На переговоры бандиты не пошли, гражданских, превратившихся в заложников, отпускать отказались. Всю предыдущую ночь и весь день из села доносились крики, иногда стрельба и визг собак - бандиты гнали людей куда-то в глубину села. Местные, которые сбежали из деревни, рассказали, что сволочи гонят людей в местный сельсовет, который одновременно и Дом культуры и пункт сбора беженцев, и торговый центр деревенского уровня. И вроде что-то там минируют, но это не точно. Ситуацию осложняли постоянные атаки стай упырей и немногочисленных гончих, и поэтому часть сил и средств приходилось постоянно отвлекать на охрану и оборону со стороны леса и Иртышска. Получился такой слоёный пирог, где в центре находится захваченное село, вокруг - подразделения Корпуса, а вокруг и тех и других - стаи чудовищ, привлечённых шумом и стрельбой. После совещания командиры приняли решение штурмовать село. Загнать бандитов ближе к заложникам и снова начать торговаться. А в роли ударного кулака и для разведки боем использовать штрафников.
- Вперёд, пошли, пошли! Работаем! - раздалась команда, и первые тройки штурмовиков с сапёрами под прикрытием БМП двинулись к крайнему дому со стороны дороги. Наша тройка должна была начать движение, когда дистанция за идущими впереди будет метров сто-сто пятьдесят. Снайпер и пулемётчик уже залегли за развалинами фермы, прикрывая идущих вперёд штрафников и выцеливая противника. Командир с санинструктором должен был идти следом. Сзади нас за кустами разложились “Сапоги” (гранатомёт СПГ-9), на небольшом пригорке у опушки далеко сзади остались АГС. Парни сказали, что где-то ещё притаились миномёты. При этих словах меня посетила мысль: мы освобождать село собираемся, или сносить его подчистую?
Первые выстрелы раздались с нашей стороны - начали работать снайперы, когда первая группа подошла к крайним домам. Бойцы попадали за забором, и дали несколько коротких очередей по окнам и постройкам из бруса. В ответ раздалось несколько одиночных, а потом понеслось. Пока бойцы с обеих сторон поливали друг друга, по выявленным целям заработал и АГС, и миномёты, а потом от выстрела “Сапога” разлетелся кирпичный дом справа. Крыша подпрыгнула и в облаке пыли частично сложилась внутрь, окна брызнули осколками. Деревню сразу затянуло дымом и пылью. Наша тройка после очередной команды двинулась вперёд, держась чуть правее первой группы. Мимо свистнули пули. Пулемёты бронемашин начали сносить деревянные постройки слева, вместе с сельскохозяйственной живностью и засевшими там бандитами. Пошла, как говорится, мазута.
- Бегом, бегом, туда! - закричал боец с позывным Енисей, и первым пригибаясь рванул через заросли высокой крапивы к старому сараю. Мы попёрли следом, иногда давая короткие очереди по окнам дома напротив и забору из профлиста. Уже совсем близко около построек споткнулся и захромал Баркас, но его матюги потонули в усилившейся стрелкотне. Я догнал его, подхватил под руку и мы уже втроём засели за кучей навоза около сарая. Штанина Баркаса промокла от крови, он выдернул из утилитарного подсумка на плечевой лямке жгут и начал наматывать его высоко на бедро, привалившись спиной к столбу. Я прополз чуть дальше, раздвинул траву и заметил пробирающихся вдоль забора двоих оппонентов. Дал очередь, не особо экономя патроны, один упал, другой выронил автомат, кувыркнулся в сторону и укрылся за кучей битого кирпича от только что разобранного дома. Енисей метко сперва пустил гранату из подствольника, а потом с криком “своя!” метнул туда и РГДшку. АГС, миномёт и “Сапог” продолжали работать, в воздух летели куски брёвен, шифер, кирпичное крошево. Работали и пулемёты, расчёсывая кусты и превращая деревянные постройки в решето. Я внутренне порадовался - при такой поддержке нам остаётся только добивать то, что ещё будет способно шевелиться. Совсем немногое. О гражданских я в тот момент почему-то не думал, наверное, потому что не видел ещё ни одного.
Потом Баркас после инъекции обезбола, запихивания в рану гемостата и перевязки в стиле “как получится”, уполз на эвакуашку. А мы с Енисеем переползли от кучи навоза дальше под стену сарая. С нашей стороны к нам прибежала ещё тройка, и уже впятером мы залезли в пыльный кирпичный дом с дырами в стенах у параллельной улицы, и заняли позицию. Один из бойцов коротко сказал, что пленных приказали не брать - бойцы из других групп уже увидели, что натворили многонациональные выродки за неполные сутки пребывания в мирной деревне. На вопрос “много убили?” тот пожал плечами и ответил, что трупов немного, по крайней мере на этом фланге, но в таком состоянии, что все сопли об уважении к противнику сразу же отпадают. Среди найденных жертв - молодые русские девушки, и сотворить с ними такое могли только нелюди. Наверное, это делалось в порядке “культурного обогащения” и в благодарность за годы толерантного отношения к разному сброду, въехавших в страну в оптовых количествах. При этих словах я невольно представил своих девчонок в лапах отмороженных скотов. И внутренне согласился с приказом.
Стоящие напротив нас деревенские дома и сама дорога была как на ладони, поэтому я хорошо видел, как сквозь забор проломились два БМП. Броня иногда искрила от попадающих в неё пуль, но бронемашины продолжили сносить окраины деревни. Видимо, командиры решили не спешить, сохраняя бойцов, и выдавливая бандитов куда-то в центр. Под стеной одного из домов я разглядел сваленные в кучу тела людей, по виду явно гражданских и явно славян. Ветерок трепал по пыли седые волосы одной пожилой женщины, на их тела сыпался мусор и осколки от разбираемых домов, и от этой картины я почему-то не мог долго отвести взгляд.
Ещё через некоторое время противник решил контратаковать. Пара десятков вражеских бойцов, видимо, прятавшихся в подвалах, с криками высыпались из трёх стоящих рядом кирпичных домов. Полетели гранаты, как ручные, так и из подствольников. Накат получился неожиданным, внезапным, и часть наших оказалась смята. БМП не успел сдать назад, подпрыгнул и задымился после выстрела почти в упор из ручного гранатомёта из окна одного из домов. В наш дом тоже влетела граната, в соседнюю комнату. В ушах зазвенело. Я, матерясь, выдернул последний полный магазин с разгрузки пускающего кровавые пузыри бойца нашей пятёрки и трясущимися от адреналина руками вытащил из разгрузки гранаты. Ещё двое наших лежали поломанными куклами в соседней комнате под рухнувшей стеной и засыпанные досками потолка. Енисея рядом не было, его автомат замолчал ещё минуту назад во дворе. Как говорится, началось “всё, как мы любим”.
На противоположном конце села стрелкотня тоже усилилась многократно. АГС и СПГ работали постоянно, снося всё подчистую. Осколки и кирпичное крошево влетали в окно, горло начало саднить от пыли и пороховой гари, глаза слезились. Сквозь дымную и пыльную завесу я углядел через дыру в стене две тени, которые перебежали улицу и полезли через гору поломанных досок, бывших раньше сараем. На плече одной фигуры висела труба РПГ. Наши? Или нет? Или пристрелить на всякий случай?
Привычно вложив автомат и взяв прицел я заорал из окна:
- Эй, вы кто?
Фигуры замерли и бросились в разные стороны. Я успел убить одного, он безвольно рухнул лицом вниз на доски и мелко затрясся. Второй нырнул за кучу мусора и дал в мою сторону очередь. Пули высекли искры и кирпичные осколки рядом с моим лицом, глаза засыпало крошкой, я отпрыгнул влево вниз, отчаянно вытирая лицо грязной перчаткой.
- Аллаху Акбар!! - заорали совсем рядом в коридоре, почти одновременно с автоматной очередью. Я развернулся, полоснул из автомата в ответ, в отчаянии понимая, что не успеваю. Дальнейшее слилось в один бесконечно длинный миг: что-то ударило в грудь, посыпались искры из стальной брони и обожгло левый бицепс и ухо. Следом прилетело в шлем, и у меня чуть голова не оторвалась. Каска слетела от мощного удара, порвав ремешки. Я упал навзничь, стараясь удержаться в сознании и отчаянно давя на спусковой крючок. Длинная кривая очередь угодила куда-то в потолок и стену, при этом я чудом не прострелил ногу самому себе. В то же самое время очередь радикала угодила в стену и пол совсем рядом со мной, одна из пуль попала в автомат, разворотив ствольную коробку и вырвав оружие из рук. Онемела отсушенная ударом кисть правой руки, но боль немного привела в чувство. Одновременно с этим сквозь словно забитые ватой уши донёсся ненавистный визг циркулярки. Фигуру оппонента вдруг накрыла сверху крупная тень, и сквозь льющиеся из глаз слёзы я сумел разглядеть, как бьётся под тушей упыря тело врага. Его автомат заглох.
