- Не вижу никакой проблемы, Пëтр Алексеевич, - спокойно говорит последний. - В нашей клинике лучшие показатели постинсультной реабилитации.

- Ну, для начала нужно получить согласие родственников, - невролог задумчиво хмурится. - И я не очень понимаю... это у вас какая-то благотворительная программа? Или пациентка какая-то особенная? Вчера подключаетесь через начальство к чужой операции, сегодня уже дорогостоящую реабилитацию в своей частной клинике предлагаете...

- Да, - вдруг хмыкает его собеседник. - Благотворительная программа. Вон она сюда уже идет.

Он кивает на нас - точнее на Боярова рядом со мной, - и Пëтр Алексеевич живо оборачивается. Клочковатые брови изгибаются, делая его лысую голову очень похожей на удивленное яйцо.

- Что происходит? - взволнованно спрашиваю я, начиная понимать, что мои догадки возле стойки регистрации вполне могут оказаться верны.

Бояров вдруг на ходу ловит мою руку и, приостановившись, поднимает ее вверх... чтобы на секунду прижать к своим губам. Яркие серо-голубые глаза немного иронично сощуриваются.

- Твои проблемы - это мои проблемы, Алëнка. Просто запомни это. Я обещал помочь, и помогаю.

Чувствую, как в груди от его слов расцветает вспышка нежного тепла и переносится в легкий румянец на щеках.

- Ты обещал ночью, - зачем-то возражаю я. - А операцию провели еще вчера.

- Ну, Лебеда предупредил-то меня сразу, как ты уехала. А с инсультом не шутят. Я попросил подключиться знакомого нейрореаниматолога для надежности. Он тут неподалеку как раз в клинике неврологии и нейрохирургии главным отделением заведует...

- Василий Андреевич! - окликает нас тот, кого регистраторша Дашуня окрестила «светилом мирового уровня». - Как твое ничего? Зачастили ко мне из «Сэвэн», зачастили... Неужто и правда в благотворительность ударились? Сначала Тимур Аркадьевич парня с проблемным позвоночником осчастливить попросил [*], теперь ты со старушкой. Удивили оба.

- А ты не удивляйся, Мирослав Викторович, - пожимает плечами Бояров. - Лучше расскажи нам, какие перспективы у Веры Ильиничны.

Перспективы оказываются нерадостными... но и не тупиковыми. Именитый нейрореаниматолог предлагает перевезти бабушку в свою клинику сегодня же и упирает на то, что в реабилитации инсультников успешные шансы на восстановление напрямую зависят от раннего начала процедур.

Звучит это убедительно. Ведь даже неизвестно, как бы мы с Ванькой справились, если бы возникла острая необходимость ухаживать за беспомощной бабушкой дома.

Так что соглашаюсь я с облегчением и молча слушаю разговорившихся о методах лечения врачей-коллег. А затем чувствую по вибрации в кармане входящий звонок...

И вижу на экране имя Красавина.

***

❗Осторожно, в тексте по ссылке ниже могут быть спойлеры. Не переходите по ней, если читаете книгу первый раз.

[*] О том, зачем Лебеда устроил в нейрохирургическую клинику парня с проблемой позвоночника, читайте в книге «Гадкий утенок для босса» (Глава 22. Белая полоса) https:// /ru/reader/gadkii-utenok-dlya-bossa-b412867?c=4657044p=1

- Алëн! Надо срочно... уф... поговорить...

Лично мне разговаривать с бывшим совершенно не хочется. Мало того, что он инфантильный слабак, так еще оказался вруном и трусливым человеком без совести. Как еще назвать того, кто нарушил слово, данное когда-то Боярову, а потом выдумал про меня несуществующую беременность?

Но Красавин дышит в трубку так рвано и натужно, будто загнанная лошадь или спринтер на короткой дистанции. И тем самым волей-неволей разжигает моë любопытство.

Отхожу чуть дальше по коридору, подальше от лишних ушей.

- Ты что, куда-то бежишь?

- Не... важно! На работу опаздываю. Слушай, давай встретимся! Насчет дочки разговор есть...

Где-то в отдалении у него слышен какой-то треск, как бывает, если идешь по лесной подстилке с сухими ветками. И доносится шум бурно льющегося потока воды...

Ну очень странный фон. Впрочем, какая разница. Пусть хоть по свалке бегает и грязными пакетами шуршит на досуге, плевать.

- Насчет дочки? - иронически переспрашиваю я. - А я думала, насчет предложения. Помнится, ты еще мне руку предлагал. Что, уже не актуально?

- Издеваешься? - зло пыхтит Красавин. - Вчера твой начальничек на вечеринке ни с того, ни с сего подкараулил меня в коридоре и чуть руку не сломал! Даже тупой поймет, для кого ты теперь ноги раздвигаешь... Хоть бы предупредила, что у вас шуры-муры!

Его уверенность в собственной непогрешимости и безнаказанности изумляет до состояния «просто нет слов». И у меня вырывается слабый смешок. Ни с того, ни с сего, значит, на бедненького наехали, произвол устроили. Ну-ну.

- Может, хватит ломать комедию? - устало говорю ему. - Лëш, я уже в курсе, что ты когда-то был с ним отлично знаком. И знаю о договоре, который ты нарушил.

В трубке повисает заметная пауза. Слышно только, как Красавин продолжает пыхтеть и идти, похрустывая сухими ветками под шум воды.

- Это дело уже прошлое, не будем о нем, - заявляет он наконец неохотно. - Но нам реально надо встретиться и поговорить. Дело в том, что я задолжал серьезным людям... И они в курсе, что у меня есть дочь, понимаешь?

У меня внутри всë цепенеет.

- В смысле? - переспрашиваю испуганно. - Какое мне с Алисой дело до твоих долгов? Ты нам чужой человек!

- А такое... - бывший явно чует мой страх, потому что его голос вдруг наполняется заносчивой самоуверенностью, - ...что если ты не придешь нормально встретиться со мной с глазу на глаз и поговорить, то я...

Моей похолодевшей щеки вскользь касается легкий поцелуй, а спина ощущает уверенное прикосновение мужской ладони, и я вздрагиваю. Рядом стоит Бояров. Он изучающе смотрит на меня одно мгновение, а потом властно протягивает руку.

- Алëн, дай сюда трубочку.

В другое время я бы, пожалуй, возмутилась таким нахальным вмешательством в мой личный разговор... но не сейчас. Слишком много внутри растерянности и тревоги от странных требований Красавина. Он в себе вообще, чтобы такое мне заявлять или даже пусть просто намекать? Ведь речь идет о безопасности ребенка!

Дрогнувшей рукой молча протягиваю телефон Боярову. Он ободряюще кивает мне, после чего безжалостно-звучно щелкает пальцами по отверстиям мобильного динамика, как будто хочет прочистить их от мусора. Бр-р, представляю, каково барабанным перепонкам Красавина сейчас. Он ведь всегда прижимает трубку к уху очень плотно.

Тем временем Бояров с откровенной издевкой произносит:

- Хорошо слышно, Лëх? Тих-тих, не шуми... и мотай на ус. Ты меня плохо понял, что ли, вчера? Так я могу повторить.

В ответ из трубки несется рваное неразборчивое ругательство. На всякий случай я отхожу с Алисой подальше, чтобы та случайно не услышала какой-нибудь нецензурщины. Как бы не нахваталась! Дети же всë впитывают, как губки.

- Я знаю, с кем ты корешишься сейчас, - жестко прерывает собеседника Бояров уже без следа насмешки в голосе. Сейчас он снова невероятно похож на мрачно-угрожающую версию себя в юности. - И если у тебя с ними нелады, то это твоя проблема. Не вздумай впутывать моих девчонок, - он презрительно усмехается, слушая очередную реплику Красавина. - Да, считай, что это угроза... и второе предупреждение. Третьего не будет, придурок! Я просто прихлопну тебя, как муху.

Телефон перекочевывает обратно ко мне в руки, уже с завершенным звонком. Я судорожно стискиваю его пальцами и прижимаю малышку поближе к себе. Потому что Бояров хмурится, а это совсем на него не похоже. И совершенно точный сигнал, что дело идет не к добру.

Ловлю его задумчивый взгляд на себе.

- Алëна... - медленно говорит он. - У меня к тебе очень важная просьба.

- Какая? - настораживаюсь я.

- Переезжай с феечкой и Ванькой ко мне. И не переживай насчет нашего стремительного соседства - всë равно мне завтра ехать в командировку на пару недель. Просто так всем будет спокойнее. В первую очередь это вопрос безопасности... понимаешь? Тебя и твоих близких.