— Простите, мою шарлотку нельзя вытаскивать сразу. Она должна побыть в остывающей печи ещё пятнадцать минут.

Кажется, это было последней каплей. Голос преподавателя перешел на визг.

— Борис, я разочарована и запрещаю тебе посещать мои занятия. У тебя совершенно нет никаких склонностей к кулинарии. Только дерзость и спесь. За подобное поведение я вполне могла бы тебе сломать руку, но не стану. Просто уходи.

Удалился гордо, не очень-то и хотелось, так, просто развеялся чуть. Гордо, но резво, при словах про руку ноги сами ускорились.

…

Тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Повозка остановилась резко, будто налетела на стену.

— Егор? — выкрикнул я, встретившись лбом с хрупкой перегородкой. Вкус и запах шарлотки, которой не удалось попробовать, выветрился вместе с остальными мыслями.

— Боря, лошади просто встали и на команды не реагируют, будто кто за узду схватил. Не к добру.

Тихая улочка, аллейка с тополями. Мужичок в белом мундире кормит стайку голубей. Птахи голодные, дерутся так, что перья в воздухе как от порванной подушки. В нашу сторону не смотрит, но веет от него… Нет, не от него, весь скверик накрыт звенящей невидимой пеленой, давящей со всех сторон. Странное ощущение и ситуация странная. Где мое чувство опасности, предупреждающее за пару минут? Так оно и сейчас молчит. Воздух звенит, но не от предчувствия нехорошего, а как перед сильной грозой. Мне ничего не угрожает?

Состояние спокойное и расслабленное, как в нирване. Вон Егор «Не к добру» сказал, а у самого улыбка балдежная. Какого нерадивого я всю поездку про шарлотку вспоминал? Собирался над денежными вопросами корпеть.

— Егор, ты артефакты мои куда дел?

— А, чего? Закопал на заднем дворе, между двумя кустами крыжовника. Там, куда мы едем… Хе, ехали, — знакомый тон, слова растягиваются, как у матерых торчков под кайфом. Я похоже также говорю.

Воздействие однозначно.Как только это осознал, стало чуточку легче. Природа непонятна. Не даёт сосредоточиться на чем-то одном. Мысли не путаются, а плавно перетекают одна в другу, задерживаясь на положительных эмоциях. Цветные картинки сменяются как в диснеевских мультиках. Если напрячься, можно попробовать отделить свои настоящие желания от этого трипа. Попытался сконцентрироваться, чтобы понять, с какой стороны новая угроза.

Прикрыл глаза и крутнулся на месте. Центр подзрительного умиротворения находился не рядом с мужиком в кителе, как показалось. Чуть в стороне заброшенная покосившаяся хибара. Волнами, заставляющими улыбаться и жмуриться, окатывало раз в пару секунд. Аккурат из чёрного чердачного провала.

— Егор, у меня прямо за плечом чердак. Угроза оттуда. Попытайся аккуратно обойти и разобраться. Будут меня сейчас к чему-то нехорошему склонять, но я буду тянуть время. Тянуть —толкать, морские узлы вязать. Причем тут узлы?

— Бо-боря, крыжовник, там же ягоды вкусные, спелые. Люблю крыжовник.

Старая детская травма, не долюбили, крыжовником не докормили.

— Егор, сзади на чердаке крыжовник поспел. Там его кто-то собирает уже, попроси поделиться.

— И Марте, марте надо набрать.

— Егор, Марте крыжовник не нравится, ей ты нравишься. Она мне сама говорила. Она тебе ждет, там на чердаке. Собрала крыжовник в передник и ждет.

— Нет, не верю, с ней Степан, у них серьёзно. Боря, что происходит? Не могу сопротивляться.

— Не надо сопротивляться, плыви, но мысль не теряй. На чердак плыви. Перепрыгивай с мысли на мысль, возвращайся к тому что важно, ты же понимаешь, что важно?

— Крыжовник, тьфу, Марина, Оляся, девочки, важно.

Егор удалился походкой, напоминающей танец снежинок на новогоднем утреннике.

Подошёл я не спеша, вразвалку, присел с краешку скамейки, стискивая в кармане ланцет.

Мужик докормил птиц, отряхнул руки и повернулся вполоборота.

— Борис, давно хотел познакомиться с тобой лично, вот, наконец, выбрал свободную минутку. Мой интерес не случаен. В некоторых кругах ты уже известен некоторыми поступками. Не откажи в любезности пообщаться.

— Как мне к вам обращаться?

— Близким друзьям я разрешаю называть меня капитан. Мы ещё не стали близкими друзьями, но уверен, что это дело не за горами.

— Сомневаюсь, — буркнул я.

— Не сомневайся, Боря, близкие друзья для меня — это люди, которые беспрекословно выполняют то, что я говорю. Те, кто поумней — добровольно. Для прочих у меня есть несколько убедительных аргументов.

— Не люблю, когда разговор начинается с крыжовника, тьфу, с демонстрации силы. Это говорит о вашем внутреннем напряжении и неуверенности.

— Боря, сейчас ты находишься под одним интересным проклятием. Его изобрёл птомант, являющийся моим близким другом. В этом состоянии сложно строить логические цепочки и совершенно невозможно никому навредить. Вытаскивай свой ножик, я же вижу, как ты в него вцепился.

Разжал рукоятку, не будем провоцировать. Достал платок и промокнул лоб.

— Поверь, с магией тоже ничего не выйдет, любая конструкция развеется пшиком. Ты безоружен, не способен к агрессии и полностью в моей власти.

— Ага, — согласился я, — и лишён возможности мыслить логически.

— Ну, как я вижу, лишён не совсем. Это моя страховка, что ты выслушаешь меня не делая поступков, о которых позже можно пожалеть. Скажи, будь ласков, ты уже понял, для чего ты здесь? Не в этом скверике на берегу вонючей лужи, а в этом мире, который называется Палма 17.

Капитан повернулся целиком, оглядывая меня с насмешкой.

— Чуть-чуть помогу, подстегну твою соображалку. Думаешь, что ты настолько уникален? На твоём поросячьем лице нарисованы все мысли, помещающиеся в твоей голове. Вся пара штук, одна из которых про еду. И те, которые придут завтра, я тоже вижу, как на ладони.

— Капитан, насколько разумно начинать разговор с бессмысленных оскорблений?

— Как благородно, наверное, думать, что где-то там миллиарды людей в опасности, и ты единственная надежда. Ты уже придумал, как стать пилигримом и уничтожить систему изнутри? Хищную, противоестественную систему, пожирающую другие миры?

А вот теперь было слегка обидно.

— Хорошо владеешь эмоциями, Боря. Глаз только один раз дёрнулся.

Брешет, глаз не дёрнулся, просто мошка попала.

— Надежда из тебя так себе. Каждый твой поступок известен и просчитан на десяток шагов. Ты еще не понял, что вокруг звери, которые наблюдают за тобой с вялым интересом. Тебе никто не поможет. Хищники наблюдают не только за тобой, но и друг за другом. Как только кто-то уделит тебе внимания, чуть больше, чем простое любопытство, тебя разорвут на мелкие клочки. Но у меня есть отличная новость, со мной можно договориться.

Говорит ровно, значит на него проклятие не действует. Ощутит, если оно перестанет действовать на меня?

Вытащил ланцет, взять тремя пальцами и поднять на уровень глаз. Всегда этот приём помогал сосредоточиться и изгнать ненужные сомнения. Оружие просто выпало из руки и воткнулось в землю. Хорошо воткнулось, прямо сквозь штиблет и все его содержимое. Хорошо точил, старался.

От резкой боли в ноге в голове слегка прояснилось. Ровно настолько, чтобы почувствовать свою никчёмность, тупость и нереальность ситуации.

— Что от меня требуется? Капитан, ты потратил время и ресурсы, чтобы со мной встретиться. Значит тебе что-то нужно. Ты начал разговор с попытки унизить, выбить из-под ног почву, значит собираешься торговаться.

— Боря, вот ты, образованный, серьёзный представитель своего мира, а не веришь в пришествие Вечного ученика. Почему, тебя не убедили детские сказки? А если я тебе скажу, что лично знаком с очевидцем тех событий. И не просто очевидцем, а деятельным участником.

— Пытаешься заставить оправдываться, сомневаться в действиях и решениях. Значит тебе что-то нужно. Ты мог бы…

Весь разговор — беседа слепого с глухим. Я ему одно, а он другое.

— Боря, ты давно смотрел на звёздное небо? Ты не задавался вопросом — почему мы одни во вселенной?