Корри затравленно оглянулась. Бежать было некуда. За сценой не было другого выхода, а Дональд преграждал ей путь в дансинг. Он подошел и крепко взял ее за локоть.

Когда они проходили через танцевальный зал, то столкнулись с Ли Хуа, которая разбирала какие-то деловые бумаги у стойки бара. При виде Дональда ее глаза расширились от ужаса, и лицо побледнело и стало цвета льняного полотна.

Ли Хуа мгновенно поняла, что нужно делать. Она метнулась к внутренней стороне стойки – там в ящике Джим держал заряженный пистолет.

– Не двигайся с места, узкоглазая шлюха!

Дональд вытащил из-за пояса кольт и угрожающе потряс им в воздухе.

– Корри моя, и я не позволю никакой грязной китайской твари становиться на моем пути!

Ли Хуа оцепенела, на ее щеках выступили красноватые пятна. Глаза девушек встретились, и Корри увидела, как испугана и обескуражена ее подруга. Попытка Ли Хуа спасти ее с треском провалилась. Дональд потащил Корри к выходу, и в этот момент они обе поняли, что, может быть, видятся в последний раз.

– Ли Хуа…

Корри бросилась к подруге.

– Осторожно, Корри…

Прежде чем Корри успела ответить, Дональд грубо толкнул ее к двери и вывел на улицу.

Отчаяние и безысходность навалились на Корри тяжелым грузом, так что она едва передвигала ноги, идя под руку с Дональдом. В гостиничном номере доктор Сайта упаковывал в сундук ее одежду и фотокамеру. На кровати были разложены книги. Когда Корри вошла, доктор бросил на нее обиженно-возмущенный взгляд.

– Значит, маленькая беглянка поймана.

Корри не ответила и обратилась к Дональду:

– Куда мы едем?

– Домой, в Сан-Франциско. Скорее всего в дом твоего отца. Мне всегда нравилось это место. Теперь, когда твоя тетя переехала, нам с тобой будет там уютно. Я подумал, что, наверное, не стоит помещать тебя в лечебницу, ведь с нами едет доктор Санти – он согласился быть твоим лечащим врачом. Я уверен, что он сможет надлежащим образом следить за состоянием твоей психики.

– То есть будет моим надсмотрщиком? Ты это имеешь в виду?

Доктор Санти еще раз обиженно взглянул на Корри и вышел из комнаты. Дональд продолжал говорить, как будто не слышал ее вопроса:

– Когда мы приедем в Сан-Франциско, я куплю тебе другое бриллиантовое кольцо, взамен того, которое ты так опрометчиво выбросила. Я выберу кольцо с самым крупным бриллиантом. Он будет сверкать на твоем пальце, как тысяча солнц. Ты будешь очень гордиться им. Особенно тогда, когда ты совсем перестанешь артачиться и мы с тобой сможем снова войти в общество.

Корри, наученная горьким опытом, знала, к чему приведут все ее протесты, поэтому ничего не ответила. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Обычная толчея людей, лошадей, телег, а над всем этим простиралось чистое голубое небо, такое яркое, что до боли резало глаза. Косяки перелетных птиц растворялись в этой голубизне и казались едва заметными черточками. Аляска! Суровая, необъятная земля, прекрасная и жестокая!

Корри наконец обернулась к Дональду и сказала:

– Не мог бы ты сделать для меня одну вещь, прежде чем мы уедем?

– Какую?

– Не мог бы ты разузнать, что случилось с… моим другом Куайдом Хиллом?

Лицо Дональда исказилось, как будто он получил пощечину, но Корри, запинаясь, продолжала говорить:

– Ты же знаешь, что я собиралась сама отправиться на Сороковую Милю. Я хотела все разузнать об этом пожаре в гостинице. Дональд, пожалуйста, помоги мне. Ты можешь не говорить ему, где я и что со мной. Ты вообще можешь с ним не встречаться. Единственное, что я хочу знать наверняка, – жив он или нет. Если ты выполнишь мою просьбу, я стану тебе хорошей женой, Дональд. Во всех отношениях. Клянусь тебе.

Дональд молча смотрел на нее. На его щеках выступили красные пятна, глаза сверкали холодным, злым огнем.

– Значит, ты так сильно любишь его?

– Да, я люблю его. И буду любить всегда. Тебе этого не понять.

Взгляд Дональда затуманился.

– Я тоже умею любить, Корри. Неужели тебе это никогда не приходило в голову?

– Любить! Ты не любишь меня. Ты просто хочешь владеть мной.

– Может быть, то чувство, которое я испытываю к тебе, не похоже на то, как любишь ты. Но для меня это – любовь… Ты когда-нибудь задумывалась над тем, кто ухаживал за тобой, перестилал постель, подносил судно, пока ты лег жала без сознания в Секле?

Корри чуть не открыла рот от изумления.

– Ты?! Но я думала, доктор Санти…

– Ты думаешь, этот негодяй способен мараться, ухаживая за чужим человеком? Он умеет делать тайные аборты, но дальше этого его человеколюбие не распространяется. И потом, я все равно не позволил бы ему прикасаться к тебе. Ты моя, Корри. Ты принадлежишь мне. Именно поэтому я ухаживал за тобой.

– Я не думала….

Корри находилась в крайнем душевном смятении, она чувствовала, как краска смущения заливает ее щеки и лоб. Она прятала от Дональда глаза и не знала, что сказать.

Представить себе, что Дональд… Только очень близкий и любящий человек способен на такое. Ее потрясение было безграничным, она не могла прийти в себя от такого поворота событий. Как будто оглушительный раскат грома раздался над самой ее головой…

Дональд подошел к ней, обнял за плечи и нежно прижал к своей груди ее хрупкое тело. Корри ощутила прилив жалости к этому человеку – это все, чем она могла ответить на его чувства.

– Дональд, я верю, что ты… любишь меня. И, если это действительно так, ты не откажешь мне в такой малости. Пожалуйста, разузнай о судьбе Куайда Хилла. Обещаю, я никогда ни о чем больше не буду просить тебя. Мне нужно знать, что с ним. Сделай это для моего душевного спокойствия, прошу тебя.

Глаза Дональда сузились и превратились в злые, колючие щелочки.

– Ты не должна любить никого, кроме меня.

– Пожалуйста, я никогда больше не буду вспоминать о нем, если ты это сделаешь.

Лицо Дональда стало похожим на каменную маску. Корри отвернулась и сказала:

– Ну что ж. Я так понимаю, что ты отказываешься выполнить мою просьбу. Глупо было просить тебя об этом.

– Да, это было глупо. Запомни, Корри, если я еще раз услышу от тебя имя этого человека, я за себя не ручаюсь. Ты хорошо меня поняла?

Корри молчала. Дональд мгновенно преобразился и снова стал хладнокровным и деловым. От отдавал приказания Арти, велел доктору Санти пошевеливаться с укладкой вещей. Корри смотрела на эту суету и не могла поверить в то, что несколько минут назад между ними произошла такая трогательная сцена. Это казалось сном.

Дональд любит ее! Может ли убийца любить, пусть даже извращенно? Может ли убийца ухаживать за больной женщиной и подносить ей судно?

Тут ее мысли обратились к Куайду, и горький комок встал поперек горла, поток невыплаканных слез готов был вырваться наружу. Корри стоило больших усилий взять себя в руки. О Господи, Куайд! Неужели я уеду отсюда, так и не узнав, жив ты или мертв!

Дональд купил билеты на пароход «Ханна». Пока они ехали на телеге к реке, Дональд рассказал Корри о том, что это судно – «гордость юконского флота». «Ханна» имеет в длину 225 футов и по комфортабельности может соперничать с лучшими судами Миссисипи. Помимо того, что каюты на ней освещаются электричеством, рубка оснащена мощным прожектором, позволяющим свести к минимуму риск сесть на мель или столкнуться с другим судном в темноте.

Был ясный июньский день. Воздух был хрустально чист, а солнце такое яркое, что каждый лист на дереве, каждый камень на склоне холма выделялся четким силуэтом. Река несла вдаль свои прозрачные воды, приглашая человека отказаться от домашнего уюта и пуститься в странствие. Свежий ветер обдувал лицо, очищал душу, вселял в нее сладкое беспокойство.

Несмотря на подавленное состояние духа, Корри с любопытством оглядывалась вокруг. Побережье Доусона представляло собой грандиозное зрелище: тысячи лодок, баркасов, плоскодонок; тяжелые баржи, груженные лесом, привезенным с низовьев реки на продажу. Сотни людей, кричащих и суетливо бегающих от одного судна к другому, таскающих мешки, тюки, корзины. Разобраться, что к чему в этой кутерьме, было невозможно. Корри заметила, что часть домов на Франт-стрит отстроена заново, а вдоль улицы тянется ряд фонарей, сверкающих на солнце новенькими стеклами. В город пришло электричество!