– Да, она слабая. Со мной и пяти минут не продержится, – сказала Раис.

– Хорошо. Я буду наблюдать за вами и слушать, но не хочу вмешиваться сразу. Заставьте их говорить, и как только они будут противоречить друг другу, давите. На первом этапе нам нужно больше доказательств в поддержку вашей истории. Немного усилий и правильной игры, и они сами вам все выдадут. Согласны, синьор?

Фарчи кивнул.

– Есть вопросы?

Никто не ответил.

– Отлично. Тогда за работу, – сказала Аделе, вставая и заканчивая встречу.

Когда Бастьяну Ладу увидел, что его личный мобильный телефон вибрирует, он вышел из кабинета, заперся в ванной, открыл воду и только тогда ответил. Его личный номер был мало у кого. И братья, и кузены знали, что звонить ему следует только в исключительных случаях.

«Должно быть, нашли Микели», – подумал Бастьяну.

– Алло?

– Это я, – сказал Нереу, один из младших братьев.

– Нашли? Где он был?

– Нет, Бастья, я тебе не по поводу сына звоню…

– А зачем тогда? Ты знаешь, что не стоит…

– Дело в тете Гонарии.

– …

– Она скончалась, Бастья.

Великан внезапно почувствовал себя ребенком, беспомощным и бессильным. Ему пришлось сесть на унитаз, чтобы принять этот удар и не рухнуть на землю из-за почти полного физического онемения.

– Ты здесь, Бастья?

– Да, я здесь, – тихо сказал он через несколько секунд, когда его сердце снова заколотилось в груди. – Не трогайте ее и не смейте двигать. Я скоро.

Он закончил разговор и вытер глаза, мокрые от слез. Чувство вины за то, что его не было рядом, когда она умирала, терзало его.

– Будь мужчиной, – сказал себе Бастьяну, кусая щеки до крови. – Сейчас твоя очередь сохранить семью вместе. Любой ценой.

Он сплюнул кровь в раковину и плеснул водой на лицо, которое через несколько секунд обрело свои обычные гранитные черты.

– Ты же знаешь, что если ошибаемся, то мы влипли, да? – сказала Раис, наблюдая за домом Нонниса из окна. Она выключила двигатель, но из машины не вышла. Ее ногти с темно-красным лаком постукивали по рулю. Еще несколько секунд такого постукиванья, и Ева начала бы вырывать ей эти ногти один за одним.

– Мы не ошибаемся, – холодно ответила она.

– Хотя бы для этого случая ты не могла выбрать наряд взрослой женщины, а не подростка-металлиста?

– Давай не будем. Когда ты чувствуешь себя неуверенно, то нападаешь на меня, теперь я понимаю… Ты готова?

– Хороша поддержка… Что, если они станут возражать и не захотят проследовать с нами? – спросила Раис.

– Давай сделаем, как сказала Маццотта: возьмем его, под каким-нибудь предлогом заберем жену и хорошенько помучаем. Что такое? Ты нервничаешь, Раис?

– Немного. Я думаю о Ниедду и Деидде. Я чувствую ответственность…

– Не думай о них. Подумай о Долорес и о том, что с ней сделали.

На мгновение Мара опустила веки, и ее разум наполнился изображениями тела в колодце Серри и снимками из материалов о вскрытии. Она отождествляла себя с матерью той бедной девочки и думала о том, как бы чувствовала себя, если б ее дочь оказалась на месте Долорес.

Когда Раис снова открыла глаза, то они превратились в две льдинки.

– Хорошо. За Долорес, – сказала она.

– За Долорес, – повторила Ева.

Они вышли из машины без полицейской раскраски и пересекли улицу. И уже собирались позвонить в дверь дома Нонниса, когда оттуда послышался сначала плач, а потом крик женщины. Они отчетливо уловили крик Риты Масьи:

– Хватит, ты должен сказать им правду!

– Какого хрена… – прошипела Мара, поднося правую руку к рукоятке «Беретты».

Ева приложила ухо к двери. Услышала глухой удар пощечины и резкий звук разбитого стекла.

– Пошли, – сказала она напарнице.

Они схватили оружие и поманили своих коллег, стоявших через дорогу, чтобы те следовали за ними.

– Дерьмо, – прошипела Ева при мысли, что снова придется прибегнуть к насилию.

Когда после минутного крика и ругательств полицейских Валерио Ноннис наконец открыл дверь, он обнаружил, что смотрит в дула четырех направленных на него пистолетов.

– Руки за голову, два шага назад и на колени! – крикнула Мара.

Профессор, безоружный, смотрел на них ошеломленно, как будто не понимал, что произошло. Как только он попытался что-то пробормотать, двое мужчин рявкнули и швырнули его на землю. Они грубо надели на него наручники, упершись коленом в позвоночник и прижав стволы «Беретт» к шее.

Нельзя было игнорировать тот факт, что в доме царила неразбериха. Они увидели жену Нонниса. Мара помогла ей, а Ева с пистолетом в руке обыскала дом, чтобы убедиться, что там нет других людей.

– Никого, – сказала она, возвращаясь в гостиную. – Как вы?

Раис показала ей опухшее лицо Риты Масьи. Судя по чернеющему синяку, Ноннис, должно быть, ударил ее довольно сильно.

– Ничего не случилось. Он ничего мне не сделал, – повторяла женщина в явном шоковом состоянии.

– Где ваши дети? – спросила Ева.

– Синьора! – настаивала Раис, щелкая пальцами у нее перед глазами. – Где дети?

– У моей матери.

– Поднимите его, – приказала Ева.

Кроче увидела, как Мара с воинственным видом подошла к профессору, и остановила ее, схватив за руку.

– Успокойся. У нас есть работа, которую мы должны довести до конца, помни об этом, – прошептала она.

Раис фыркнула и заставила его «расположиться» на диване.

– Присматривайте за ним, – сказала она двум агентам.

– Я могу объяснить… Это не…

– Да заткнитесь уже, – сказала Мара.

Они отвели Риту на кухню и закрыли за собой дверь. Ева открыла морозильник, взяла несколько кубиков льда и, положив их в первый найденный пакет, протянула женщине, которая приложила его к синяку, сморщившись от боли и ледяного прикосновения.

– Вам нужна «Скорая»? Хотите показаться врачу? – спросила ее Ева.

– Нет-нет… Я в порядке… Отпустите Валерио, я не хочу выдвигать обвинения, это пустяковое дело…

Две женщины-полицейские обменялись многозначительными взглядами. Они использовали бы это домашнее насилие, чтобы сломить женщину, и без малейших колебаний. Но их встревожило другое, и они хотели знать: дом перевернут, как будто подвергся тщательному обыску, но кем? И почему?

– О вашем муже мы подумаем позже, а теперь не могли бы вы рассказать нам, что здесь произошло?

– Синьора! – подтолкнула ее Раис, уставшая от невнятной речи женщины.

– Я… не… Кража… Пытались украсть, но… – Рита расплакалась.

Раис, напротив, рассмеялась:

– Синьора, кого вы пытаетесь надуть? Вы выводите меня из себя, и поверьте мне: ни вы, ни ваш муж не в том положении, чтобы это себе позволить. Что, черт возьми, случилось?

Раис выбрала свою роль на допросе. Соответственно, Еве ее роль досталась автоматически.

– Раис, успокойся. Давай поговорим секунду, – сказала она, беря ее за руку и уводя обратно в гостиную. Затем послала одного из мужчин охранять Риту.

– Вы успокоились? – спросила Мара профессора. Тот кивнул.

– Можете ли вы рассказать нам, что у вас произошло, синьор? – спросила Ева более спокойным тоном, чем ее напарница.

– Мы пострадали…

– Нет, нет. Может быть, мы плохо объяснили, – сказала Раис, опускаясь на колени. Ее губы скривились в сатанинской улыбке. – Хватит нести чушь, о которой вы между собой договорились, Ноннис. Мы пришли сюда, чтобы поговорить с вашей женой и попросить ее взглянуть на несколько фотографий, – но стали свидетелями нападения. Побои, телесные повреждения, домашнее насилие; давайте добавим еще два-три преступления, не считая оскорбления полицейского при исполнении, а? Хотите провести семестр антропологии в тюрьме Уты?