Голос Бориса был невозмутим и спокоен: — Ну, как там наша барышня, поддаются ли её убеждения изменению?

— Она будет действовать, — ответил Андре, чуть заметно морщась, — Каким бы путем мы ни пошли. И… она хочет идти к губернатору. Рассказать ему про… про мою настоящую цель.

Борис помолчал несколько секунд, каждая действовала на нервы бизнесмену, и неспешно начал: — Понимаете, Андре, мы пробовали играть по правилам. Но если она продолжит мешать нам, мои люди будут вынуждены приступить к более… решительным действиям. Нельзя допускать, чтобы она вмешалась в наши планы.

— Что вы имеете в виду? — спросил Андре, хотя он уже предвидел ответ.

— Оставьте это мне. Необходимо иметь в виду, что иногда нужно делать непростые выборы. Для блага наших дел, конечно же, — сказал Борис, его голос лишь на мгновение выразил озабоченность, затем снова стал бесстрастным.

Глубоко вздохнув, Андре закрыл глаза и помолчал. Он понимал, что это может привести к необратимым последствиям для Ксении, и сомневался, стоит ли идти на такой риск.

— Борис Иванович, просто… ничего радикального. И ничего, что вывело бы нас на первые полосы новостей, — последнее, что ему было нужно, это публичный скандал разрушающий его карьеру и бизнес.

— Андре, вы не первый день в этом бизнесе. Иногда лидеры должны принимать трудные решения. Жесткость — это часть успеха. Вы не сможете добиться цели, если не возьмете ситуацию под контроль, — ровно ответил Борис.

— Хорошо. Я доверяю вам сделать то, что нужно. Но с осторожностью, — сквозь зубы выдавил Андре. — Никакого физического воздействия.

Телефонный звонок завершился, и Андре оставался один в прохладе особняка. Странное чувство одиночества и даже сожаления промелькнуло в его сердце. Но образ Ксении, стоически противостоящей ему на ледяном берегу Волги, вставал перед глазами. Его влекли к ней уважение, даже обожание.

Снег продолжал падать, то и дело пряча под своим пушистым покрывалом следы человеческой жизни и борьбы.

Шершавый иней покрывал голые ветви деревьев, мерцавших в свете фонарей на пустынных улицах города. Город на Волге погрузился в глубокий сон. Андре лежал в постели, мысли о происходящем днем, о Ксении переплетались в его голове.

Внезапно светлое зарево и шум за окнами взбудоражил его, вырвав из полудремы леденящим воплем сирены.

Сквозняк раздвинул шторы в комнате, когда бизнесмен открыл окно. Сизый дым, как тень беды, вился над крышами, указывая направление. Догадка о том, где именно пожар, вдруг пронзила его насквозь.

Андре спешно накинув пальто, метнулся вниз, подхватив ключи от своего автомобиля. Кафе Ксении, последнее место, куда он хотел сейчас ехать, пылало, испуская клубы дыма в холодный воздух. К тому времени, как он добрался до кафе, пламя уже взбиралось высоко, делая ночь светлее. Мириады искр взмывали к небу, пока толпа собиралась вокруг, охваченная ужасом и растерянностью. Струйки воды из пожарной машины арками летели в огненный вихрь, вырывающийся из окон.

Андре увидел Ксению, которая, в напрасной попытке спасти хоть что-то, билась в руках жителей, пытаясь броситься в пасть огненной бури. Она жила этим местом, это был ее крошечный мир, на который он, как ему не обидно было признавать, неожиданно наложил отпечаток.

Он подбежал к ней, схватил за плечи и крепко обнял, чтобы помешать сделать безрассудный шаг. Она махала руками, пыталась вырваться, крики боли и отчаяния срывались с её губ, сливаясь с треском пожирающего все вокруг огня. Андре удерживал ее, обвив ее взвинченное, паникующее тело своими руками, напрягая каждый мускул, чтобы спасти ее от гибели.

— Ксения! Ксения, слушай меня! Нельзя туда, ты погибнешь! — крикнул он, надеясь достучаться до её сознания сквозь шум пламени.

Она взглянула на него — зеленые глаза Ксении были широко раскрыты, наполнены слезами и не верили в происходящее действо.

— Это всё, что у меня было… Все мои мечты… — Ее слова тонули в рыданиях.

Андре почувствовал, как в груди что-то сжалось от боли, не только её, но и его собственной.

Ксения перестала бороться, ее силы ушли вместе со слезами. Огонь пожирал ее мечту, ее кафе — источник дохода и пристанище для сердца. В тот момент она ничего не могла понять через боль и жалость к самой себе. Она просто плакала, вырываясь из объятий этого незнакомца, что внезапно стал единственным островом в море стихии.

Андре заметил, как пожарные начали получать преимущество над буйством огня и слегка ослабил свою хватку на ее плечах. На его лице смешались чувства — сочувствие Ксении, и все же, тень удовлетворения от устранения помехи.

В густом дыме, где светлая сторона жизни Ксении отступила перед поглощающими языками пламени, что забрали ее прошлое и настоящее, комок в горле Андре сложился во вздох. В зрачках Ксении, освещенных оранжевым пламенем, были только вопросы, на которые он знал ответы. Но ему нужно было думать о будущем. О будущем, которое он планировал создать на золе ее мира.

Ощутив, что хватка ослабела, Ксения оттолкнула его с такой силой, что он отшатнулся. Она кинулась к входу в кафе, как будто пытаясь потушить пламя одной лишь волей. Но внезапное озарение собственного бессилия остановило её рывок, и её ноги подкосились от тяжести утраченного. Ксения упала на холодную, ледяную мостовую. Сидя на коленях, руки её скользили по заснеженной мостовой, пока слезы не превратились в ледяные потоки на лице, изумрудные глаза теряли свой блеск в отчаянии. Ее каштановые кудри в свете огня сверкали ярче, чем языки пламени, танцующие в ночном вихре.

Ее пальто распахнулось, показывая всем пижаму и легкие сапожки, одетые на босу ногу. Не успевшая до конца проснуться, она была выброшена из теплой постели в адскую ночь.

Андре подошел к Ксении, сидевшей на коленях, и хотел было поднять ее, но вдруг его руки замерли в воздухе. Он понял, что не имеет права трогать ее, утешать. В глазах людей, собравшихся посмотреть на пожар, он был всего лишь случайным прохожим, пытающимся помочь несчастной женщине, но сам он знал гораздо больше — и эта правда была невыносима.

Все же Андре опустился рядом с ней, обнял ее плечи, пытаясь придать немного тепла мерзлому, дрожащему телу. Он знал, что никакие слова не принесут утешения, поэтому просто сидел рядом, поддерживая её, пока вой сирен пожарных машин наполнял пространство.

— Нет, нет! — ее голос отражался от стен, заглушаемый лишь шквалами грохочущего огня. — За что? За что?

Андре понял, что Ксению надо как можно скорее увести от кафе. Он подхватил ее на руки и, используя все свои силы, понес к машине. Она кричала, пытаясь вырваться, и его имя, всхлипываемое через слезы, стало обвинением:

— Что вы наделали, Андре? За что?

Андре продолжал двигаться вперед. Пламя освещало темную ночь, вырисовывая силуэты людей и предметов. Ксения продолжала бороться, но ее силы бились об его решимость как волны о скалы. Он открыл дверь машины и втолкнул ее внутрь, на сиденье рядом с собой, закрыл дверь за ней и, медленно вдыхая холодный воздух зимней ночи, смешанный с запахом костра, сел в машину и завел двигатель.

Огонь медленно удалялся в зеркале заднего вида, когда Андре вел машину по скользким дорогам, ведущим к его особняку. С каждой пройденной минутой алый свет ночного пожара становился всё меньше и меньше.

Ксения закрыла глаза. В тепле автомобиля Андре, она будто потеряла ощущение времени и пространства. Машина мчалась вперёд, оставляя за собой пылающие остатки того, что когда-то было ее кафе.

Редкие огни в домах зданий чередовались пока они проносились мимо окон, а в ушах Ксении всё ещё стоял гул пламени, пожирающего её жизнь. Она вцепилась в плед, который Андре нашёл на заднем сидении, и сжимала его, пытаясь найти хоть долю утешения в тёплой ткани.

Когда они остановились, Ксения смутно узнала контуры давно полюбившегося ей особняка. Однако острая боль от свежих ран была сильнее, и она лишь смотрела себе под ноги, когда Андре с непривычной для самого себя нежностью помог ей выбраться из машины и провел внутрь.