговали собеседниц.

– Даю честное слово, Кроче. Слушаю.

Запах разложения и болезни стал настолько сильным, что его уже нельзя было выносить. Внук, подойдя к комнате, даже подумал, что дед умер. Но это было не так, хотя его внешний вид говорил об обратном.

– Бастьяну… Наконец-то ты осмелился подняться ко мне, – с ноткой иронии пробормотал старик замогильным голосом. Это встревожило Бастьяну. Половицы скрипели под его тяжестью. Бастьяну попытался не обращать внимания на отвратительные запахи и сел у кровати с левой стороны, положив руку деду на спину.

– У тебя даже не хватает духу сказать?

У него опять было ощущение, что старик копается в его душе.

– Сказать что?

– Я слепой и старый, это правда. И еще я скоро умру. Но я не идиот.

Бастьяну горел от стыда.

– Моя дочь.

Бастьяну глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– К сожалению, ее больше нет.

– Ты действительно думал, что я не заметил?

– Да. Прости меня, mannoi.

– Она страдала?

Лгать не имела смысла. Не ему.

– Думаю, да. Это была нехорошая смерть.

– Как в моих снах…

– Я не был хорошим внуком, извини. И я плохой отец.

– Они привезли его домой, да? Твоего сына.

«Какого черта… – изумился было Бастьяну про себя, но потом решил принять тот факт, что старик наделен высшим сознанием. – Может быть, он действительно разговаривает с тенями».

– Да. Теперь он в твоей мастерской. Заперт, как вор.

– Девушка…

– Эздра.

– Она. Думаю, они сбежали вместе.

– Да, mannoi.

– Ты все еще не понимаешь, да?

– Не понимаю чего?

– Ты действительно думал, что я поверю в то, что он способен убить девушку, которую любит? Что его любовь к Богине так сильна, что он пойдет на такую жертву?

Бастьяну окаменел.

– Если б он был сильным, если б действительно был моим и твоим наследником, он сделал бы это не моргнув глазом, как сделал ты со своей женой… Но этого не произошло. Он предпочел сбежать, предать нас.

Внук был обескуражен.

– Ты знал, что…

– Конечно. Мне просто нужно было открыть тебе глаза. То, что ты отец, помешало тебе увидеть истину. Я сделал это не ради него, я сделал это ради тебя, Бастьяну.

Лишь в этот момент он по-настоящему осознал свою несостоятельность как главы семьи. Его глаза увлажнились, когда он понял, что старик собирался спросить.

– Нет, я не могу, – пробормотал он.

– Если не можешь, то, пожалуйста, убей меня прямо сейчас своими руками. Я лучше умру, чем увижу, как распадается моя семья… А если у тебя не хватает смелости дать мне облегчение, то дай хотя бы нож, и я позабочусь об этом сам.

– Ты понял это сразу, – повторил Бастьяну, уже не пытаясь скрыть смятение в голосе. – Ты знал, что он сбежит…

Перед выходом Ева распечатала изображение, которое Раис прислала ей прошлой ночью. Она взяла лист, развернула его и приклеила на стену рядом с фотографиями Долорес. Теперь радостные улыбки Ниедду, Иларии и всех остальных – вместе с Марой и ею самой – выделялись на фоне тьмы, сгустившейся на других фото, освещая ее мгновением счастья. Она поняла, что куда бы жизнь ни завела ее, этот снимок всегда будет с ней.