Добежав до нужного строения, полковник быстро перебирая ногами стал спускаться по ступенчатой бетонной лестнице в подвальные помещения. Оказавшись на нижних этажах, Даймон судорожно искал глазами то важное, что по воле судьбы потерял когда-то. Второпях осматривая каждую комнату и каждый зал, он не упускал ни единой детали. Все было настолько достоверно точно, прямо как в тот день. Он уже не мог определить, где реальность, а где иллюзорная картинка его подсознания, сердце в бешеном ритме колотилось в его груди, во рту все пересохло.

И он нашел. То самое помещение где погиб его отец. Макаавиш медленно подошел к месту обвала потолка, но среди множества разбросанных камней и гор строительного мусора ничего не обнаружил.

– За мной пришел?

От неожиданности полковник потерял дар речи, он быстро развернулся на месте и увидел среди разрушенного серого помещения со множеством опрокинутой офисной мебели мирно сидящего за столом спиной к нему человека, который своим до боли знакомым голосом взбудоражил все нервные окончания Даймона.

– Отец?!

– Ну, а кто ж еще. Ты, я смотрю, неплохо подрос за мое отсутствие, – крепким взрослым голосом говорил человек, продолжая записывать что-то в грязный порванный журнал.

– Па, ты что здесь делаешь?

– Как что? Живу я здесь, уж сколько лет.

– Ты живой? Я ... неважно. Отец, нам пора домой, – Даймон хотел подойти к мужчине, но тот его остановил.

– Не могу... Дел много, сынок, надо все документы уничтожить, а кто это сделает кроме меня? – сидя спиной к Макаавишу, сказал отец.

– Война с синдикатом закончилась, – полковник медленным шагом обходил мужчину сбоку, аккуратно заглядывая из-за спины в надежде увидеть лицо.

– Как же, а кто ж сверху бесчинствует?

– Как это возможно... ты не можешь быть жив. Я схожу с ума? – Спросил Даймон.

В подвальном помещении послышался приглушенный взрыв бомбы на поверхности раздираемой яростным противостоянием планеты. С потрескавшихся бетонным стен посыпалась мелкая крошка, опыляя собой все мрачное пространство этой комнаты. Единственным источником света было отверстие в обвалившемся потолке, толстый луч светло-желтого цвета падал на кучу разрушенного строительного материала. Осторожно обходя мужчину с правого боку, полковник пытался, но не мог разглядеть черты лица его собеседника – в этом полумраке они как будто ускользали от него, не давая убедиться в своих суждениях.

– Нет, сынок, с твоим рассудком все в порядке.

– Это все происходит в моем сознании?

– Как посмотреть. Я бы сказал между мирами. Здесь все идет по бесконечному временному кругу, каждый день война и каждый день я выполняю свой последний приказ, – голос мужчины еле слышимым эхом разносился по помещению.

– Как вытащить тебя? Как спасти? – Макаавиша почувствовал, как по щеке пробежали маленькие горькие слезы. Он все еще чувствовал свою вину за то, что не успел спасти отца.

– Тебе не за меня переживать надо сынок, мне здесь хорошо. Тут все мои ребята, как же я их брошу. Это тебе нужна помощь.

– Мне? – полковник остановился на месте и посмотрел на потолок, чтобы остановить поток предательских слез. – В государстве переворот.

– Знаю, – ответил мужчина.

– Я не понимаю, что мне делать, отец... – Даймон посмотрел себе под ноги и присел на один из больших камней в паре метров от грузно сидящего мужчины. – Я в смятении...

– Помнишь свою мать?

– Ну... да, только образ, – честно ответил Макаавиш.

– Я вообще не помню. Не могу даже представить какой она была. Всю свою жизнь ты, как и я, посвятили служению великого Альянса, а ради чего сынок? Посмотри на меня... я забыл лицо любимой женщины, – тон мужчины становился все тише и печальнее. – Мы оба стремились обеспечить счастливое будущие для всех граждан нашей Империи, а про свое забыли.

– Таков наш долг, мы сами выбрали свою судьбу, – задумавшись, ответил полковник.

– Ты счастлив, сын?

– Я... Я был счастлив, – перед глазами Даймона возник облик милой девушки, которую он полюбил.

– Не дай им отнять это у тебя, ты достаточно посвятил этой Империи и не обязан повторять мою судьбу. От сюда нет выхода Даймон... попавшие сюда не возвращаются...

– Я всегда хотел быть похожим на тебя, на человека чья верная служба была смыслом своего существования, – Макаавиш хотел подойти и прикоснутся к родному для него человеку, но что-то отталкивало его и не позволяло приблизиться.

– И к чему это меня привело? Посмотри вокруг себя сынок, делая что-то хорошее для одного – ты делаешь плохое для другого. Поступи как говорит тебе твое сердце сынок... Живи счастливо. Не умри как я, с чувством неисполненного долга.

– Я стану предателем и изгоем... разве такого будущего ты для меня хотел? – опустив голову, с красными глазами от накопившихся эмоций, воскликнул Даймон.

– Обрети покой и живи счастливо, сынок, не упусти свой шанс, как я упустил однажды.

Полковник попытался подбежать к отцу, по которому так скучал все эти годы, и крепко его обнять. При жизни они редко проявляли друг к другу родственные чувства и часто, из-за сложной военной службы, не позволяли себе побыть просто отцом и сыном. Но все пространство вокруг резко начало искажаться и растворяться в серой дымке его подсознания. Подвальное серое помещение со всем его содержимым за несколько секунд превратилось из осязаемого и вполне реального в расплывчатые и туманные воспоминания.

***

Тук-тук, тук-тук-тук

– Полковник Даймон, вас срочно вызывают на мостик! Полковник Даймон!

Очнувшись от раздражающего стука в железную дверь, Макаавиш открыл слипшиеся глаза. В боку сразу прорезалась острая боль от сломанных костей, и он на несколько секунд возненавидел весь этот мир.

– Через две минуты буду! – криком ответил полковник и посмотрел на настенные часы впереди на стене: увиденное время гласило, что он проспал около пяти часов.

Мужчина сел на край кровати и достал из зеленой куртки пачку таблеток, высыпал в руку сразу четыре продолговатые капсулы с препаратом и проглотил их, не запив водой. Через двадцать секунд Даймон уже был одет и выходил из своей каюты в направлении командной рубки. Загруженный своими мыслями о произошедшем во сне, он не замечал никого из членов экипажа, проходивших мимо него, не обращал внимание ни на приветственные удары кулаком в грудь от солдат, ни на других членов офицерского состава. Макаавиш не мог отделаться от мысли, что спустя столько лет увидел своего отца, пусть даже не смог разглядеть его лица, но Даймон точно знал, что это был именно он.

Поднявшись по широкой ступенчатой лестнице, полковник подошел к круглой металлической двери и нажал пальцем кнопку открытия на боковом дисплее. Макаавиш зашел в большое помещение управления кораблем и направился по дорожке к ожидающим его офицерам, стоящим возле широкого бронированного стекла иллюминатора, из которого открывался вид на открытое пространство холодного и мрачного космоса с миллиардами ярких точек и звезд. Снизу по правую и левую сторону были установлены множества компьютеров и систем управления. В этот час за ними работало более пятидесяти человек личного состава. В самом помещение витала тишина, нарушаемая лишь короткими перешёптываниями между экипажем.

– Полковник, – сказал один из мужчин, и они оба ударили себя кулаком в грудь.

– Какие новости? – спросил Даймон.

– Мы обнаружили цель, она находиться в системе Бирнакс-11, – доложил капитан.

– Но есть проблема, – заявил второй мужчина с погонами лейтенанта.

– Этот квадрат оккупирован Ифаритами, – продолжил за него полковник.

– Да. Но есть и хорошая новость, разведка сообщила о минимальном присутствии противника в этом секторе, – сказал капитан.

– Значит выдвигаемся немедленно. Выставляйте маршрут и по готовности выходим в гиперпространство, – оглядев мужчин, четко поставленным голосом приказал Макаавиш.

– Принял, полковник! – ударил в грудь лейтенант и, развернувшись, направился к первому пилоту, сидящему в непосредственной близости от иллюминатора с правой стороны.