– Я понимаю. И только поэтому я все еще не вызвал магконтроль. Но мне хочется. Ее нет! Ее – нет! А вы стоите и смотрите на меня ее глазами, говорите ее голосом, говорите то, что она мне говорила, когда мы… Но вы – не она! Она мертва, моя Эльзи. Моя нежная Эльзи мертва… Я почувствовал, я действительно почувствовал. Я просто не хотел принимать.

– Она жива! – в отчаянии выкрикнула я и чуть тише, понимая, как выглядит со стороны мой вопль, добавила: – Она жива. Она теперь – я. Там. Ей тоже будет непросто привыкнуть, но она жива.

– Верю, но в этом мире ее больше нет. Это мало чем отличается от смерти. Прекратим дискуссию. Мне больно говорить об этом с вами. Я обманулся и обманул. Достойная партия, мисс Фламер.

– Браво. Наконец-то ты освободишься от этой прохиндейки.

Раздавшийся голос был до отвратительного знаком. Мы с Извером ошеломленно посмотрели наверх. Леди Даркести с видом триумфатора царственно спускалась по лестнице, чуть касаясь перила изящной рукой в черной перчатке. Перья в седеющих волосах покачивались, на губах леди играла победная улыбка. Но эта змея не была бы змеей, если бы, пошипев, не цапнула, впиваясь ядовитыми зубами поглубже.

– Если тебе благородство или еще не остывшая постель мешает вызвать магконтроль, я вполне могу сделать это сама.

– Как давно вы здесь, ма… леди?

– Достаточно давно, чтобы услышать все ее откровения.

Леди спустилась. Леди была довольна тем, что происходит, и так же довольна собой.

– Догадаться, куда ты помчался, дорогой сын, было не сложно, а отправить следом Сифир еще проще. Сифир,аппиэ, – скомандовала Филисет и на ее чуть отставленную руку, проявляясь в воздухе, уселся темно-синий дрозд. – Я даже не особенно торопилась, поняв, кто с тобой в экипаже. Ты всегда питал нездоровое физическое влечение к этой гаремной игрушке, так что я просто дала тебе время удовлетворить свои потребности. Сифир,делизе.

– Кор…

Но Изверу и приказывать бы не пришлось. Ворон сшиб скворца еще до того, как прозвучали слова повеления. Он прижал оглушенную птицу к полу, наступив лапой на крыло и придавил клювом за горло. Вестник, получивший приказ, продолжал трепыхаться.

– Никакого магконтроля, – сказал мужчина.

– Из, она убила Эльзбет, – напомнила Филисет.

– Ты ее терпеть не могла, сама мне призналась, и сонное зелье сам ей дала разве нет? – язвительно поинтересовался Извер.

– Факта преступления это не отрицает.

– Факта твоих преступлений это тоже не отрицает. Ты держишь свой ядовитый язык за зубами, дорогая матушка, а мисс Фламер не станет выдвигать обвинение в покушении на жизнь и здоровье. В противном случае магконтроль заберет не только ее, но и вас. И дело будет очень громким. Можете мне поверить.

– Изи! Как ты можешь!?

– Я? Еще как могу. Это еще не все. Вы добровольно покинете Даркести-холл и уедете в обитель к светлым сестрам. Иначе обвинения будут выдвинуты и с моей стороны тоже. Лиза, – он посмотрел на меня чужим холодным взглядом. Там, под этой коркой льда, он прятал свою боль, а она плясала вокруг него призрачными серыми языками, огненно красными по краю и обжигающе острыми. – Можете взять экипаж леди Филисет, чтобы добраться до Остерна. Стойте. Там холодно, а вы без пальто. Возьмите мое. Возвращать не нужно. Здесь мы расстанемся. Всего доброго, Лиза.

– И вам, магиус Даркести.

Я взяла пальто, которое он бросил на кресло, надела, едва не утонув. Кончики пальцев едва выглядывали из рукавов. Тепло тела давно покинуло ткань, остался только запах. Скоро и его не будет. Можно было отказаться, но это выглядело бы глупо, да и бессмысленно. У меня и так все внутри выстыло, хоть снаружи не будет сквозить.

И я бы просто ушла. Молча. Но язва Филисет, забыв, что я – не Эльзбет, обозвала на прощание гулящей стервой, и я показала зубы.

– Знаете, мне чисто по-женски вас жаль, – сказала я, обернувшись. – Всю жизнь любить другого мужчину, родить от него ребенка, причем очень удачно, после смерти мужа, и так, что никто не счел мальчика бастардом. Стать свободной от обязательств и узнать, что возлюбленный не собирался уходить от жены, потому что это… Хм, дайте-ка припомнить?.. По отношению к ней, это будет верхом подлости. Так Алмартен Хант ответил вам, когда бедняжка Эльзбет случайно застала вас с ним в компрометирующей позе? Вы, не зная, что она, обездвиженная вашим заклятьем, слышит вас, угрожали расправой, если вдруг пойдут слухи о том, что Из и Из – единокровные братья. Что произошло, леди Даркести? Слухи все же пошли, и вы тотчас решили, что виной тому Эльзбет? Да даже если и так. Снова угрожали ей, снова поили сонной дрянью, от которой можно сойти с ума? Поэтому она на суде сказала, что виновата?

– Хватит.

Меня прервал Извер, поскольку Филисет, бледная, с нервным румянцем, пятнами покрывшим шею, потеряла дар речи.

– Действительно. Куда уж больше. Спасибо за пальто.

Теперь моя очередь была шествовать с победной улыбкой на устах, но победителем я себя не чувствовала. Этим двоим есть что обсудить, а я – сама по себе.

Четверка вороных в богатой сбруе, лакированный экипаж с гербом на дверце. Ворон пронесся над плечом, задев краем крыла по лицу и уселся на крышу.

– Кыш, – сказала я ему, но Кор меня проигнорировал. Я пожала плечами, сообщила вознице, что мне нужно в Остерн и села.

Ехали не быстро. Прошло часа два, может больше. Стемнело. Ворон иногда скреб когтями по крыше, напоминая о себе, но внутрь не лез. По обеим сторонам тянулись унылые голые деревья, и я перестала смотреть в окно. Выглянула только когда колеса застучали по мостовой и в салон набились блики от фонарей. Когда проезжали площадь, я постучала в стенку и экипаж остановился.

Я ввалилась в сдобный магазинчик и рухнула за столик. Териза всплеснула руками, но не стала ничего спрашивать. Быстро что-то смешала и принесла в маленькой чашке.

– Залпом, – велела она. – И спать. Все остальное – завтра.

Я сделала, как она сказала. Напиток обжег небо и на миг сделалось теплее. Завтра так завтра.

Поднялась к себе, достала из комода мешочек с закатом, выняла гладкий шар, сжала в ладонях, подбросила и в темной комнате разлились прохладные розоватые сумерки. Горько пахло морем, на лице оседали брызги. Соленые. Заходящее солнце тонуло за горизонтом, плавилось, как шарик мороженого в сиропе. Первые звезды росой усеивали темную часть неба, а ветер был теплый, похожий на его руки. Вот ты какой, последний закат ноября над заливом Грейсальт. С него все началось. Пусть им и закончится.

Солнце село, краски померкли. В окно подсвечивало фонарем с улицы. По полу протянулись кривые размазанные тени от ветвей растущего поодаль дерева, одна тень была похожа на нахохлившегося ворона.

Я вытерла лицо рукавом, прямо в пальто, как и сидела, откинулась на подушку и закрыла глаза.

– Господи, Лиз… Ну и вид. Соберись, умойся и… Фу… Запашок от тебя. Ого! Ты это в одно рыло? Ну ты, мать, сильна. А что за праздник со слезами на глазах? День независимости? Чей? Твой? Вот же… А я говорила, такие мужики всегда спросом пользуются. Пока ты там карьерные вершины покоряешь, может найтись та, что покорит его банально через желудок и койку.

– И как? Быстро покорился? Сначала койка была или желудок?

– Он сказал? Мужик. А я все никак не решалась. Что делать будешь?

– Сволочь. Оба вы сволочи. Столько врать… Будешь уходить – ключ оставь и передай пока еще нашему общему мужу, что на развод я уже подала. Отсужу квартиру, сделаю новую прическу… У меня все будет по-новому. Может не прямо завтра, но будет.

Желаемое “завтра” случилось не быстро, но я почти уже до него добралась. Териза так и не стала меня ни о чем спрашивать, за что ей огромное спасибо, и мне кажется, он догадалась о том, кто я. Не то что я подменная душа, а что бывшая леди Даркести, потому что я два дня не высовывала носа никуда, просила ее сообщить Блейзу, что болею, а эти два дня у пекарни появлялся экипаж с гербами на дверцах и стоял поодаль, но все равно так, чтобы можно было заметить. Кто был внутри, Из или его маменька – неясно, я в равной степени не стала бы говорить с обоими, но если бы это был Извер и он вышел, вряд ли бы удержалась от “хотя бы краем глаза посмотреть”. Хотя бы издали.