Тогда она решила отбиваться ногами. Чьи-то цепкие пальцы впились ей в бедра и стащили чулки. Сильные руки обхватили ее за живот и перевернули на спину. Ли Хуа услышала, как кто-то вполз в палатку, ощутила приток свежего воздуха, когда откинулся полог.

– Все в порядке, Джо, она готова. Будь я проклят, если она не брыкалась и не лягалась, как необъезженная кобылка, даже со своей сломанной ногой. Но мы собьем с нее спесь. Пусть знает, что если она строит из себя недотрогу, ее могут трахнуть и без ее согласия.

– Ну что ты кричишь, детка? Разве тебе не нравится крепкий, горячий член? Как вот этот, а? Как он тебе? Хорош, правда?

Ли Хуа очнулась на морском берегу. Она лежала, уткнувшись лицом в песок, юбка по-прежнему была задрана и обмотана вокруг ее головы. Голые ноги и ягодицы покрылись мурашками от холода и нестерпимо ныли. Она чувствовала сильную боль в промежности. Сколько их было? Ли Хуа сбилась со счета. Многие овладевали ею по нескольку раз. Их голоса, смех, запах пота и тяжесть вибрирующих тел смешались в ее голове в один сплошной кошмар. Как же они ненавидят женщин, как они их презирают!

Ли Хуа тоже ненавидела мужчин. Если бы ее не связали, она бы царапала их ногтями, кусалась бы, вцепилась бы в глотку, чтобы ощутить вкус крови. Но она не могла этого сделать, и теперь, после того как отвратительная оргия закончилась, она едва дышала и почти теряла сознание. Свежий морской воздух привел ее в чувство. Когда все кончилось, они опустили ее на прохладный, влажный песок. Кто-то приглушенно рассмеялся.

– Что теперь с ней делать?

– А ничего. Оставим здесь. Кто-нибудь ее подберет. Чем возиться с ней, лучше пойдем, пропустим по стаканчику, а, Джо? Хорошо мы ее сделали. Ей будет что вспомнить.

Они загоготали и пошли прочь. Ли Хуа осталась лежать на песке, задыхаясь от бессильной ненависти. Голоса смолкли. Прошло много времени, прежде чем к ней вернулись силы и Ли Хуа решила освободиться от сковывающих ее движения пут.

– Господи Боже мой, что это?

Ли Хуа сидела на песке с юбкой, обмотанной вокруг головы, когда услышала над самым ухом испуганный голос.

Она подумала, что в темноте ее вполне можно было принять за привидение. Тем временем голос окреп:

– Не двигайся! Сиди смирно, черт тебя подери, кто бы ты ни был. Я вооружен. Если двинешься с места – пристрелю… О Боже!

К ней протянулись руки и освободили ее лицо от тяжелой грубой ткани подола. Ли Хуа полной грудью вдохнула чистый воздух и увидела перед собой юное, почти мальчишеское лицо с открытым от изумления ртом и вытаращенными глазами.

– Женщина! Голая женщина! Что ты здесь делаешь?!

– Что… А ты как думаешь, что я здесь делаю? Я… они…

Ли Хуа безутешно разрыдалась. Но вместе с тем инстинктивно начала оправлять юбку, а когда коснулась бедер, то обнаружила, что пропал ее кожаный пояс, в котором были все ее деньги, в том числе и на билет. Ее не только изнасиловали, но и ограбили!

– О нет… только не это!

Ли Хуа судорожно шарила руками по песку вокруг себя и что-то бессвязно бормотала.

– Эй, прекрати. Перестань, я тебе говорю. Я не причиню тебе зла. Честное слово. Скажи мне, что с тобой случилось?

Его звали Мартин Джавенел. Он был девятнадцатилетним сыном одного из самых богатых банкиров Сиэтла. Юноша поднял Ли Хуа на руки и понес в свою палатку, которая была разбита здесь же, на побережье. Она обхватила его за шею и прижалась к груди, плача от собственной беспомощности. Вскоре он опустился на колени и аккуратно положил ее на песок. Потом откинул полог палатки и за подмышки втащил внутрь.

Юноша подбросил в почти погасшую печку дров, и вспыхнувшее пламя осветило палатку и наполнило ее теплом.

Он достал откуда-то одеяло, которое, кстати, не пахло псиной, и завернул в него Ли Хуа, так что она стала похожа на бабочку в коконе. Ли Хуа повернулась на бок и уставилась на горящую печку. Ей не хотелось встречаться с ним глазами.

– Так что же все-таки случилось? Ты, что же, из тех, кто…

Он смущенно замялся. Ли Хуа слышала, как его голос дрожал от страха и любопытства. Она вспомнила, что его руки задержались, пожалуй, дольше, чем нужно, когда он заворачивал ее в одеяло. О Господи, и этот такой же, как остальные! Ли Хуа приподнялась и, яростно сверкая глазами, почти закричала:

– Нет! Нет, я не из тех, кто… С чего ты взял? Только с того, что нашел меня на побережье и что я была…

Она снова расплакалась.

– Ну хорошо, хорошо, не плачь! Я только подумал. Может, ты хочешь есть или еще чего-нибудь? У меня есть холодные пирожки, я еще не все съел. Обычно я не готовлю для одного себя. Мой напарник подхватил тиф, и я отвез его в город, в больницу. Говорят, что он не выживет.

Ли Хуа молча смотрела в потолок. Он украдкой взглянул на нее и сказал тихо и задумчиво:

– Не обижайся на мои слова. Я не хотел тебя оскорбить. Я только подумал… Я хочу сказать, что ты была… Твои ноги и все остальное… Что, по-твоему, я должен был подумать?

Ли Хуа слышала, как он сначала что-то искал вокруг нее, потом протянул ей котелок.

– Вот, попробуй. Они немножко подгорели, но ничего, есть можно. Я сам съел шесть штук.

– Не хочу.

– Ты уверена?

– Да! Да, уверена! Что тебе от меня надо? – Ли Хуа пронзительно закричала: – Меня изнасиловали, а ты мне предлагаешь пирожки! Меня изнасиловали, ты слышишь? Ты хоть понимаешь, что это такое?

– Понимаю. – Он отставил котелок в сторону. – Я не идиот. Но тебе бы следовало знать, что… Я имею в виду, ты же сама приехала на Аляску, правда? Ты должна была предвидеть…

– Я должна была предвидеть, что меня изнасилуют, да?

– Нет, ну я бы так не сказал. Хотя это и правда. Зачем ты приехала сюда?

Ли Хуа не отвечала.

– Наверное, за золотом. Сейчас все за ним едут. Мужчины – вытягивать золото из земли, женщины – вытягивать его из мужчин.

Он засмеялся, и Ли Хуа подумала, что его смех звучит гораздо взрослее, чем голос.

– Я не собираюсь ничего вытягивать из мужчин!

Ли Хуа стало жарко под одеялом, она наполовину высвободилась из него.

– Ну хорошо, не собираешься и не надо.

Ли Хуа обратила внимание, что Мартин высок и нескладен, с круглым, по-детски пухлым лицом, украшенным внушительных размеров усами, которые наверняка являлись предметом его особой гордости.

Ей пришло в голову, что, наверное, она и вправду очень сильная, если перенесла это испытание судьбы. Хотя все внутри у нее болело, а тело было липким и грязным, все-таки она выжила и была полна ненависти.

– Как тебя зовут?

– Мартин Джавенел. Друзья зовут меня Марти. Мой отец – наивным идиотом. Главным образом потому, что я отправился сюда. Слушай, кофе еще не остыл, я могу подогреть. А еще у меня есть немного сахара. Ты, наверное, любишь сахар?

Ли Хуа смутилась.

– Марти, ты не мог бы согреть мне немного воды? Я чувствую себя ужасно грязной. Я… хочу помыться.

Он резко обернулся и пристально посмотрел на нее. Его большая рука, которая потянулась, было к котелку с кофе, мелко задрожала.

– Помыться. Конечно. Я сейчас все приготовлю… Для тебя.

«И для себя тоже», – подумала Ли Хуа, а вслух произнесла:

– Тогда что же ты стоишь? Ставь воду.