— Что ты... Риан?

— Останови меня, если ты не... — руки уже беззастенчиво шарили по ее телу, стараясь кожей впитать этот возбуждающий запах. Голос не слушался, а во рту пересохло. — Но я хочу тебя, моя Принцесса. Прямо сейчас.

Чувствовал, как к паху прилила кровь. Она была нужна мне.

Из горла Дианы вырвался стон, когда я намотал ее волосы на кулак, вынуждая запрокинуть голову и скользнул языком вниз по шее. Вкусная. До безумия и ярких звезд в глазах. Мысли закончились, едва свободной рукой я скользнул ей между ног, вжимая девушку в себя спиной. Мокрая и теплая... Даже горячая. В этом безумии я потерялся, утаскивая ее вслед за мной.

И она уж точно не была против.

Это я понял по тому, что стоило ей ощутить мой член, беззастенчиво прижимающийся к попке, она сама подала бедра навстречу, чем я и воспользовался, врываясь в нее одним резким рывком.

Пресвятые... До чего же она узкая. До сих пор не могу привыкнуть, хотя ночью мы занимались сексом несколько раз подряд. Четыре или пять. Я не считал, но мне было мало. Безумно мало. Я хотел ее всю и без остатка, что и доказывал, раз за разом толкаясь и наполняя собой прямо на полу спальни и в метре от кровати.

В такт со мной она выгибалась, стонала и снова дурманила своим запахом. Волчица, наследница клана. Та, которую я должен буду отпустить, когда придет время.

Но я не смогу. Это стало ясно как день.

— Пожалуйста, еще... — ее голос едва коснулся сознания, но я услышал и ускорился, выводя близость на совсем уж сумасшедший уровень и теряясь во времени.

Даже не секс, а что-то первобытно-звериное, заложенное в нас нашими поколениями. И да, именно в такие моменты с губ срывается то, о чем ты никогда не скажешь в иной ситуации.

— Ты моя, — прошептал, смыкая пальцы на ее шее. Коснулся губ и почувствовал их мягкость. — Не отпущу... Слышишь?.. Убью любого, кто к тебе прикоснется, Принцесса. Пусть ты скажешь, что так нельзя. Скажешь, что это жестоко, но я тебе обещаю, что никому тебя не отдам. Скажи, что ты моя!

Последние слова прозвучали рычанием, и цепляясь за стройное тело все сильнее, почувствовал, как вокруг члена сжимаются мышцы ее лона, ясно сообщая о скором оргазме.

Невыносимая. Желанная. Я сгорал от ее близости, и сейчас, когда волна жара скопилась в паху и вырвалась наружу, еще раз сжал зубы на задней стороне ее шеи, сам не понимая, что творю и куда меня вообще занесло.

Плевать. Я услышал то, что хотел.

— Твоя, — выдохнула она, прежде чем закричать и кончить, содрогаясь всем телом.

— Что такое? — спросил я, когда Принцесса буквально выбежала из душа, едва прикрыв мокрое тело полотенцем.

Только путем чудовищных усилий смог побороть желание и не сорвать с нее эту тряпку, которая скрывала доступ к самому сладкому. И пусть аромат стал слабее, он все равно ощущался, вынуждая все нутро тянуться к ней. Невыносимое чувство!

Кажется, девушка не заметила моего голодного взгляда. Она принялась в возбуждении мерить спальню шагами.

— Лотти! — воскликнула она, поправляя полотенце. — Помнишь, она упоминала духа из комнаты Миллс?

— Гастон, кажется. Помню.

— Он может знать, кто к ней приходил и зачем, — продолжала рассуждать Диана. — Как мы раньше не додумались? Где ее искать?

И в самом деле, как? Столь очевидный ответ крутился у меня на языке, но напоминание о жаркой ночи точно не поможет делу.

Я хмыкнул, поискав взглядом свои вещи. Потом вспомнил, что все они остались в ванной, вместе с мобильным, который как раз в этот момент подал признаки жизни настойчивым звоном.

— У Эвана? — с насмешкой спросил, пересекая комнату. — Кажется, у них отношения.

— Очень смешно. После ночи со мной ты разучился шутить? Неужели я так влияю на мужчин?

— Мы этого никогда не узнаем. Черт, вот и Эван, — взяв трубку, выслушал все, что друг хотел мне сказать. Отключился и тихо выдохнул, на секунду позволяя темным эмоциям захлестнуть с головой. Потом так же быстро заставил их схлынуть. — Ромеро объявил, что через пять минут ждет меня и Роузвуда у себя в кабинете. Явно не подарки раздавать будет.

Быстро одевшись, покинул ванную и столкнулся с решительным взглядом своей девушки.

— Он тебя не отчислит.

— Мне бы твою уверенность, — тихо проговорил я, смыкая руки на голых плечах и нежно касаясь кожи.

Как бы там ни было, я ни о чем не жалел.

Но... Ее вчерашний вопрос о других лисах всколыхнул похороненное глубоко чувство вины. И теперь оно все чаще кололо иглами, когда Принцесса вот так, со всем доверием, смотрела в мои глаза. Но эта правда ей не нужна. Я и сам старался забыть об этом, как о страшном сне.

— Не отчислит, — еще более твердо проговорила девушка, заглядывая казалась, в самую душу. — Я этого не допущу.

В груди, как комок змей, завозилось нехорошее предчувствие. Неужели моя Принцесса что-то задумала? Если и так, то лезть в мои проблемы я не мог ей позволить.

— Нет. Ты ничего не будешь делать.

— Это не тебе решать. Я знаю, как много для тебя стоило поступление. Просто позволь помочь, ведь я могу.

— Нет, — еще более твердо сказал я. Потом расслабился, склонился к мягким губам, так доверчиво распахнувшимся, и оставил на них легкий поцелуй. — Всё будет хорошо.

— Ладно, — сдавшись, прошептала она. — Я поищу Лотти, а ты пока разберись со своими делами.

Но вот как с ними разбираться, я не представлял. Перед самим кабинетом Ромеро столкнулся с Роузвудом, отчего вся злость и гнев, похороненные в душе, вновь вскинули голову. А после его слов я всерьез задумался, а не врезать ли волку снова.

— Готов вылететь отсюда, а Лост? — спросил он, самодовольно кривя губы.

И что только Принцесса в нем нашла в свое время? Мне его гнилое нутро давно бросалось в глаза, однако парень мастерски скрывал его год за годом. Хотя, если так посудить, из него вышел бы идеальный политик — все нужные качества при нем, и двойное дно среди них было главным.

Приблизившись почти вплотную, я вскинул подбородок.

— А ты, Роузвуд? Готов смириться, что ты никогда ее не получишь?

— Я-то смирился. Вот только тебе она тоже не светит, ты же...

— Кто? — процедил я, сжимая ладони в кулаки. В воздухе так и сквозило взаимной неприязнью. — Ну давай, скажи.

— Скажу. Урод. Ничтожество.

— Забавно, — я изогнул губы в ухмылке и даже сам удивился, что ни капли не покривил душой. — Раньше казалось, что мнение таких, как ты, для меня что-то значит. — Теперь была важна лишь та, чей аромат кожи я до сих пор ощущал невидимым шлейфом. — Хочешь еще что-то мне сказать или продолжить начатое?

Но он не станет, я знал это. Его судьба тоже висела на волоске, и по забегавшему взгляду оборотня легко было сделать вывод, что Роузвуд это понимал.

А появившийся в дверях Ромеро и вовсе свел всю его спесь на нет.

— Заходите, — почти прорычал волк, кивая на свой кабинет.

Тут нас уже ждали два кожаных кресла, в которых мы и заняли места.

— Здесь все взрослые люди, поэтому позвольте мне обойтись без предисловий и перейти прямо к делу, — ректор сел за стол и рыком захлопнул свой ноутбук. Он явно был не в духе, но о причинах можно было не гадать — деньки у Ромеро вышли не радужными. — Драки в моей академии запрещены. Оборот вне мест, отведенных для этого и без присмотра куратора так же запрещен. А уж оборот и последующая за ним драка в звериной ипостаси... Вы попали, господа студенты. И ради чего, объясните мне?

Роузвуд поморщился.

— Ради личной неприязни, — выдал он, потирая скулу, на которой уже набрался цвета оставленный мною вчера синяк.

— А ты что скажешь? — обратился Ромеро ко мне.

Пожав плечами, я ответил:

— То же самое.

— Забавно. Так и запишем. Личная неприязнь лишила вас будущего. Александр Роузвуд — месяц испытательного срока, где первый твой залет станет последним.