― Оставайся с нами, ― уговариваю я. ― Я смогу защитить тебя от акул.

Тео одаривает меня небольшой улыбкой, в которой мелькают ее красивые зубы.

― Ты их распугал, когда надрал задницу Ангусу.

― Что он сделал? ― Мартиника оживилась. До этого она была занята снаряжением для сноркелинга.

― Пытался его утопить, ― бесстрастно отвечает Тео.

― Надо было стараться лучше, ― бормочет Мартиника.

Наконец она натягивает маску так, как ей нравится, и закрепляет трубку.

― Вперед! ― кричит она в трубку и, взмахнув ластами, ныряет под воду.

― Готова? ― спрашиваю я Тео, протягивая руку.

Она бросает еще один нервный взгляд на темную воду, а затем переплетает свои мокрые пальцы с моими.

― Не отпускай меня.

Мы с Тео плывем прямо по поверхности воды, держась за руки. Поначалу я держусь за нее, чтобы оставаться рядом и соответствовать ее скорости ледокола. Мартиника ― наполовину дельфин и уже оставила нас далеко позади.

Вскоре Тео ослабляет свою смертельную хватку, и мне кажется, что она больше не нервничает так сильно. Я продолжаю держать ее за руку, потому что плыть вот так, в нагретых солнцем верхних слоях океана, удивительно… приятно.

Мы смотрим вниз, на диораму из рыб, кораллов, ежей и крабов, длинные ленты водорослей тянутся к нашим ногам.

Когда Ангус занят и вокруг никого нет, не о чем беспокоиться, никаких планов и стратегий. Это один из редких моментов, когда я могу расслабиться.

Темные волосы Тео развеваются вокруг ее лица грозовым облаком. Ее конечности вспыхивают серебром, когда она проплывает сквозь полосы солнечного света, а купальник с низким вырезом облегает каждый изгиб.

Я старался не рассматривать ее тело в этом купальнике, но должен признать, что Тео скрывала гораздо больше, чем я ожидал… Форма ее груди настолько естественна и красива, что я уже десять раз представлял ее обнаженной, каждый раз сурово напоминая себе, что это загадка, на которую я никогда не узнаю ответа.

Под водой невозможно разговаривать. Мое общение с Тео превращается в пантомиму ― она трогает меня за плечо, чтобы показать самую яркую рыбу, а я тяну ее за руку, чтобы аккуратно направить туда, куда хочу.

Когда мы опускаем лица под воду, открывается совершенно другой мир, полный жизни и движения, невидимый с поверхности.

Каждый человек ― это океан с неизведанными глубинами. В сердцах одних скрыты сокровища, а в глубине других обитают чудовища…

Что я найду в Тео?

Она была для меня загадкой еще в школе. Ученица, попавшая в школу случайно, по результатам приемной лотереи⁶, что было легко определить по ее форме, дешевизне рюкзака и обуви. Ее оценки были посредственными, и я никогда не видел, чтобы она поднимала руку на уроке. На самом деле Тео делала все возможное, чтобы избежать внимания, но я все равно замечал ее.

Даже тогда в ней была какая-то тайна. Я наблюдал, как она читает, рисует или пишет в своем маленьком блокноте. Я ловил ее улыбки, которые предназначались только ей самой, и задавался вопросом, что такого интересного она нашла в очередном нудном школьном дне.

Сейчас она смотрит на меня, широко раскрыв глаза за маской, и указывает на ската, рассекающего воду крыльями-плавниками словно темный ангел, с длинным тонким хвостом сзади.

Тео пускается в погоню, осторожно следуя за скатом на расстоянии, пока тот плавно движется над песком.

Мы плывем за ним вместе, ее рука в моей.

Есть что-то неземное в этом чернильно-темном скате. Этот мир под водой кажется другой планетой. Я уже занимался сноркелингом, но никогда так, медленно и спокойно, с кем-то еще рядом.

Смотреть на этот мир глазами Тео ― совсем другое дело, она дышит неторопливо и спокойно через трубку. Она сама похожа на морское существо, ее длинные волосы развеваются за спиной, как у русалки.

Нам не обязательно говорить. Да это и не нужно.

Странным образом это напоминает мне время, проведенное с Ризом. Это спокойно, естественно… не требует ничего, кроме гармонии.

Мы заплыли далеко от места, где остановилась яхта, в открытую воду, подальше от острова и рифа.

Песок под нами уходит в сторону, а скат плывет в сторону обрыва. Темная вода спиралью уходит в темные глубины, и Тео замирает, словно может упасть с этого края, хотя, конечно, мы все еще держимся у поверхности.

Ощущение головокружительное, как будто смотришь в небо и понимаешь, что нет конца тому, как глубоко ты можешь упасть.

Тео цепляется за меня, ее руки лежат на моих плечах, а ноги болтаются над темной глубиной.

Я осторожно тяну ее назад, пока мы снова не оказываемся над ярко-золотым песком.

― Спасибо! ― вздыхает она, когда мы поднимаем головы над водой. ― Боже, как жутко!

― Хочешь вернуться? ― Я киваю в сторону стоящей на якоре яхты, крошечной, как игрушка, с такого расстояния.

― Наверное, стоит, ― говорит Тео, ее зубы начинают стучать. ― Пока я совсем не замерзла.

― Иди сюда. ― Я снова заключаю ее в объятия и прижимаю к груди, делясь с ней частичкой непрекращающегося огня внутри меня, который разгорается еще сильнее от нашего плавания. И немного от того, как этот купальник облегает ее изгибы…

― Почему ты такой теплый? ― спрашивает Тео, заглядывая мне в лицо.

У нее на лбу красные следы от маски для подводного плавания.

Тео, возможно, единственный человек на планете, кому идет маска. Даже пластик толщиной в дюйм не может притупить сияние ярко-голубых глаз или скрыть эти возмутительно длинные ресницы.

Она выглядит милее, чем когда-либо, маска сдвинута назад, как корона, мокрые волосы прилипли к щекам, улыбка демонстрирует жемчужные зубы, ее сердце бьется о мое.

Я вспоминаю слова Тео о том, почему она так любит готовить…

Мне нравится заботиться о людях…

Я понимаю.

Мне приятно заботиться о Тео, защищать ее, оберегать…

Но у меня уже есть два человека, о которых я должен заботиться.

И ни один из них не Тео.

Поэтому я мягко отстраняюсь от нее, хотя она еще не успела согреться.

― Давай, ― говорю я хрипловато. ― Пора возвращаться на лодку.

Тео

Спустя несколько часов, когда отвариваю моллюсков на пару на пляже, я не могу перестать думать о сноркелинге с Салливаном.

Я никогда не умела расслабляться и получать удовольствие от океана. В голове постоянно звучит саундтрек к фильму «Челюсти», а каждое прикосновение водорослей к моей ноге кажется зубами Большой Белой, пробующей меня перед Большим Укусом.

Но с Салливаном рядом казалось, что мне ничто не угрожает.

Это иронично, учитывая, что раньше Салливан пугал меня больше, чем любая акула. В старших классах о его вспыльчивости ходили легенды. И, судя по всему, она до сих пор скрывается под поверхностью. Может, он и научился очаровывать людей, но, когда он держал Ангуса под водой, он выглядел точно так же, как и тот парень, которого я знала раньше ― чертовски пугающе.

Ангус до сих пор злится на него за агрессивное поведение в воде. Я знаю это, потому что он и со мной-то почти не разговаривает, разве что фыркнул, что я забыла прихватить «одну из этих свиней на палочке». Неважно, что Ангус сам попросил моллюсков.

Честно говоря, когда он меня игнорирует, это даже лучше. Это значит, что будет меньше назойливых просьб. Ангус, кажется, наслаждается тем, что требует невозможного, а потом наблюдает, как я пытаюсь справиться.

Уверена, это позволяет ему чувствовать себя могущественным.

А я чувствую себя придворным шутом.

Боже, не могу дождаться, когда стану сама себе начальницей. Тогда, если что-то пойдет не так, по крайней мере, это будут действительно мои проблемы. И когда все исправлю, я сделаю это для себя.

Я счастлива, что сегодня буду готовить. Моллюски отлично пропарились на углях, а сейчас я нарезаю свежую папайю для салата.