Махнув на прощание рукой Вадим медленно направился к двери. На столько медленно, что у Егора было время взвесить все за и против.

– Меня он по любому слушать не будет. Сань, хоть ты вразуми его. Я не болен! Я чувствую себя просто отлично. Голова болит немного, но ведь в Стиксе всегда так. Живчика выпить, и всё пройдёт, – Егор старался перетянуть на свою сторону хотя бы Санька.

– Живчика говоришь выпьешь? А его по-твоему из чего делают? Не из содержимого ли спорового мешка заражённого? Или думал, что из ягодок, цветочков? Выходит, что ты белый жемчуг есть не хочешь, а на живчик уже соглашаешься? Или реальная головная боль куда быстрее пронимает, чем, пока ещё, призрачная перспектива заурчать и сожрать Сашку? – огрызнулся Вадим, – я думал мы все трое друзья, но видимо ошибался. Ты как был, так и остался самовлюблённым мажорчиком, думающим только о своём комфорте и никогда о других...

– На сколько я помню, первым признаком заражения является неадекватное поведение человека. А в данный момент ты ведёшь себя более неадекватно чем я. Даже письмо зачем-то нам написал, и ведь даже не отпирался, сразу в этом признался, – Егор уже сам совершенно запутался во всём, что здесь происходит, и в том, кто из них двоих с большей вероятностью станет пустышом, единственное, на что он сейчас надеялся, так это на здравый смысл Сашки, голова болела на столько сильно, что хотелось биться ей об стену.

– Можешь не распинаться за зря, призывая меня к ответу, я буду говорить с тобой только в том случае, если ты съешь жемчуг, – Вадим выдвинул бывшему другу ультиматум и для убедительности помахал пакетиком в воздухе, – лишь только в этом случае я буду уверен, что ты действительно готов к диалогу.

– Диалог – это разговор двоих! А ты меня в одностороннем порядке насильно заставляешь всякую гадость есть. Ещё неизвестно, кем в прошлой жизни этот монстр был. А вдруг свиньёй? Мне ведь религия не позволяет их есть, – Егор брезгливо сморщился, – что скажет мой отец, если узнает что я ел свинину?

– Ну за это тебе сейчас меньше всего переживать стоит. Ведь ты – это не ты, а всего лишь копия тебя, оставшегося в том мире. Отца твоего здесь тоже нет. Наверняка он уже обнял своего вернувшегося домой с учёбы сына. Они втроём, вместе с матерью, сидят сейчас за столом, едят кашерную пищу. А ты... Съел борщ и картошку. И даже не задумался в тот момент, что может там этой самой свинины было даже больше, чем в жемчужине. Но, я смотрю мне тебя уже не переубедить, – Вадим спрятал пакетик с жемчужиной в карман, и распахнул дверь на улицу.

– Ты думаешь в борще или картошке действительно могла быть... В таком случае мне подавно не стоит больше жить. Возьмите ключи от моей машины и уходите. К тому моменту, когда я не дай Бог обращусь, вы должны быть отсюда как можно дальше, – парень достал из кармана связку на брелоке с узнаваемым логотипом, – если что, в багажнике про запас имеется несколько канистр с бензином.

– Так просто тебе от меня не отделаться! Без тебя никуда не поеду. Останусь здесь, – замотал головой Саня, – мы ведь с тобой дружим с горшка, если тебя не будет, то и мне в этом Стиксе, или как там вы его ещё называете, делать нечего.

– Хозяин – барин. Решил остаться с ним, насильно с собой тянуть не буду. Лишь дам на прощание тебе один совет. За верёвкой во двор всё же сходи, на пару дней возможно дольше проживёте, – с деланным безразличием Вадик забрал у Егора ключ от машины, – я ухожу. У меня всего одна жизнь, и с ней сегодня расставаться я не горю ни малейшим желанием.

– Ну что ж, это твой выбор, береги себя. И за нас не беспокойся. Мне верёвка не нужна. Я всецело доверяю другу. Всегда ему доверял. Даже не смотря на то, что он сказал сегодня в машине, я верю что между ним и Асей ничего не было. Ведь он мой друг, и знает, что мне она очень сильно нравится.

– Блажен, кто верует, – эти слова Вадик сказал вроде как сам себе, но специально немного громче, чтобы Санёк их услышал.

Он рисковал своей жизнью, спасая друзей, не для того, чтобы они так бессмысленно погибли. Егора ему вряд ли удастся переспорить, но вот Сашку спасти ещё есть маленький шанс, надо только его разозлить и заставить возненавидеть друга. Только вот сделать это совсем не просто. Даже сейчас в его глазах читается сомнение.

– Вадь, не стоит даже пытаться меня разозлить. Это бесполезно. Иди уже. Я не передумаю. Если мне судьба сегодня умереть, то какая разница в какой части Стикса и в каком виде настигнет меня смерть, – Саня подошёл к сидящему на стуле другу и положил руку ему на плечё, – я с тобой. До конца. Что бы ни случилось.

Лицо Егора было напряжено, в глазах читалась глубокая задумчивость. Вадим тоже стоял на месте, не рискуя сделать и шага за порог, так как понимал, в этом случае друзей он не увидит больше никогда.

– Чёрт с тобой! Уговорили! Давай сюда эту проклятую штукенцию, – наконец с тяжёлым вздохом согласился парень.

Вадим был готов прыгать от счастья, но вместо этого медленно достал пакет из кармана.

– Тебе надо, сам подойди и возьми.

Это была не вредность и не принципы. Таким глупым способом он постарался сохранить остатки гордости друга, поступившегося своими принципами ради жизни лучшего друга.

Тот встал со стула, ещё раз вздохнул и отправился к входной двери.

– Молодец! Ты сделал правильный выбор. Без тебя мы бы уже не были Триадой. И если честно, я тоже не верю, что ты мог с Аськой за спиной у Сашки мутить, – эти слова Вадик специально произнёс как можно громче, чтобы разрешить все противоречия сразу и со вторым другом, - не обижайся, у меня не было другого выбора, ведь даже один друг всё же лучше чем ни одного. Возьми ключи, ты наш бессменный водитель. Мне за рулём такой, после отцовской «четвёрки» было бы весьма не комфортно.

– Я не в обиде на твоё поведение, – проглотив жемчуг Егор протянул руку для рукопожатия, – даже признателен тебе за то, что старался не позволить Саньке погибнуть от моей руки.

– Не от твоей. К тому времени от тебя бы уже в этом существе ничего бы не осталось. Ну раз мы все здесь, живы и здоровы, предлагаю посмотреть, что для нас ещё оставил наш невидимый ангел-хранитель – из духовки газовой плиты Вадим достал три фляги с живчиком, – уже догадываюсь, что в них налито. Предлагаю выпить за наше примирение, учтите, в этом деле главное не переборщить. Пару глоточков, а остальное на следующий раз.

– Откуда ты узнал об этом схроне? – с удивлением посмотрел на него Санёк.

– Из письма. На обратной стороне была небольшая приписка, видимо от нашего неизвестного посыльного. По крайней мере на мой почерк это совсем не похоже, – парень продемонстрировал еле заметную надпись простым карандашом.

«Когда все трое окажетесь в безопасности, загляни в духовку. Там лично от меня для вас припрятан маленький презент».

– А вам этот почерк не кажется знакомым? Такую букву «Я» не каждый день увидишь, но мне от чего-то она кажется знакомой, – Санёк ткнул пальцем в практически двухголовое произведение искусства с далеко выступающей вперёд ногой.

– Мне она знакомой не кажется, единственный почерк, который я знаю, разумеется кроме своего, это почерк Вадюхи, сколько раз он меня выручал, только по этому и в этот раз доверился, когда понадобилось эту гадость проглотить, – Егор недовольно поморщился.

– Всё же думаю не моя в том была решающая роль. Это преданность Санька. Раз головной болью вы больше не страдаете, поищем в записке и тетради зацепки, которые приведут нас если не к организатору, то хотя бы к исполнителю этой спасательной операции, – Вадим схватил со стола письмо, а друзья тетрадку.

– Так ведь это же твоя тетрадь по квантовой физике, – вскрикнули они в один голос, прочитав подпись на первой странице.

– Моя тетрадь у меня в рюкзаке. Закинул на всякий случай, дома формулы думал если что поповторять, – парень достал вторую, точно такую же, тетрадь из рюкзака, – вот видите. Она при мне. А эта не моя. Как и записка. Версия с другим мной нашла своё подтверждение. Возможно именно он и есть заказчик нашего чудесного спасения, но пока это не точно. Будем читать.