Как-то поздно ночью Дональд вернулся из местного кабака «Красное перо» сильно пьяным. В последнее время он ни дня не мог прожить без виски. Корри ненавидела его за это, потому что в таком состоянии он бывал особенно похотлив. Горящий факел стал непременным атрибутом их половой близости. Дональд навсегда потерял способность испытывать оргазм, если любовный акт не сопровождался рокотом и жаром бушующего пламени, если он не видел сквозь стену огня перекошенное от страха лицо Корри.

В этот раз, к огромному облегчению Корри, Дональд не стал требовать «исполнения супружеских обязанностей». Он что-то невнятно бормотал о женщине, которую, по-видимому, встретил в кабаке. Доктор Санти пристально посмотрел на него, выходя из комнаты. Потом Корри услышала щелчок замка и поняла, что осталась со своим мужем наедине.

– Черные волосы и полные руки, и лицо… О Господи, как она похожа на нее…

Дональд, не обращая внимания на Корри, стягивал с себя тяжелые ботинки и со стуком ронял их на пол.

– Ее убили… мою мать. Кто-то из ее клиентов. А потом ее труп сожрали крысы. Мне было тогда шесть лет. В доме не было ни куска хлеба. Сначала я подумал, что она спит. Я бил ее, дергал за волосы, кричал, но она так и не встала. А потом пришли крысы. Ты когда-нибудь видела, как крысы раздирают на части труп? Обглоданные, кровавые лохмотья свисают со всех сторон…

Он громко икнул, и Корри поняла, что его сейчас стошнит.

– Я… я не мог отогнать их. Я кричал и кидался в них чем ни попадя, но они так и не ушли.

Дональд перегнулся через край кровати, и его жестоко вырвало. Потом он лег на спину и закрыл глаза. Корри подумала, что он заснул, но через несколько секунд раздался еле слышный стон и бормотание. О том, как женщина и ребенок жили в убогой комнате и спали на соломенном матрасе за печкой, перед которой было развешано белье, отделяющее темный закуток от остального жилища.

– Она ложилась под кого угодно, и ее не волновало, где я при этом нахожусь. Я всегда смотрел на то, как они это делают… я сотни раз видел… ей было наплевать…

Наконец он провалился в глубокий, беспокойный сон, а Корри сидела около него, потрясенная до глубины души, и долго не могла прийти в себя от ужаса. Сколько ему пришлось выстрадать в детстве! Как же ему удалось пройти такой невероятно трудный жизненный путь и превратиться из сына проститутки в совладельца крупнейшей судостроительной компании? Но Дональд сделал это. В таком случае какой необыкновенной силой воли и целеустремленностью он обладает!

Наутро Дональд встал молчаливый и сердитый, и Корри постаралась ни единым словом не напомнить ему о прошедшей ночи, когда чуть-чуть приподнялась непроницаемая завеса над его прошлым и Корри получила неожиданную и, похоже, неповторимую возможность заглянуть за нее.

В конце апреля в Доусоне случился еще один страшный пожар. Огонь быстро распространялся в деловом центре города – банки, магазины, гостиницы, бордели.

Корри и Дональд были вынуждены покинуть свое жилище. Они стояли на безопасном расстоянии от охваченных пламенем построек и вместе с остальными зеваками наблюдали за тем, как на фоне зеленых холмов и синего неба вырастает огромный силуэт кровожадного огненного джинна. Вокруг них суетился народ с ведрами и лоханями, стремясь остановить грозную стихию.

Вдруг Корри услышала у себя за спиной странный звук. Она обернулась и увидела, что Дональд, как загипнотизированный, смотрит на огонь, его ноздри раздуваются, а из горла вырывается странный, леденящий душу хрип. Он медленно перевел взгляд на Корри, и она отшатнулась, прочитав в его глазах безумное намерение.

– Корри…

– Дональд! Нет, не здесь, мы не можем…

Он не обращал внимания на ее протесты. Корри как в тумане чувствовала, что Дональд тащит ее к дымящемуся фасаду полупотушенного здания, срывает с нее одежду, заламывает руки. То, что произошло в следующие несколько минут, не поддается описанию и восприятию нормального человеческого сознания. На виду у огромного скопления людей Дональд бросил ее на голую землю и изнасиловал. Корри была в полуобморочном состоянии. Она ничего не понимала, не видела никого вокруг, только слышала тихий-тихий, жалобный плач ребенка…

Потом ходили слухи, что пожар начался в комнате, которую снимала танцовщица дансинга на втором этаже кабачка «Винный погребок». Говорили, что она вышла из дома и оставила то ли непотушенный окурок, то ли горячие щипцы для завивки волос. Сразу же собрался совет городских властей, который решил не наказывать виновную, но впредь запретить всем девицам из дансингов и борделей селиться где-нибудь, кроме гостиниц и других заведений, имеющих специальную лицензию.

Корри равнодушно отнеслась ко всем этим новостям. Что толку выяснять, кто виноват, если пожар все равно уже случился? Они с Дональдом перебрались в другую гостиницу. От доктора Санти Корри узнала, что Ли Хуа стремительно восстанавливает изрядно пострадавшее помещение дансинга. Ради экономии времени и средств рабочие пускают в ход найденные на пепелище старые гнутые гвозди.

К концу мая весна была в полном разгаре. Она обрушилась на Доусон потоками солнечного света, веселым щебетаньем птиц, порывами теплого южного ветра. Пробуждение природы после долгой зимней спячки вселило оптимизм даже в глубоко несчастную душу Корри. Мужчины бились об заклад, стараясь угадать тот день, когда лед на реке тронется. И когда раздался наконец оглушительный треск разламывающегося на куски ослепительно-белого панциря, этот звук приветствовали ликующие крики радости и стоны разочарования, в зависимости оттого, проигран или выигран заклад.

Когда по реке стали ходить суда, Корри получила весточку от тети Сьюзен. Доктор Санти принес письмо с почты и отдал пленнице лично в руки. Но не успела та сказать слова благодарности, он остановил ее:

– Не надо благодарить. Я вытащил из письма деньги и передал твоему мужу на сохранение. Он не хочет, чтобы ты имела возможность купить билет на пароход на свои собственные средства.

Корри расстроилась, но все равно с нетерпением развернула письмо и стала жадно вчитываться в аккуратный мелкий почерк тети Сьюзен.

«…У меня все в порядке. Я выхожу замуж за человека по имени Томас Картендон. Он биржевой маклер, имеет трех сыновей-подростков. Я собираюсь переехать к нему, уже укладываю вещи. Разумеется, я буду следить за домом до твоего возвращения. К тому же здесь остаются миссис Парсонс и Джим Прайс. Я буду жить недалеко от тебя, в каких-нибудь четырех кварталах. Так что мы сможем часто видеться. Без тебя дом кажется пустым и заброшенным, и я с радостью переберусь туда, где меня будут окружать дети…»

Корри отошла к окну, чтобы доктор Санти не заметил, каким бледным и обескураженным стало ее лицо. Ей и в голову не могло прийти, что тетя Сьюзен может вторично выйти замуж или просто уехать куда-нибудь. Корри так привыкла к ее постоянному присутствию рядом, привыкла быть единственной любимой племянницей… Корри продолжала читать:

«Я так давно не получала от тебя вестей. До нас дошли слухи о каком-то кораблекрушении на Юконе. Я даже не знаю, получила ли ты деньги, которые я выслала тебе еще осенью. Надеюсь, что у вас с Эвери все хорошо, что вы оба здоровы и счастливы. Кто у тебя родился? Мальчик или девочка? Как бы мне хотелось поскорей увидеть твоего малыша! Посылаю тебе еще денег, мало ли что. Когда вы собираетесь возвращаться? Надеюсь, теперь уже скоро. Очень люблю тебя и скучаю. Сьюзен Ралей».

Глаза Корри наполнились слезами. Если бы только тетя Сьюзен знала, как она несчастна!

Неделю спустя Корри обнаружила эту газетную вырезку. Она не знала, что побудило ее тайно обыскать вещи своего мучителя, только эта идея не давала ей покоя вот уже много дней. Дональд очень трепетно и внимательно относился к своим личным вещам, особенно к денежному поясу и кольту, – с ними не расставался никогда. Наконец Корри представился долгожданный удобный случай.

Было солнечное утро четверга. Этой ночью они занимались любовью, и Дональд по неосторожности чуть было не устроил пожар. Он толкнул Корри под руку, и она уронила горящий факел прямо на кровать. Правда, им тут же удалось потушить воспламенившийся плед водой из кувшина для умывания. Дональд, чья похоть на какое-то время была утолена, оделся и ушел. Корри не сомневалась, что в кабак.