— Николай Иванович, погодите, не нападал на меня никто. Руку сам повредил, когда с душегубом боролся. А люди что, ну пошумели чуть. Не каждый день по парку голые с тесаком разгуливают.

— Так что, о нападении заявлять не будете?

— Разобраться надо. Не просто тут люди работу бросают и на прохожих кидаются. У них случилось что-то.

— Тогда извиняй. Тут обер-городовой Кукушкин заправляет, его участок. Мне вмешаться — себе дороже.

Представитель власти отбыл, увозя незадачливого киллера. Надо же, сердобольные граждане принесли пакет со льдом и приложили к причинному месту. Толпа рассосалась совсем, включая папу с недоеденным мальчиком. Рука начала ныть и дергать пульсирующей болью.

Пришел вызов неожиданный, тревожный.

— Борис, прости, поспел как мог.

— Холль, ты следил за мной?

— Не за тобой, за людьми Собакина в столице. Засады у всех трех главных академий. Половина всех свободных наемников рыщут с твоим описанием. Хотя само описание в одно предложение.

— Так это от Собакина привет?

— Не перебивай. Это последнее, что я смог для тебя сделать. Все кончено, для меня все. Ты оказался прав, меня нашли и раскрыли.

— Есть куда уйти, скрыться? Я могу помочь?

— Я принял отложенный яд, у меня остался час, но меня найдут раньше.

В принципе нормальное мужское решение. Были времена, когда и у нас разведчики капсулы с ядом носили. В древние времена, когда толи живые мамонты по земле ходили, толи политруки. Но точно до того, как человеческая жизнь самым ценным объявилась.

— У меня есть один портал, в определенное место, тут в Москве. В один из алтарей. Мне нужна твоя помощь.

— Какая?

— Ты это уже делал, я видел твоими глазами. Ладони, милость, ее надо отсечь и отдать Ему. Ты это сделал с Остапом из-за нерадивый знает каких соображений. Кстати, этим спас своих родных, граф бы не помог, того, что я видел, достаточно для отлучения всего рода.

Если мои руки попадут в первый отдел, пострадают очень многие. Все дело моей жизни, понимаешь? Все, кто мне поверил, доверился. В этом мире ничего невозможно скрыть, каждый мой звонок, каждый документ можно восстановить и просмотреть. И ты там есть, так что заинтересован тоже.

— Не нужно дополнительной мотивации, я готов, куда надо подъехать?

Летели на пределе возможностей хлипкого экипажа, выдающего предсмертные скрипы.

На козлы я не поместился, поэтому летал по всей будке, как кое-что в проруби. Пытался держаться, раскорячиваясь всеми четырьмя конечностями, но Егор команду исполнял буквально. Команду — через двадцать минут быть на противоположной стороне Москвы.

Дорога пролегала не так далеко от нового дома, которые еще не видел. Выдал волевое решение, остановиться и сменить возницу. Прояснилось в голове после того, как приложился больной рукой и упал на нее сверху. Если этот однорукий продолжит так править, от Бори доедет одна большая отбивная.

— Степан, подъезжаем, нужна помощь, очень быстро попасть на другую сторону города.

На удивление, вместе со Степаном на козлы вспорхнула особа с полосатым носком на руке.

— Это что за самодеятельность?

Степан ответил, — Ваше благородие, если надо быстро — девочка с лошадьми творит просто чудеса. А я город знаю, направление укажу.

Девочка в самом деле творила чудеса, причем не напрягаясь и одной рукой. С первой секунды повозка понеслась как выпущенная стрела. Не попадая ни на кочки, ни в ямы, которых было как на наших дорогах после сошедшего снега. Степан оказывается город знал неплохо, выбирал направления почти как по навигатору. Я сверялся с атласом и хмыкал.

Люди летящий экипаж распознавали по звуку. Пуганый тут народ. Улица полностью пустела не меньше, чем за квартал. Успевали не просто убраться, но и растащить палатки и убрать сопливых детей.

Егор вжал голову в плечи и отводил взгляд, — А что я то? Я мерзость убивать учился, а не на каретах выплясывать.

— Ладно, не переживай, у тебя не только мерзость, и живых успокаивать неплохо выходит. Лови деньги, все перевожу до копейки. Позаботься о девочке, не дай пропасть.

— Боря, что, все так серьезно, куда мы?

На вопрос ответил вопросом, — Егор, ты не ощущаешь, что пахнет немного не хорошо?

— Я это ощутил, еще до того, как мы в Белозерске на площадь вокзальную вышли.

— Там на площади — это был запах бисквитного ванильного кекса. Держи слезу розовую. В храм не суйся, к ней интерес нездоровый.

— Что за слеза? Для кого?

— Думаю на продажу. Неофициально она должна хорошо стоить. В борделе давно был?

— Егор смутился, — Ты откуда такие слова знаешь? Не гоже…

— Не отвлекайся. Я вопрос задал.

— Ну не так чтобы. Но как приспичит, но в моем возрасте не часто, ну раз в недельку разве что. Ну максимум раза три. Мне, с моей внешностью только туда и дорога.

— Вот, значит понимаешь, это слеза от умения работать в борделе.

— Фу, пропасть. И на что она? Откуда? Что? Ты что удумал?

— Егор, она розовая! Да за такую любая женщина легкого поведения душу будет готова отдать.

— А пошто так?

— Ну вот смотри, чего я думаю. Зелень откроется после четырех-пяти первых клиентов, которые деньги дали. Так?

— Ну так, обычно так.

— Дальше до 72 поднимать надо. Вначале быстро, потом каждая единичка — только если клиент доволен, или что-то новое. По-хорошему — полгода.

— Если девица молодая, энергичная, и быстрее может.

— Согласен. На изумруд перейдет уже скажем так, жрица любви с опытом. А дальше 864, это годы работать не смыкая ног. Каждая следующая единичка дается все труднее. Тело уже не первой свежести, сопутствующие этой профессии болезни, пороки. Алкоголь и, возможно, не только. Получается реально розовую в этой области заработать практически нереально. А тут сразу готовая.

— Боря, не по возрасту тебе о таких вещах рассуждать. Ты еще мал.

— Что значит мал? Как жениться, значит не мал. Как ты думаешь, что эта розовая дает?

— Да, как и все. В работе будет помогать. Ну там, для клиента привлекательность, желание прийти еще раз, заплатить побольше. Силу мужскую усилит. Еще от опасности убережет, с кем лучше не связываться.

— Ну вот, что и говорю, найдешь, как подороже пристроить.

Прибыли точно, остановились за три квартала. Отобрал у Егора охотничий нож. Не такой красивый, как мой кинжал, но сойдет тоже.

— Всем сидеть тихо, ждать ровно сорок минут, потом уезжать, спокойно и без спешки. В случае преследования, Егор, аккуратно высадишь пассажиров и уводи погоню в сторону.

— Олеся подняла глаза, — Боря, а как же ты?

Хлопнул дверкой и пошел скорым шагом. Пусть привыкает ответы на глупые вопросы додумывать самостоятельно. Блин, пришлось вернуться и забрать кота. Не может эта скотина без меня находится, сразу такой ор поднял, будто на дворе месяц март.

Интересное место, не зря его Холль выбрал. С трех сторон скрыто полуразрушенными зданиями. С фасада закидано ветками и мусором. Если бы не точка на карте, ни за что бы не догадался, что тут алтарь запрятан. Встал на каменную площадку. Легкий гул, сердце заколотилось, как после хорошей пробежки. Ощущается легкая неправильность, незавершенность. Нет, что-то не так. Сделал шаг назад, скинул обувь и наступил голыми ногами. Почувствовал тепло и едва заметную дрожь, воспринимаемую всем телом. Так лучше.

Советника не было, но появиться должен в любой момент. Обещал через полчаса, пара минут в запасе есть. Что дальше? Идти в стороны дыры не хотелось совершенно, ноги стали ватными и забыли свою главную функцию. Нечеловеческими усилиями подошел к краю. Боря, умный человек именно тем и отличается от большинства, что понимает свои страхи, и может сам себе дать пинка. Страх иррациональный, дыра — это механизм, как провода под напряжением, не хорошие и не плохие — просто выполняют свою функцию.

Дождался, когда летающие ладони приблизятся, попытался коснуться руками. Облом, руки просто прошли как сквозь голограмму.