— Чего вы забыли тут? — прошамкал старик. Во рту у него почти не осталось зубов. — Чего надо?

— Вы разговариваете с госпожой Хаттори, — ощетинилась верная Аюми. — Как вы смеете!..

— Аюми, — Сора прервала ее плавным жестом. — Не надо. Могу я узнать ваше имя?

— Акио, — нехотя ответил он.

Брови Соры недоуменно взлетели вверх. Значит, вот этот старик, стоящий одной ногой в могиле, и сварливая Кейко, ревниво охраняющая вход в кабинет — единственные слуги Райдена? Хорош выбор, ничего не скажешь.

— Вы на мой вопрос так и не ответили, — брюзгливо заметил Акио.

Только из уважения к возрасту Сора миролюбиво сказала:

— Я пришла проведать Чикару. Она уже застоялась, пора ей размять ноги.

Взгляд Акио — колючий и враждебный — неожиданно потеплел. Он кивнул:

— Это верно. Хорошая лошадка, грех такую в конюшне днями держать.

— Госпожа Хаттори не нуждается в оценке своих действий, — не сдержалась Аюми. Лицо служанки полыхало от праведного румянца. — Тем более от вас!

— А чем я плох? — старик взглянул на нее цепко. — Слишком стар? Или потому, что простой слуга?

Аюми замялась.

— Она госпожа...

— У меня только один господин, — оборвал ее лепет Акио. — Райден. Я его с пеленок помню...

Старик показал свои ладони, испещренные мозолями и белесыми шрамами.

— Этими руками держал, маленького. А он на меня своими глазками смотрел и улыбался...

Представить, что Райден кому-то искренне улыбался, Сора была не в состоянии. В памяти всплыл его вчерашний взгляд — чужой, отстраненный, бесконечно далекий. Только всполохи желания, вспыхивающие в его зрачках яркими кострами, давали понять, что он еще здесь, рядом с ней.

— Акио, я хотела бы вывести Чикару, — прервала поток воспоминаний Сора. — Вы ухаживаете за лошадьми?

— Я, — гордо согласился старик. — На мне вся конюшня. Помогу вам, так уж и быть.

Он неторопливо, кряхтя и охая, принялся выводить Чикару из стойла. На удивление, кобыла, славившаяся своим крутым нравом, слушалась беспрекословно.

— В лес не ездить, — строго наказал Акио. — Нельзя.

Бедная Аюми, которую и без того возмущало поведение старика, скорчила гримаску.

— Почему же? — Сора дотронулась до носа Чикары, которая взволнованно перебирала ногами, предвкушая, как вырвется на свободу. — Хищные звери?

— Да.

Старик помрачнел лицом.

— Много опасности в лесу. Густой, сгинуть можно. Туда даже воины не ходят. Не ходите, — с нажимом повторил он.

Сора пожала плечами. В лес возле горы она не собиралась — ее путь лежал в деревню.

— Я вас услышала, Акио. Благодарю за помощь и за то, что ухаживали за Чикарой.

— Она хорошая лошадка, — прошамкал старик. — И вы простите, если был груб. Привык с одними животными говорить, с ними сподручнее.

Сора внимательно осмотрела его еще раз, в этот раз подмечая дрожь рук и мутные белки глаз. Старость точила Акио изнутри, как жук-точильщик добротный ствол. В его возрасте уж пора отдыхать, а не трудиться, присматривая за десятком коней.

Неужели Райден столь слеп, что не видит, как измучен его слуга? Или же он настолько жесток?..

Решив, что в деревне необходимо набрать не только служанок, но и крепких мужчин, Сора медленно выехала со двора. За ее спиной сидела Аюми, которая со страху прижалась к своей госпоже.

Поместье Хаттори, окруженное деревьями, стояло на возвышенной местности — вся деревня внизу была как на ладони: крохотные аккуратные домики с бамбуковыми крышами и бесконечные рисовые поля, уходящие вдаль. Радостная Чикара приспустила вперед — в лицо Соры ударил свежий весенний ветер. Закрыв глаза, она пила его глотками — упоительный, чистый воздух с примесью аромата цветов и талой воды, спустившейся с гор.

Чем ближе становилась деревня и крупнее — дома, тем сильнее Сора понимала: что-то не так. В такое утро, как это, крестьяне должны заниматься работой в поле — но кучка мужчин и женщин, столпившихся у въезда в поселение, опровергала данный факт.

Собрание?..

Сора нахмурилась, впервые пожалев, что решила выехать одна, в сопровождении Аюми. Конечно, на земле мужа никто не должен желать ей зла, но кто знает... Вдруг крестьяне ополчились на собственного хозяина?

Когда расстояние между Чикарой и группой собравшихся сократилось, Сора услышала плач и разглядела скорбные лица. Кто-то увидел ее приближение — толпа торопливо расступилась, волной схлынула к стенам домов, чтобы дать дорогу.

— Я Сора Хаттори, — она оглядела толпу, не став слезать с лошади. Чужая фамилия прозвучала властно и непривычно.

Вслед за фразой крестьяне склонились, бормоча на разные лады приветствия. Поняв, что общий настрой никак не связан с ее появлением, Сора соскользнула с Чикары, царственно поправила рукава кимоно.

— Всех благ вам, госпожа, — сказала женщина, стоящая ближе всех. Лицо у нее было заплаканным. — Мое имя Маи. Рады видеть.

— Что тут произошло? Почему вы не в полях? — нахмурилась Сора. — Какая-то беда?

Вместо ответа женщина посторонилась, открывая взору тело, лежащее на носилках. Белые одежды и мертвенно бледное лицо молодой девушки... Не было никаких сомнений — мертва.

— Похороны у нас, — произнесла Маи. — Хороним племянницу мою...

Ее голос оборвался. Сора, преодолев ужас, сковавший ее тело при виде мертвой девушки, подошла ближе и пожалела о своей смелости: лицо погибшей было искажено в мучительной гримасе.

К горлу подступила тошнота.

— Почему она погибла? — с трудом выговорила Сора. Никаких ран на теле несчастной она не увидела. — Когда?

— Позавчера ночью, госпожа. Ушла в лес, да не вернулась. Нашли ее на окраине, вчера утром, — Маи запнулась, неловко утерла лицо ладонью, — Мацуши нашел. Лежала без кровинки... Целая, да мертвая.

— Вчера? — эхом отозвалась Сора.

В день ее свадьбы. Утром... Когда она вступала в храм, где-то рядом посреди деревьев лежала эта девушка.

Знал ли Райден?..

Ответ на ее вопрос пришел тут же:

— Мы доложили господину Хаттори, просили разрешение позаботиться о Мирай, — заплаканная Маи устало вздохнула. — Господин разрешил отложить работу.

Знал.

Сора выпрямилась, спрятала ладони в рукавах, соединив руки на животе. Кандзаши в ее волосах тихо звякнули от порыва налетевшего ветра.

— Маи, — голос Соры был полон сочувствия. — Я соболезную твоей утрате. Все, что цветет, неизбежно увянет, но возродится вновь, как Солнце восходит поутру. Ты можешь рассчитывать на мою личную помощь. Если что понадобится — обратись к моей служанке, Аюми.

— Спасибо, милостивая госпожа, — Маи не сдержала слез. — Но мне только одно надобно...

Со стороны толпы послышались неодобрительные звуки. Кто-то — Сора отчетливо услышала — прошептал:

— Молчи, дура...

Рука Хаттори взметнулась вверх. Одного движения и всполоха темно-синей ткани с вышитыми по краю журавлиными перьями хватило, чтобы шум исчез.

— Говори, — обратилась Сора к женщине.

Испуганно поглядывая на соседей, Маи, заикаясь, промолвила:

— Узнать бы, что случилось... Мирай была моей единственной радостью, дочерью покойной сестры. У меня детей нет и не будет уже, я ее как свою собственную любила. Как же так вышло, госпожа, что то немногое, что у меня было — отняли?

— Что послужило причиной гибели, вы узнали? — Сора нахмурилась. — Болезнь, дикие звери?

— Нет, госпожа, — из толпы выступил вперед пожилой, но крепкий мужчина. — Мирай не болела. И следов зверей на ее теле нет.

— Это ты ее нашел?

— Я, — признался мужчина. — Маи тревожилась, вот я пошел в лес, хоть и нельзя.

— Нельзя?

— Господин запрещает ходить к горе, — объяснила Маи. — Опасно там.

— Почему же Мирай пошла?

Жители переглянулись. Сора терпеливо ждала, пока кто-то даст ей ответ. Самой смелой оказалась Маи — помявшись, она сказала:

— На горе Року сто лет тому назад сражение было. Предок господина Хаттори вместе с младшим братом воевал с недругами императора, да все, кроме главы клана, погибли. Там и остались лежать...