— Погодники — это маги, способные говорить со стихией. Управлять ею, надстраивать свою волю, — в голосе наставника я слышал ностальгические нотки. — Манки стихий были изобретены для молодых магов, которые завистливо смотрели в рот боевикам, которые постигали магию гораздо быстрее. Их заклинания не требовали столько концентрации и вкладывания сил, да и, чего таить, были гораздо зрелищнее. Только поступившие на обучение погодники нередко сворачивали с правильного пути. Для них и изобрели такие игрушки. У меня их было полно, под каждую стихию, под различное количество энергии. Эта — одна из самых сильных.

— Ты что-то вспомнил из своего прошлого? — встрепенулся я.

— Несколько фрагментов… — замялся дух. — Кажется, я умел их делать.

— Это уже хорошо, — я поднялся с земли, отряхнулся, погладил ракушку, подарившую мне столь интересные ощущения. — Но что это была за магия?

— Это простая, но одновременно очень тонкая настройка, — старик вдруг горестно вздохнул. — Но, к сожалению, это всё, что я об этом помню. Технология, даже если я её когда-то и знал, сейчас сокрыта от меня.

— Ты думал насчёт переливания моей энергии в амулет? — уточнил я.

— Пока что ищу способ, — бодро отозвался Раззарт. — Манок, кстати, можешь обратно не тащить, он одноразовый.

— Жаль, — хмыкнул я, не прочь испытать подобное повторно, не дожидаясь прохождения нескольких лет упорной учёбы и отработки управления магической силой.

Размахнувшись, кинул ракушку вниз, проследил за её падением, пока она ни скрылась во тьме провала.

— И ты хочешь сказать, что когда закончу обучение, то смогу вот так повелевать стихиями? — с лёгким азартом уточнил я.

— Это вполне вероятно, — уклончиво ответил наставник.

Хмыкнув, я зевнул в кулак, понимая, что пора возвращаться в комнату. Утром меня ждала очередная тренировка с мастером клинков, который последнее время озверел, гоняя нас на занятиях, как провинившихся. Что обидно, Асил его в этом яро поддерживала.

Однако быстро попасть к себе у меня не получилось. Пробираясь по парку, я старался не создавать шума и прислушивался к любому шороху, чтобы не попасться на глаза патрулю. И потому, когда засёк чьи-то приглушённые голоса неподалёку, я сначала замер. Но поняв, что их владельцы не движутся, решил сам к ним подобраться. Раздвинув ветки, с удивлением заметил, что в тени парка прячутся двое: девушка и парень. Мне стоило больших усилий, чтобы сдержать себя, когда узнал в студентке Катрин! Но не шелохнулся, только прислушался, врезаясь взглядом в её спутника.

В темноте было тяжело распознать, кто же это, но в определённый момент разговора он немного повернул голову, попадая под тусклый свет луны, и я узнал Дорана Каслера — одного из прихвостней Жаронда. Первым желанием было пойти и оторвать ему голову, я даже шаг сделал в их сторону, но голос в голове остановил:

— На неё посмотри, герой, — пренебрежительно фыркнул старик.

Я решил прислушаться к совету, внимательнее присматриваясь к лицу сестры. И пусть и с трудом, но должен был признать, что Катрин улыбалась совершенно ненатянуто, чувствовала себя явно свободно. Более того, моя сестрица довольно очевидно флиртовала с этим парнем.

— Это не то, что мне стоило видеть, — пробормотал я сам себе.

Несколько минут понаблюдал за парочкой, убедился, что Каслер ничего лишнего себе не позволяет, да и вообще руки держит подальше от сестры. Это, конечно, ничего ещё не гарантировало, но от каких-либо действий меня останавливали два факта: если я сейчас вмешаюсь в их маленькое тайное свидание, то Катрин мне этого не простит во веки, и, чуть что, я точно знаю, кому пробью грудину насквозь молнией.

По прошествии нескольких недель курс медитации подошёл к концу, и мы перешли к тренировкам на воздухе. Во дворе учебного корпуса появилось небольшое рукотворное озеро, и очень скоро мы уже знали каждую травинку рядом с ним, потому как теперь это озеро стало нашим основным место пребывания.

Обучившись на курсе медитации первичному управлению стихиями, мы думали, что на текущем уровне развития это всё, но ошиблись, преподаватели сумели нас удивить.

Я помнил, что господин Ант хотел передать меня на тренировки старшему курсу, и на первом занятии около озера уже хотел уточнить этот момент, но быстро понял, что лучше рот не открывать, потому как плечистый мужчина, вопреки местному уставу наплевавший на обязанность носить мантию, представился нашим преподавателем по первичной практике и назвал то же самое имя, которое упоминал Ант — Ирихон.

— Ну что, молодняк, усложним задачу? — с усмешкой спросил он и шагнул прямо в озеро.

Мы уже проверяли: сразу же от берега начинался глубокий обрыв, дна не было видно. Поэтому мы всей группой уставились на идущую мелкой рябью от ветра поверхность озера и внутренне ожидали, что преподаватель тут же скроется под водой с головой, девчонки даже нервно ахнули.

Но неожиданно в такт его шагу поднялась волна, на которую мужчина совершенно спокойно встал, и она мягко понесла его на другой берег озера, не поднимая брызг. Казалось, господин Ирихон даже сапоги не промочил. При этом его руки были сложены за спиной, для управления водой он не делал ни единого паса. Стихия полностью повиновалась ему! Оказавшись на другой стороне озера, преподаватель показательно повторил свой маневр, вновь оказываясь перед нами и зависая на волне на расстоянии вытянутой руки.

От такой демонстрации у нас глаза загорелись. Но на следующий день Ирихон собрал не только восторженные, но и ругающие его реплики, правда, вторые были сказаны полушёпотом и только после того, как преподаватель отвернётся.

Потому как на последующей тренировке на берегу ждали несколько плотов. Каждый из нас должен был оттранспортировать себя по озеру на другой берег без помощи вёсел. Плавсредств было немного, поэтому образовалась очередь. Одногруппники толпились на берегу, нетерпеливо торопя отстающих, некоторые из которых не могли даже сдвинуть плот с места, пыжась на куске дерева и отбирая у других драгоценные минуты.

Спустя несколько занятий преподаватель усложнил программу, не дожидаясь, когда все из нас освоят приём: Ирихон одним взмахом руки отправлял плот с кем-нибудь из отстающих в центр, и когда подходила очередь другого студента, он либо должен был вплавь добраться до плота, либо сам притащить себе его вместе с грузом.

И всё-таки господин Ант явно о чём-то предупредил Ирихона, потому что очень быстро мне стали даваться задания повышенной сложности. То плот был гружёный, то он внезапно подо мной ломался, и приходилось балансировать на обломках и заставлять их двигаться, а то и вовсе довелось искупаться в холодном озере, не справившись. В такие моменты я очень жалел, что воспользовался манком стихий, потому что после обещания той ничем несдерживаемой мощи, мои нынешние неудачи чувствовались особенно остро.

Тренировки выматывали, мы с Астом замертво падали вечером на кровати, полностью отказавшись от каких-то бы ни было прогулок. Северянин научился пользоваться ванной в два раза быстрее, на большее у него не хватало сил. На мои подколки Аст уже не огрызался, только вяло отмахивался, мечтая уснуть в обнимку со своей белой меховой животиной. Даже первые выходные мы предпочли просто провести в кроватях, проспав большую половину дня.

Однако на следующие выходные мне пришлось запланировать вылазку в город: одежда пошла по швам. Из-за интенсивных тренировок я раздался в плечах, так что требовалось срочно обновить гардероб. Да и после одинаковой ежедневной еды в столовой хотелось выбраться в городское кафе и съесть чего-нибудь отличающегося от набившего оскомину рациона.

Тем более что сразу за стеной расположились торговые ряды, от которых периодически умопомрачительно пахло свежей выпечкой или жареным мясом.

— А, может, это чья-то умышленная деловая задумка, — проговорил я тихо, оглядываясь на явившегося на завтрак ректора.

Уныло посмотрел в свою тарелку с серой кашей, которая на вкус мне уже казалась не лучше клейстера.