Надо же, а я угадала ответ, только совсем не по той причине, по которой его озвучили все остальные.

Ещё раз пожала плечами и попыталась пройти, но не тут-то было:

— Лета, ну Леточка, расскажи, а? — девушка в умоляющем жесте сложила руки и даже улыбнулась заискивающе.

Хорошо, что со мной такие номера не проходят. Но рассказать придётся, хоть что-то незначительное.

— Говорю же, ничего особенного. Просто новый ректор интересовался, нет ли у нас каких просьб, которые нужно исполнить безотлагательно. Рукописные принадлежности там, бумага, чернила и прочие мелочи.

Ирма поперхнулась воздухом и разочарованно протянула:

— И всё-ё-ё?

— Конечно! — убедительно покивала головой. — А чего ещё можно обсуждать со старостами? — состроила недоумённое выражение.

Хорошо, что Ирма была далека от того, чтобы верить или не верить моему вранью. Она вообще довольно поверхностная девушка, что, несомненно, мне на руку.

Теперь меня всё же пропустили, но дойти без приключений до корпуса всё же не получилось. За сенью деревьев меня поймал Алекс, который тоже присутствовал на допросе у магистра Хэйда. Парень выглядел даже более растерянным, чем обычно.

— Виолетта, — он прокашлялся и слегка покраснел. Видимо сам от своей смелости был в шоке. — А ректор нас в самом деле спрашивал про… про… принадлежности?

Поворот ещё тот.

— А-а-а… — растерялась всего на мгновение и шёпотом поинтересовалась: — Ты ничего не помнишь?

Холодок-таки вновь пополз по позвоночнику.

Староста отрицательно покачал головой и так же шёпотом произнёс:

— Помню, что сели за стол, а потом, бац, и мы уже выходим в приёмную.

Что же за дрянь вы в чай подмешали, господин ректор?

Я неестественно хохотнула и ободряюще похлопала парня по плечу:

— Это всё от нервов. Нас только про чернила да бумагу и спрашивали. Больше ничего необычного.

Если он мне и не поверил, то от дальнейших вопросов воздержался и я, наконец-то, дошла до двери женского общежития. Чтобы там уже сорваться на бег и оказаться у своей комнаты.

Меня распирало от страха и злости. Вот пятой точкой чувствую, что здесь не обошлось без моего дражайшего братца.

В комнату я влетела, точно фурия, потом ещё и сумку швырнула на пол, чтобы хоть как-то выплеснуть скопившиеся эмоции. Жила же я спокойно целых два года в этом поганом мире, всё было хорошо, и на тебе: подозрительный ректор с не менее подозрительными вопросами. Не могло всё так совпасть!

— Р-р-р! — прорычала бессильно и, преодолев расстояние в десяток шагов, рухнула на кровать.

В своём родном мире я была обычным продавцом-консультантом в самом обычном обувном магазине. Из происшествий разве что недовольные покупатели, которым я мило улыбалась в ответ на любые беспочвенные претензии. Предлагала, советовала, шла домой и предавалась вожделенному уединению. А в один такой же, самый обычный, день, на пороге моей старенькой хрущёвки оказался брат.

После выпуска из детского дома он пропал с радаров. Глеб всегда был непутёвым, готовым к разного рода авантюрам, по большей своей части опасным. Если лет в пятнадцать я пыталась вразумить его и наставить на путь истинный, то став старше на корню задушила в себе задатки спасительницы. Если ему нравится рисковать собственной шкурой, то к чему мешать? Вот только меня бы не трогал и на том спасибо.

Он и не трогал целых десять лет, а потом… Страшные люди, по его словам, прижали его к стенке, и я должна, нет, просто обязана ему помочь, иначе ему крышка. В прямом, а не в переносном смысле.

Я уже была готова отказать ему, проводить туда, откуда пришёл, но в дверь квартиры затарабанили с такой силой, что, кажется, стены пошатнулись.

Тут-то братишка и всучил мне шкатулку со словами:

«Сохрани её, я тебя найду» — швырнул меня на пол. Очнулась я уже в другом мире, где вот уже два года изображаю совсем другого человека. На целых десять лет младше меня настоящей.

Сначала я злилась. Потом боялась. Потом опять злилась, пока попросту не подстроилась под новые обстоятельства. Человек — это создание, которое приспосабливается ко всему. Вот и я привыкла, выжила всем врагам на зло. Вот получаю новое образование в виду открывшихся магических способностей, и собираюсь хотя бы здесь прожить спокойную жизнь без потрясений. Но вновь мои желания — мимо.

Нужно немедленно выяснить у брата-авантюрист чего мне ждать в ближайшее время и не пора ли паковать чемоданы. Ну не верю я, что магистр Хэйд с его игрой на публику, просто так оказался в нашей академии. Нутром чую — добра ждать не стоит.

Пока я валялась, при этом бездумно рассматривая потолок комнаты, в дверь постучали. Я, было, испугалась, но интуиция молчала, а поэтому нехотя поднялась и впустила Милку.

Девушка выглядела куда злее, чем я несколькими минутами ранее.

— Кто тебя так? — начала без ненужных предисловий.

— Ос-с-сман, — нет, в имени неудавшегося парня не было рычащих букв, но подруга умудрилась-таки его имя прорычать.

Я вздохнула, удобнее устроилась на стуле, потому что кровать заняла Милка, и поинтересовалась:

— Нет, я, конечно, разделяю твою злость и праведный гнев, но может ты всё же поговоришь с ним? Чтобы самой не мучится? Может получится поставить точку в этих, — под осуждающим взглядом, я с трудом закончила, — В этих отношениях?

— Виолетта, — простонала подруга и с размаху уткнулась в мою подушку.

— Знаю, знаю, — в примирительном жесте подняла руки, несмотря на то, что меня Милка не видела. — Советовать легче, чем испытывать всё на себе. Но ты подумай, может…

— Что может? — пулей подскочила девушка. — Что он убедит меня? И я потом вновь буду лить слёзы, когда он… В очередной раз…

Она всхлипнула, а я подошла к ней, и крепко обняла:

— Может, чайку? — хотя тут лучше бы чего покрепче, но эту идея я точно озвучивать не стану.

Свои собственные терзания по поводу любви я оставила в далёком прошлом. Лет в шестнадцать я поняла, что девушки парням необходимы только для того, чтобы справить нужду. Все эти красивые сказки о любви, о единении душ — настоящая чушь.

После детского дома я с трудом выбила полагающееся мне жилье, училась, пыталась устроиться по профессии, потом плюнула на всё и пошла работать продавцом. Некуда в этом графике было приткнуть любовь. Да я и не пыталась. Одной спокойнее. Не нужно ни на кого рассчитывать, ждать, что эти самые ожидания оправдают.

Поэтому я вроде понимала Милку, и тут же не понимала. Ну козёл Осман. Плюнь, разотри и иди дальше. Пусть он локти кусает, а не наоборот.

— А шоколад есть? — дрогнувшим голосом пробубнила Милка мне в плечо и я умилилась. Ну точно мамочка над неразумным ребёнком.

— Есть, — усмехнулась, разрывая объятья.

Во время чаепития подруга много говорила, в основном междометиями и нецензурными словами. Я же лишь натянуто улыбалась, потому что близился вечер, а мне надо было как-то незаметно улизнуть из академии, чтобы устроить допрос с пристрастием одному гаду.

Просить помощи у Милки рискованно. Нет, она прикроет и не выдаст даже под страхом смерти, но я не хотела во всё это её вмешивать. Я большая девочка, сама справлюсь.

Ушла подруга ближе к ужину, я же отговорилась отсутствием аппетита и необходимостью как следует подготовиться к завтрашним лекциям. Мне поверили, потому что такое поведение не было для меня чем-то из ряда вон выходящим. А когда корпус опустел, я тихонько выскользнула за дверь и направилась к дыре в заборе.

Каким бы не был хвалёным магический мир, а студенты везде одинаковы — найдут, как обойти защиту академии, чтобы улизнуть незамеченными. Вот я и улизнула, чтобы со всех ног броситься в близлежащую рощу, а там уже воспользоваться тайным средством связи с глупым братцем.

С Глебом, после его фееричного перемещения меня в магический мир мы общались не так, чтобы часто. У него сработал инстинкт самосохранения, не иначе. Первые пару месяцев он вообще никак не проявлял себя, предоставив мне полное право разбираться со свалившимися проблемами в одиночку. Джентльмен, безголовый. Нет бы всё объяснить, подстраховать. Фиг тебе, Виолетта, а не помощь. Ты же сильная, ты со всем справишься, я в тебя верю. Эти пафосные слова он мне и прислал в записке, где просил выбраться из академии для серьёзного разговора.