— Ты прочёл то, что я оставил утром?

— Да, и очень внимательно. Можешь забирать.

Он махнул в сторону столика, где лежали документы. Совсем так, как я их и положил с утра. Внутри всё перевернулось, но я попытался успокоиться и поднял бумаги.

Освещение по сути шло только от камина. Я уже знал, что дрова отцу периодически приносил Кузьма. Наклонив стопку, выудил последний лист, да так и замер. Он подписал! Старик дал своё согласие!

— Спасибо, отец, — сдержанно сказал я.

— Это я должен благодарить, что за ум взялся наконец. Впервые за столько лет у меня появилась надежда. Скажи домашним, чтобы завтра после завтрака все зашли ко мне. Слуг так же касается.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Его взгляд изменился, уже не был таким холодным, как обычно. Похоже, Скарабею удалось донести до него информацию.

— Ты должен прийти в первую очередь, — добавил Константин.

— Обязательно.

Прикрыв за собой дверь, я растянулся в довольной улыбке и передал послание ошарашенным сестрицам.

Первой в комнату отца зашла Екатерина Андреевна. Она взяла свободный стул и поставила его рядом с креслом мужа, после чего села сама. Близняшки встали напротив неё, справа от камина, я — слева.

Повисло молчание. Мачеха начала нервно подёргивать ногой, но быстро остановилась. Сестры были спокойнее всех — похоже, они вообще не понимали, что сейчас происходит.

Лёгкий стук и, извиняясь, вошла Галина. За ней, сгорбившись, семенил Кузьма. Он будто пытался спрятаться за женщиной и нервно крутил в руках свою видавшую виды кепку.

Взгляд Екатерины Андреевны наполнился презрением:

— А они-то здесь зачем?

— Надо, Катенька. Надо. Иначе бы не позвал. Теперь же, все в сборе. Я хотел сделать важное объявление, которое коснётся всех вас.

Он повернулся к Екатерине Андреевне.

— Прости, но я должен расторгнуть наш договор. Главой рода после меня станет Сергей. Он выплатит тебе…

— Да как ты смеешь⁈

Женщина не дала ему договорить, вскочив со стула. Разумеется, она была полна ярости.

— Ты обещал мне! Обещал! У нас договор, Скарабейников, не смей нарушать его!

— Успокойся и сядь, — голос старика прозвучал необычайно твёрдо. Даже я ощутил власть, что скрывалась в его словах.

Когда моя мачеха исполнила его указание, Константин продолжил:

— Сергей выплатит тебе компенсацию в двойном размере, так что останешься в плюсе. Кроме того, никто тебя из рода не гонит, титул и привилегии никуда не денутся.

— Мы договаривались не об этом, Костя! — строго заявила она. — Какой ты мужчина после подобной выходки? Совсем совести нет?

Я не удержался и хрюкнул, подавившись смешком. Екатерина тут же перевела на меня свой ненавистный взгляд.

— Тебе смешно? Ну же, расскажи нам всем. Тоже посмеёмся.

— Простите, я лучше промолчу, — попытался слиться.

— Нет, давай же, говори.

— Катенька, успокойся. Сейчас глава рода я, — попытался прервать наши пререкания отец.

— Но долг передо мной ведь Сергей будет погашать, верно? Так пусть скажет, чем ему смешны мои претензии.

— Прошу тебя…

— Ты и в этом хочешь мне отказать? — хмыкнула она.

— Я знаю, что услышишь ты явно не то, что хочешь. И это усугубит твоё недовольство.

— А может быть хуже?

— Вот ведь неугомонная женщина, — вздохнул мужчина. Было видно, что силы его уже покидают и держаться дальше молодцом он не в состоянии. — Ответь ей…

— Смешно слышать о благородстве и совести от вас, Екатерина Андреевна, — с улыбкой и без злости ответил я. — Морили меня голодом последнее время, ни копейки на карманные расходы не получал. Даже сейчас, когда умудрился начать добывать себе на хлеб, вы и ваши дочери каждый день не упускали момента, чтобы попытаться заставить меня отдать вам всё заработанное. Так что да, о чести явно не вам рассуждать стоит.

— Да как ты смеешь, — начала закипать она, — бросаться подобными обвинениями!

— Правдой, Екатерина Андреевна, правдой. Даже в отчётах не потрудились выделить на меня строку расходов. И эта одежда была приобретена до вашего появления, разумеется, — я подцепил пиджак пальцами и поправил его. — Как удобно, что я так плохо рос всё это время.

— Ах ты неблагодарный мальчишка! Костя, и ты что, ничего ему не скажешь⁈ — она возмущённо посмотрела на старика.

— А мне должно быть что-то сказать? Эти распри и упрёки друг к другу давно достали. Хватит с меня, вам понятно? Все ушли. Все!

Первыми направились к двери перепуганные девушки. Они всё это время стояли молча, не рискуя перебивать мать. Но их опередила Галина: поклонившись, тут же вышла, так что близняшкам пришлось посторониться.

Я также намеревался уйти, но отец попросил остаться. Это явно не понравилось мачехе.

— То есть, ты сейчас хочешь говорить с ним, а не с той, кого так бесцеремонно обманул? — всё так же на эмоциях воскликнула она.

— Ты всё верно поняла, — последовал ответ. — Если так хочется обсудить детали своего нового положения, то можем обговорить это чуть позже.

— Ты…Ты… Поверить не могу! — она вскочила на ноги и поспешно направилась к двери, но остановилась в последний момент и обвела нас полным ненависти взглядом. — Ты ещё пожалеешь Скарабейников, что предал меня.

Она хлопнула дверью, от чего отец болезненно скривился и потёр виски. В это время из комнаты выскользнул Кузьма, осторожно прикрыв за собой. Константин же налил себе трясущимися пальцами стакан алкоголя и опустошил его.

— И ты никак это не прокомментируешь? — хмыкнул я, указывая на дверь себе за спину большим пальцем.

— А есть смысл? — устало прохрипел он, окончательно сдувшись. Будто уменьшился в размерах, стекая по спинке кресла. — Сядь, лучше.

Я занял место на стуле рядом с ним и так же посмотрел на огонь.

— Успокаивает, да? — сказал отец спустя какое-то время.

— Есть такое, — не стал я спорить.

— Прости, сын. Я полюбил твою мать с первого взгляда, каждый день с ней навсегда останется в моей памяти светлым пятном. Так больно видеть тебя, твоё лицо. И вспоминать её. Возможно был слишком строг с тобой, но знай, всегда хотел как лучше.

— Я знаю. И не в обиде.

Если уж вживаться в роль, то до конца. Этому старику нужно было прощение, которое прежний Сергей был готов дать ему, так как сильно любил. Кто я такой, чтобы всё портить?

— Прости…

Чтобы приободрить старика, сжал его ладонь и когда он повернулся ко мне, повторил, глядя в глаза:

— Я не в обиде на тебя, отец.

Он накрыл мою ладонь своей и пару раз похлопал, после чего я разорвать этот физический контакт. Всё же, этот мужчина чужой мне человек и касаться его было не по себе. Не только с моральной точки зрения.

— Спасибо, — сказал он. Казалось, ещё немного и слезу пустит, но нет, сдержался.

— Сколько я должен этой женщине? — решил уйти от неловкого разговора о личных чувствах, которых по сути у меня и нет в данной ситуации.

— Шестьдесят тысяч. Столько она заплатила мне.

— То есть, мне требуется отдать ей сто двадцать? — нахмурился я. Информация, мягко говоря, неприятная. Где мне взять такую астрономическую сумму?

— Знаю, это мой грех. Но тебе придётся за него расплачиваться. Всё лучше с ней, чем с теми, кому я был должен. Они бы так просто тебя в покое не оставили. Прошу только, не прогоняй её на улицу, не лишай титула. Выполнишь последнюю просьбу отца?

М-да, шикарно просто. Я ждал смерти старика только для того, чтобы избавиться от этого бабского балласта. Зачем мне впрягаться и дальше?

— Они мне чужие люди, я не обязан содержать их до конца жизни.

— Я этого и не прошу. Катенька женщина хваткая, она быстро найдёт себе мужа. Либо иное занятие по душе. В общем, не пропадёт. Тебя или меня это уже не должно касаться. Она помогла мне, отчасти и тебе. Не будь с ней слишком строг. Это моя единственная и последняя просьба.

Мы просидели какое-то время в тишине. Не знаю, о чём думал старик, но мне точно требовалось разложить информацию по полочкам. Конечно, если после смерти отца я выгоню эту дамочку с дочерьми, то никто мне слова не скажет, даже Скарабей. Первопредок ясно дал понять, что я волен делать всё, что захочу, лишь бы исполнял его указание.