Теперь Макс гнал, как одержимый. Вика не видела спидометр, но чувствовала, что любая ошибка на такой скорости будет стоить жизни им обоим. И почему-то эта мысль совсем ее не страшила.

— Ты забыл свернуть, — напомнила она, когда они вновь оказались в задремавшем городе, исполосованном неоновыми отблесками.

— Нет, — отрезал Макс. — Едем вместе. Забросим Яшку домой, а потом я сдержу обещание и довезу тебя до станции.

— Макс, не надо, — запротестовала Вика совершенно искренне и серьезно добавила: — Не надо мстить с моей помощью. Это гадко.

Пронзительно завизжали тормоза, и ремень безопасности отпечатался красной полосой у Вики под рёбрами. Машина встала колом у бордюра, а Макс, вцепившись в руль, выговорил чуть не по слогам:

— Либо ты сейчас едешь со мной и больше не озвучиваешь свои дикие догадки, либо выходишь здесь, и мы заканчиваем весь этот бред.

— Бред? — Вика дернула ручку двери, и она, слава Богу, поддалась. — Ты караулишь меня после работы, заставляешь сесть в твою тачку, объясняешься не пойми в чем, а в итоге, когда я говорю чистую правду, которая тебе колет глаза — ты называешь ее бредом. Прекрасный ход, Макс. Браво. Спасибо, что подвез. И хорошего вечера.

Ветер рвал с шеи шарф, брошенные в запале слова рвали сердце. Вика едва не побеждала, глотая начавшийся снег. Нет, хорошо, что он так сказал, хорошо, что выдернул нарывающую занозу из нутра. Теперь наваждение отступит, теперь…

Он крепко схватил ее за талию и, ни слова не сказав, грубо закинул себе на плечо. Вика заколотила его кулаками по спине, но что толку, когда он явно не привык пропускать тренировки в зале?

— Отпусти! — взвизгнула она. — Я закричу!

— Ты уже кричишь, — возразил Макс и распахнул пассажирскую дверь, усадив Вику обратно на кремовое сидение.

Она лишь мельком увидела его глаза — широкие зрачки почти вытеснили голубую радужку, раскаленный блеск лился из-под ресниц и обжигал сердце до нарывающих волдырей. Вика собиралась было выплюнуть ему в лицо такую резкость, которую он не смог бы проглотить, не вспоров горло, но Макс грубо схватил ее за шею и впечатал поцелуй в губы.

Вика настолько обалдела от этой ошеломительной решимости, что как-то обмякла и отчаянно вцепилась в воротник его пальто. Дыхания не хватало. В глазах потемнело. В груди вспыхнуло солнце и скатилось в живот. Вика замычала и нашла в себе силы толкнуть Макса онемевшими руками в грудь.

— Ответ неверный, — серьезно сказал он, проведя напоследок указательным пальцем вдоль ее скулы. — Попробуй снова.

На этот раз Вика просто кивнула. Слова иссякли, солнце, упавшее в живот, высушило их. Она нащупала ремень и с третьего раза попала в фиксатор. Макс вернулся на водительское место. Машина тронулась и продолжила разрезать темные дорожные ряды вдоль и поперёк.

— Странно, — сипло выговорила Вика, — вроде дверью досталось мне, а крыша съехала у тебя.

— В меня, кажется, прилетело что-то потяжелее, — Макс хмыкнул. — И я не справляюсь.

— Куда едем?

— Тут недалеко.

Вика замолчала, и до конечной точки маршрута салон наполнял лишь натянуто-бодрый голос радио-диджея. Однако тишина перестала казаться такой давящей — в ней уже можно было хотя бы дышать. Вика подумала, что пропахла сигаретным дымом и что вряд ли удастся убедить мать, что она просто задержалась на работе. От неё потребуют признания, а что сказать? Сердце зачастило — мать ведь назначила на сегодня смотрины, которые Вика уже совершенно точно пропускала. Теперь скандала не избежать.

Макс притормозил у трехэтажной кирпичной постройки, над входом в которую висела покосившаяся вывеска: «Дзюдо. Карате. Самба». Вика вопросительно взглянула на Макса.

— Пойдём вместе, — решил он.

Она ждала объяснений, но их либо не существовало, либо они могли разрушить то, что и так едва держалось на тонкой паутинке доверия. И Вика не стала ее обрывать, оставив шанс и себе, и ему.

Первый этаж совмещал три зала, из которых доносились вздохи и воинственные кличи. У правой стены протянулась деревянная скамейка совершенно школьного вида — провисающая посередине, крашенная облезлой коричневой краской. Наверное, обычно ее заваливали мешками со сменной обувью и спортивной формой, но сейчас одни занятия закончились, а другие еще не начались, и единственным ребёнком, оставшимся дожидаться родителей, оказался белобрысый мальчуган с заплаканным лицом.

Макс направился прямо к нему, а Вика помедлила. В холле каждый шаг отзывался гулким эхом и даже шёпот прозвучал бы оглушительно.

— Чего случилось, Яш? — спросил Макс, присев на корточки перед ребёнком. — Что за слезы?

— Мама сказала, что я тут ночевать останусь, — едва слышно проронил мальчик. — Потому что ты не приедешь.

— А я приехал, — Макс натянуто улыбнулся. — Готов? Мама там наверняка ужин сделала…

— Она сказала, у неё клиентка допоздна, — Яшка сосредоточенно перебирал в пальцах модный, но весьма потрепанный смартфон. — Я думал ты совсем нас бросил. Как мой настоящий папа.

Макс заметно растерялся. Чтобы скрыть замешательство, привычным жестом стянул с переносицы очки — протереть стекла, и тогда стало заметно, как дрожат у него руки. Вика приблизилась, хоть и сомневалась, что не сделает хуже. Яшка откровенно хлюпнул носом и потупил взгляд. Макс, вернув очки на нос, взял мальчишку за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.

— Никто никого не бросает, понял? У нас с мамой есть разногласия, но мы их решим.

Он хотел что-то добавить, но телефонный звонок ему помешал.

— Да, шеф, — ответил Макс и знаком показал, что разговор неотложный.

Меряя шагами пустынный холл, отошел к окну, и теперь до скамьи долетали лишь обрывки фраз. Оставленный в одиночестве мальчик поднял на Вику покрасневшие глаза.

— А вы папина?..

— Коллега, — быстро пояснила Вика и присела рядом с ребенком. — Твой папа, как настоящий джентльмен, согласился меня подвезти, после того как мой лоб повстречался с дверью.

Мальчик изумленно заморгал, но в глазах его замерцал огонек разгорающегося интереса.

— Как это? — не понял он. — Лоб с дверью?

— Вот и я не знала, как. А, оказывается, очень больно. Посмотри, есть шишак? — она ткнула пальцем в красное пятно на самом видном месте.

Яшка сощурился и неловко коснулся пальцами больного места. Вика наигранно громко охнула, и он отдернул руку. Вместе с тем тревога забылась — проблема разбитого лба заняла ребенка чуть больше, чем полностью.

— Нужно подорожник приложить, — со знанием дела заявил он. — Я, когда с велосипеда падаю в деревне, бабушка так всегда делает.

— Отличная мысль. Где бы нам с тобой его раздобыть?

Входная дверь хлопнула, и Вика вдруг спиной почувствовала угрозу. Яшка тем временем излагал ей свою версию, где растет подорожник, но она не слушала. Макс обернулся и в две фразы завершил неотложный разговор. Вика, пожалуй, никогда еще не видела, чтобы люди так стремительно бледнели, и тоже решилась оглянуться.

Позже она уже не могла вспомнить, почему решила, что перед ней жена Макса. Наверное, по его унизительно восторженному взгляду. Впрочем, чему было удивляться? Вика никогда не представляла ее, соперницу, — и в голову не приходило. Но все же никак не ожидала, что она окажется настолько красивой.

Магнетизм ее демонической красоты подчинял себе всех вокруг, в этом не было сомнения. Даже охранник, выглянувший из подсобки, застыл в дверях, провожая взглядом идеально прямую спину. Она держала лопатки в напряжении, а подбородок — поднятым. Смоляные вихры были коротко острижены, но их острые концы подчеркивали удивительные миндалевидные глаза цвета зимнего океана. Она носила пальто, и его пояс туго обхватывал тонкую талию, подчеркивая грудь и бедра. И если до этого мгновения Вика иногда позволяла себе представить Макса частью своей жизни, то теперь этот песочный замок смыло до основания накатившей волной.

— Явился все-таки? — будто не заметив Вику, обратилась вошедшая к Максу. — Не так уж, выходит, занят.