– Бусики… да, непременно, – стараясь не расхохотаться, ответил Нейтан, представив, как старательно нанизывает на нитку крохотные бусинки. Что ж, по крайней мере, Тодда больше не рыдал, да и вообще заметно повеселел.

– Вообще, уже довольно поздно, но ты сходи к Вагге и попроси шерсть. Думаю, Ханет не станет возражать, когда узнает, для чего мы ее позаимствовали, – кинув взгляд на часы, заметил Нейтан.

Тодда округлил глаза, словно подобное предположение ввергло его в священный ужас, и решительно помотал головой.

– Никогда не возьмет вещи атэл без разрешения ни один слуга!

Делать было нечего, пришлось Нейтану отправиться к Ханету самому. К счастью, тот еще не лег и, когда Нейтан изложил свою просьбу, не только дал клубок шерсти, но и выразил желание посмотреть на фей.

– Атир недовольна будет, что среди ночи ушли вы, – попытался было остановить его Вагга, но Ханет отмахнулся:

– Да ладно! Я же к Нейтану иду в соседний номер, чего это ей быть недовольной?

– Молодец, – усмехнулся Нейтан, когда они вышли из номера. – Вижу, мои уроки обращения со слугами не прошли даром!

– Стараюсь!

Увидев Ханета, облаченного в домашний халат, Тодда покачал головой, но, должным образом поприветствовав гостя, сказал лишь:

– Открою окно я. Атэл, отдайте феечкам шерсть и угощение тогда.

Он указал на маленькое блюдечко с медом, стоящее на подоконнике.

– Хорошо, – кивнул Нейтан.

Ханет с любопытством наблюдал за ними. Феи, порхавшие по другую сторону стекла, тоже заметили, что в комнате происходит что-то интересное, и, перестав перелетать с листка на листок, зависли в воздухе, глядя на людей. Тодда открыл окно, Нейтан поставил на подоконник блюдечко с медом и протянул шерсть.

– Это чтобы вы не замерзли ночью, – пояснил он. – Ее принес Ханет, он мой друг. А это мед, чтобы вы могли поужинать. Его принес Тодда, мой слуга.

Феи заулыбались, закивали, переговариваясь тоненькими, переливчатыми, словно серебряные колокольчики голосками. Они забрали и мед, и шерсть, жестами показав Нейтану, как благодарны за заботу.

– Забавно, у нас похожие домики лепят шмели, – заметил Ханет, наблюдая за тем, как феи, подхватив клубок, едва ли не превосходящий их всех размером, ловко разматывают нитку, а потом, подхватив ее, снуют туда-сюда, оплетая шерстью ветви вьюнка.

Тут в дверь постучали, и на пороге появился Вагга.

– Атэл, идемте скорее, зовет вас атир!

– Иду, – отозвался Ханет, пробормотав так тихо, что услышал только Нейтан: – Доложил уже! А я хотел, чтобы ты рассказал про госпожу Тилшарг. Знаю, она уже в порядке, но… – громче добавил он.

– Иди уж, расскажу все завтра!

***

Миджирг ждала Ханета, сидя в большом удобном кресле и попыхивая трубкой. В камине весело потрескивал разогретый на очаге брамур, пахло табаком и смородиновым чаем. Миджирг была одета в домашнюю темно-зеленую юбку и белую полотняную рубаху. В распахнутом вороте виднелись края татуировок под ключицами. Ханету сразу захотелось рассмотреть весь узор, но, пожалуй, просить огру снять рубаху или хотя бы больше распахнуть ее было не очень-то прилично. Женщина все-таки, что она подумает?

– Не сердитесь, что я ушел, госпожа, – вместо этого сказал он. – Очень уж мне хотелось взглянуть на фей, прилетевших из леса вслед за Нейтаном! В наших краях феи не водятся.

– В ваших краях для фей слишком холодно, – проворчала Миджирг, впрочем, проворчала, куда более добродушно, чем обычно, и похлопала ладонью по подлокотнику кресла.

– Присядь-ка.

Ханет подошел и сел. Взгляд скользнул по волосам Миджирг, собранным на макушке в пучок, заколотый красивыми длинными шпильками. И почему он сразу не подумал о шпильках, когда они говорили с Ваггой и резьбе по кости? Конечно, Миджирг не очень-то высоко оценила его умение, но, может, когда он подучится, сумеет угодить ей?

– Я купила тебе кое-что, – важно сообщила огра. Взяв со стола толстую книгу в кожаном переплете, она многозначительно продемонстрировала ее Ханету. – Это одна из немногих книг, изданных на общем, специально для гзартм, которые еще не знают наш язык.

– Спасибо, – растеряно поблагодарил Ханет, не зная, должен ли он взять книгу или будет достаточно просто посмотреть на подарок. – Я благодарен и прочту эту книгу, когда научусь… Так…э-э-э… о чем она? – торопливо добавил он, чтобы сгладить неловкость.

– Это наши легенды и сказки. – Миджирг прокашлялась, положила книгу на колени и провела по обложке ладонью, словно стирая невидимые пылинки. Ханет вдруг подумал, что ее поведение очень похоже на поведение человека, который старается скрыть смущение… но разве такое могло быть? Ему казалось, что подобных чувств Миджирг никогда не испытывает.

– Я люблю сказки и легенды, – заверил Ханет и его слова прозвучали искренне, поскольку были правдой. – Может быть, пока что Вагга станет читать мне?

– Да, может быть, – буркнула Миджирг, но потом, словно опомнившись, снова заговорила мягче: – После нашего разговора о магии, я подумала, что тебе будет полезно узнать больше о нашем отношении к окружающему миру, к колдовству, к матери Удре, жизни и смерти. Сказки для этого подойдут куда больше, чем мои объяснения. Эту книгу я читала еще в младших классах Академии, – оживившись, добавила она. – Когда мне было… да примерно столько, сколько тебе сейчас!

Ханет попытался прикинуть, какому человеческому возрасту соответствуют семнадцатилетние огряты, но потом решил не забивать этим голову. Может быть, тут, в Забраге, и считали, что сказки подходят только для малышей, но в его мире сказки любили и дети, и взрослые. Даже на корабле рыбаки частенько рассказывали друг другу после ужина всякие занятные истории.

Тем временем Миджирг открыла книгу, перелистнула несколько страниц и показала Ханету нарисованную на одной из них яркую картинку. На ней были изображены две огры, одетые в уже хорошо знакомые Ханету юбки и куртки. Одна сидела под деревом, поддерживая сникшего человека в одежде гзартмы, другая стояла рядом и смотрела на них. Одежда на гзартме была вовсе не такая нарядная, как та, что носили гзартмы сейчас, а куда проще и наверняка удобнее.

– Думаю, для начала стоит прочесть сказание «О Сурджаг Охотнице, которая так и не стала Говорящей-с-Богиней», – заявила Миджирг, любовно погладив картинку, и Ханет согласно кивнул. О Сурджаг, так о Сурджаг! Ему уже было интересно, о чем эта история, да и Миджирг, судя по всему, относилась к ней с особым трепетом. Миджирг снова прокашлялась и начала читать – медленно, выразительно, словно стремясь подчеркнуть важность каждого слова.

«Давным-давно, когда народ Удры еще путешествовал по равнинам Доминиона, в клане Синепалых, что обитал в лесу Руш, жила да была дарда по имени Сурджаг. Никто в племени не мог сравниться с ней в силе, ловкости и в умении выследить зверя. О Сурджаг говорили, что она ходит по лесным тропам, словно призрак, и читает следы так, словно сама Гванг, дух леса, нашептывает ей на ухо тайны своих владений. Еще говорили, что Сурджаг понимает язык любого существа, живущего на земле, парящего в поднебесье или плавающего в воде. А еще Сурджаг могла предсказывать погоду, умела вызывать дождь или, наоборот, останавливать бурю. Она вышла из яйца для того, чтобы стать величайшей из Говорящих-с-Богиней и хотела стать ей больше всего на свете. Во время Первого испытания, когда каждая юная дарда уходит в горы, чтобы найти своего духа-охранника, ей явился зар – самый могучий, хитрый и свирепый хищник. Тогда Сурджаг поняла, что ей действительно предстоит великая судьба. Мало кто мог похвастаться тем, что победил зара, но Сурджаг не сомневалась: когда придет время Второго испытания, она победит и повесит череп могучего противника над входом в свое жилище…»

Тут Миджирг перевернула страницу и показала Ханету еще одну картинку, на которой был изображен зверь с мощными когтистыми лапами, выступающими над спиной шипами-наростами, и головой, похожей на голову гигантского ящера. В приоткрытой пасти виднелись острые зубы, грудь защищали то ли костяные, то ли кожистые пластины, длинный хвост от середины разделялся на три части, и каждая заканчивалась наростом-шипом.