— Опасен? Не смешите. Чем же, скажите на милость? Немотивированной агрессии не видно, мотивированной тоже. Из него выйдет отменный птомант. Его пропустил четвертый отдел, значит он не представляет угрозы. Возможно кто-то из старых мастеров вышел из тени и начал новую жизнь.

— Он опасен своей устремлённости к неизвестной цели. Моего розового дознания недостаточно, ни чтобы её понять, ни чтобы даже почувствовать направление. Я просто ее ощутила, и хочу разобраться.

Отражение старика резко приближается, лицо увеличивается, голос звучит так, что стекло начинает подрагивать.

— Ты думаешь я не знаю, что он сказал, когда ты отключила запись?

Женщина сжимает губы и говорит твердо:

— Лорд-инквизор, я дознаватель розовой ступени, последнее время развитие умения почти остановилось. Я же и деятельность сменить просила не просто так. Право слово, одна-две единицы в месяц. Однотипные разговоры с этими недоптомантами довели до зубной боли. После беседы с этим Борисом я получила больше, чем за весь предыдущий год…

— Я знаю, что он может обучить, как правильно вести дознание. Не у тебя одной проблемы с развитием умений. Отправляйся в комендатуру. Дальше я сам буду с ним работать.

Последняя фраза звучит в пустой комнате перед тающим отражением: «Редчайший шанс поучиться у старого мастера, и я его не упущу…»

(Палма. Полимагический университет именини протопилигрима Гагарина. Кабинет ректора. За овальным столом пара десятков преподавателей в цветных мантиях. Во главе мужик необъятной толщины, сидящий на двух креслах)

— Коллеги, господа, я собрал вас чтобы сообщить принеприятнейшее известие — сегодня ночью во время проведения ритуала в малом алтаре произошёл несчастный случай. Погиб декан факультета птомантии и три старших преподавателя.

— Доигрались со своими вызовами, — замечает кто-то из толпы.

— Ритуал плановый, санкционированный.

— Куда наблюдатели смотрели?

— Наблюдатели куда надо смотрели, два ока уничтожено тоже. Не абы что, архимерзость вырвалась.

— Высшая? Поликарп Савельевич, откуда такие ужасы?

— А в чем неприятность то? Подохли эти ваши птоманты, и нерадивый с ними. Совсем зазвездились, проходу от них нет.

— Лаврентий Борисович, Неприятность известия в том, что на месте уже работают эксперты инквизория. До окончания следствия запрещены любые ритуалы выше второй ступени, наблюдателей прибыло столько, что…

Со всех сторон сыплются язвительные фразы.

— Рейтинг университета псу под хвост.

— В туалет теперь без ока не сходишь.

— Чьи проблемы, что тебе показать в туалете нечего?

— Господа, успокойтесь. Господин ректор, что могло пойти не так?

— Восстановлена посекундная хронология. Сначала была призвана высшая защита, по всем правилам, один заклинатель, два наблюдателя. Но она была сломана непостижимым образом.

— Как эта архимерзость смогла разорвать высшую защиту?

— В том то и дело, что никак. Черный камень неразрушим, стены колодца заканчиваются практически за пределами атмосферы. Высшую защиту невозможно разорвать изнутри, были случаи, когда мерзость активировала в круге устройства атомного распада. Есть протоколы на такие случаю, алтарь запечатывается, и все. Никогда и ничего не могло прорваться изнутри.

— А снаружи, снаружи могли? Может диверсия, или еще что?

— Не надо, Лаврентий Борисович, казаться умнее, чем вы есть. Высшая защита из пламени двенадцати свечей. Запись из зала доступна до последних секунд. К свечам и кругу никто не подходил. Хлопок, вспышка и все.

Инквизоры будут носом рыть…

Уважаемые читатели! Весьма безрадостное известие. Скоро середина книги, Боря учиться еще не начал, а приближается жуткий момент — придется открыть подписку и установить плату.

Обстоятельства такого тяжелого решения силы непреодолимой — супруга сказала решительно: «Если я не увижу в ближайшее время из-за чего ты не спишь ночами — остаток ночи будешь проводить на сером и холодном диване».

Выкладывать проды буду раз в неделю.

Первое нормальное утро, какое счастье, не надо никуда лететь и что-то кому-то доказывать. Приоткрыл один глаз и смачно потянулся. То, что проснулся не в своей постели — понял сразу, но для идентификации кухни пришлось открыть второй глаз тоже. И так кухню всего пару раз видел, а с такого странного ракурса — не доводилось.

Засыпал вроде как все нормальные люди, в своей комнате и с котом под боком. Проснуться умудрился в обнимку с ножкой кухонного стола. Левая рука сжимала помятое железное ведро, из которого несло прелыми овощами. Перенести меня ночью никто не мог, нет в этом доме тельфера и козлового крана, значит или сам пришёл, или магия проклятущая.

Вытащил изо рта длинную подозрительную ленту. Ух ты, картофельная очистка. Поводил ей как гипнотизер цепочкой. Боря, как ты мог? Это ты мне так мстишь, да? Раньше признаков лунатизма не демонстрировал. Это ты специально суперсопособность приберёг, чтобы ведро помоев сожрать? Как-то мелко, не кажется? А ну бегом подъем, пока никто не заметил.

Проблеваться не получилось, просто нечем, все переварено и усвоено. Исторг из себя единственный комок желчи с яичной скорлупой и пошёл на зарядку.

Сделал нормальную гимнастику, до коленей удалось дотянуться не просто кончиками пальцев, накрыл ладонями целиком. Кому-то смешно, а за Борю гордость берет. Воодушевленный акробатическим номером, попытался нагнуться ниже, но, лежа в пыли понял, что перестарался.

Выполнил свой комплекс упражнений. Ходьба на носках, пятках и плавное покачивание в разные стороны. Вспомнил, как двигалась Юля, да она же порхала как бабочка, как мячик летала. Сегодня же созвониться и секрет выяснить, чего бы это не стоило.

Примерно час полезного времени, пока не начали просыпаться соседи, женщины с пустыми ведрами и мужики с нечесанными бородами. За этот час четыре раза опустошил воздушный резерв, успел нарешаться примеров до рези в висках, и вырезал из головешки подобие зловредного артефакта. Вышло довольно безобразно. Нож понемногу слушаться начинает, но до точной мелкой моторики ещё далеко.

Все, дальше душ, завтрак, и пора мозги своим вправлять.

На пороге встретил кот, который начал резво передвигаться на передних лапах, вся задняя часть ещё перемотана, волочится как батон докторской колбасы. За котом вышла Марта, судя по невыспавшемуся лицу и помятому виду, ночью не спала, переживала. Когда я семью так запугать успел?

— Борис Антонович, я понимаю, что совершила поступок, которому не может быть оправданья. Я собрала чемодан и немедленно отправляюсь на вокзал.

Кивнул, протискиваясь внутрь. К сведению принял. Отравить аристократа, который тебе доверился — это просто поступок, которому нет оправданья. С другой стороны, и аристократ я так, одно название.— Борис Антонович, я же не просто уезжаю, я оставляю вам самое ценное, что есть в моей жизни.

Как то вяло от оправданий в наступление переход. Узнаю взгляд женщины, задумавшей выбить себе норковую шубу. Чтобы начать эффективно управлять человеком необходимо как минимум вызвать у него эмоции, в идеале — создать чувство вины.

Начала догонять, подволакивая пухлый баул.

— Вы же понимаете, эта девочка — главное сокровище, что есть у Мухиных, и теперь вся ответственность на вас.

— Ага, понимаю, такая ценная, что Мухин ей запчасть отчекрыжил. От осознания ценности.

— Борис Антонович. Господин Мухин, он импульсивен немного, но, понимаете, все равно переживает. Господин присматривать велел. А у неё ещё и матушка есть, глаза на мокром месте. И другие родственники. На меня вся надежда была, а я вот не справилась.

— Не справилась, понимаю.

— Борис Антонович, разве у вас нет сердца?

— Предполагаю, что есть, но оно спрятано за толстым слоем сала. Сейчас меня Егор отвезёт на учёбу и вернётся. Попросишь Степана подкинуть тебя на вокзал, уверен, что он не откажет.