С тех пор я смеюсь над ним.

Но, может быть, это я чертов идиот.

Тео здесь, рядом со мной, и делает мою жизнь такой, какой она никогда не была — сияющей. Так зачем я продолжаю играть в игры?

Я хочу прекратить все это, притворство, шоу для Ангуса… даже сама сделка начинает казаться мне ошибкой. Если я встречался с ней ради своей выгоды, то настоящие отношения должны быть еще лучше, но это не так. Я не могу больше играть с Тео, не с тем, что я к ней чувствую. Я не могу использовать ее, чтобы обмануть Ангуса.

Это уже выходит за рамки манипуляций.

Я боюсь.

Боюсь, что если я все испорчу, то могу потерять ее.

У меня даже сейчас ее нет, не по-настоящему. Из-за этого проклятого контракта.

Вот он, написанный чернилами, подписанный нами обоими ― то, ради чего она здесь.

Для меня — безопасность и защита моей семьи. Способ взять эту чертову кучу травы, эту гребаную собственность, которая досталась мне в результате неудачной сделки, и превратить ее в золото, продав Ангусу.

Вон там сидит мой отец, у него на коленях щенок, и за плечами у него один прекрасный, драгоценный, сияющий день трезвости. Если бы он потерял дом сейчас, то скатился бы в еще большую депрессию.

Но он здесь только благодаря Тео. В глубине души я понимаю это.

Я годами заботился о нем.

Но именно Тео заставила его снова стать человеком.

Она заложила трещину в его сердце тем сэндвичем, а потом сломала его броню полностью. Хотя он знал, что боль от этого может почти убить его.

Она показала ему, что хорошее все еще здесь, не мама, а ужины во дворе, пот под солнцем и то, что теперь он держит на коленях, что-то мягкое, нуждающееся в нем.

И может быть, Тео сделала что-то одно, а может, и все, а может, просто наконец-то пришло время. Но какой бы ни была причина, без нее этого бы не случилось.

И что бы ни ждало меня завтра, если мой отец сорвется с катушек, если меня собьет автобус, я хочу, чтобы Тео была рядом со мной. Так же, как я хочу быть рядом с ней.

Мне нравится заботиться о ней, Боже, мне это чертовски нравится. Добиваться того, чего я хочу ― это здорово, но делать это для нее ― это бесценно. Она берет обычный момент и превращает его в нечто особенное, что я проигрываю в голове снова и снова, как любимый фильм… Свет в ее глазах, выражение ее лица, то, как она поворачивается ко мне…

Может быть, я смогу получить все — и Тео, и сделку…

Но если я чему-то и научился, так это тому, что всегда есть компромисс.

И я не могу обменять одно на другое.

Тео

Воскресенье начинается прекрасно, когда я просыпаюсь от звуков того, что Меррик играет с Берни на заднем дворе, но настроение быстро скатывается вниз, когда я вспоминаю, что сегодня вечером вечеринка поп-звезды Джессики Кейт.

Мартиника жаловалась всю неделю. Ее без всякого согласия назначили на единственную на планете должность ассистента, которая хуже моей.

Джессика — безжалостный руководитель, она гоняет Мартинику по всему городу, когда не выпытывает у нее информацию об Ангусе или, судя по всему, обо мне.

― Вчера она задала мне миллион вопросов, ― ворчит Мартиника, пока я помогаю ей затащить подносы с едой в холодильник Ангуса. ― И где ты училась, и как давно вы с Салливаном встречаетесь, и где ты работала раньше. Будь осторожна, Тео, она копает под тебя.

Мой желудок сжимается от беспокойства. Я невероятно рада, что так и не проболталась Мартинике, сколько бы раз меня ни искушали. Как бы я ни любила свою лучшую подругу, я уверена, что она не выдержала бы недельный допрос Джессики, если бы знала правду.

Однако я не смогла удержаться и не рассказать ей, что мы с Салли наконец-то переспали.

― Расскажи мне все! ― визжит она. ― Все до мельчайших подробностей!

― Не все детали… ― Я уже краснею.

― Все самые хорошие, ― настаивает Мартиника.

Я рассказываю ей все до мельчайших подробностей, пока мы обе не раскраснелись и не захихикали. Мартиника смотрит на меня решительно.

― Если он настолько хорош, то сегодня я точно пересплю с его братом. ― Ее мысли устремляются в далекое будущее. ― Может, мы выйдем замуж за близнецов! Разве это не потрясающе?

В голове всплывает образ кольца. Салли, ожидающий у алтаря. Возвращение домой, в свой красивый, обветшалый особняк, не на неделю, а навсегда…

Мартиника перестает смеяться, увидев выражение моего лица.

― Что случилось? Слишком рано говорить о свадебных колоколах?

― Нет…

― Потому что ты выглядишь, как влюбленная женщина.

Влюбленная?

Болезненный, тянущий на дно страх овладевает мной.

Я не могу быть влюблена в Салливана.

Я могу быть увлечена, ослеплена им… Но не влюблена. Это меня уничтожит.

― Я не влюблена, ― говорю я.

Есть только одна проблема. За последние несколько недель я стала гораздо лучше понимать, когда лгу. И это… было чертовски похоже на ложь.

Мартиника тоже не верит.

― Не влюблена? Или не готова в этом признаться?

― И то, и другое. Ни то, ни другое.

― Ой… ― Она смотри на меня с жалостью. ― У тебя все плохо.

― Нет. Все не так. ― Я тяжело сглатываю, быстро и нервно качая головой. ― Я не влюблена.

Ложь, ложь, ложь.

Мартиника понимает, что я страдаю, хотя и не знает, почему. Она кладет руки мне на плечи и заглядывает в лицо.

― Девочка, почему ты так расстроена?

Это больше похоже на панику, это давление в моей груди, которое все время увеличивается, пока не начинает казаться, что я вот-вот лопну.

Я не могу влюбиться в Салливана.

Потому что, как бы ему ни нравилось флиртовать со мной и даже трахать меня, он ни за что не позволит себе влюбиться в меня.

Но когда я представляю его прямо сейчас, тяга, которую чувствую, может отделить мою душу от тела.

Я хочу его. Он нужен мне.

Я люблю его.

― Я не расстроена, ― говорю я. И тут же разражаюсь слезами.

Час спустя я все рассказываю Мартинике.

Я знаю, что не должна. Знаю, что обещала. Но я больше не могла сдерживаться, мне нужен совет моей лучшей подруги.

― Вот дерьмо, ― таков ее первый блестящий ответ.

― Мне нужно немного больше, чем это.

― Это имеет гораздо больше смысла! Я так злилась на тебя за то, что ты не сказала мне, что у тебя есть парень, я должна была догадаться, что что-то происходит.

― Мне жаль.

― Я прощу тебя, если ты пойдешь со мной в караоке.

Мартиника до безумия любит караоке. Я точно знаю, о чем она просит, потому что уже несколько раз терпела это — шесть часов ужасного пения и еще худших порций желе, и Мартиника отказывается уходить, пока мы вместе не исполним Umbrella и Cheetah Sisters.

― Договорились, ― соглашаюсь я без колебаний.

Чувствуя свое преимущество, она наклоняется ко мне, чтобы добить.

― Три раза.

― Это шантаж!

― Я училась у лучших, а лучшим был твой парень.

― Ха, ха, ха.

― Это невероятно. Ты как шпион…

― Я не шпионю. Я должна была только познакомить их… а теперь все стало немного сложнее.

― Не то слово. ― Мартиника ухмыляется.

― Что мне делать?

― Скажи ему, что ты чувствуешь на самом деле, ― сразу же говорит она.

― Я не могу этого сделать.

― Почему?

От одной мысли об этом я чувствую себя так, будто ступила на край трамплина с бассейном в сотне футов внизу.

― Потому что я не знаю, чувствует ли он то же самое.

― А как ты узнаешь, если не спросишь? ― Мартиника говорит с убийственной практичностью.

― Я думала, что просто подожду и понаблюдаю, посмотрю, как все пойдет…

― Отлично. Это приведет тебя к цели как раз, когда вам обоим будет по восемьдесят.

Я вздыхаю. У Мартиники все кажется таким простым и очевидным. Но это не так, не для меня.

― Я не ты, Мартиника, парни не падают ниц, желая со мной встречаться…