В 2002 году мы работали над программой под названием «Городок под градусом» и установили наши скрытые камеры в одной из знаменитых питерских «Рюмочных». Мы снимали, как петербуржцы якобы «отмечают» объявленный нами «День трезвости». Там было много смешного. Среди прочего один посетитель вдруг очень серьезно сказал в пространство: «Я детей не-на-ви-жу!!! — и опрокинул рюмку.

Помолчал, после паузы добавил: — Да… не-на-вижу!» — и выпил еще одну. Закусил бутербродом с килечкой и половинкой отварного яйца и вышел… После премьеры передачи он прибежал к нам в офис, буквально упал на колени и взмолился:

— Ребятки! Что же вы со мной делаете?! Я же работаю врачом в детском садике! Меня родители чуть не убили!

Умоляю, вырежьте меня, чтобы при повторе вашей долбаной программы меня окончательно не угробили!!!

Так что педиатр появился на экране только один раз — во время эфира премьеры. Мы выполнили его просьбу.

Кстати, через 12 лет после выхода «Городка под градусом» в России действительно был учрежден «День трезвости»!

Его отмечают ежегодно 11 сентября…

В программе «Миллениум. Еще один повод выпить» я был загримирован в продавщицу небольшого магазинчика. Никто не распознал во мне мужчину и тем более не идентифицировал меня как артиста Стоянова. Один дедок даже начал очень аккуратно «подъезжать» ко мне, а минут через 10 съемки уже откровенно кадрить меня. Ну я, естественно, изображал из себя женщину приличную и сдавался с боем. А дед «распушил перья», отпускал комплименты и даже вымолил один поцелуй в щечку! Он погарцевал еще какое-то время у прилавка и удалился, пообещав при этом обязательно вернуться. Мы почти закончили съемку.

Я даже успел разгримироваться и переодеться. Но камеры еще стояли — невидимые покупателю, в укромных местах.

Вдруг вбегает в подсобку магазина мой ассистент Мишаня Григорьев и говорит:

— Юрий Николаевич, там ваш ухажер вернулся! Требует Любу, ну, то есть вас!

Все разбежались по своим рабочим точкам. Включили камеры. Я направился к прилавку. Я был в джинсах и свитере. От продавщицы Любы во мне уже ничего не осталось.

Ну, думаю, дедушка, сейчас тебе мало не покажется! Выхожу. Дед взволнован, торжественно-серьезен. Говорит:

— Молодой человек, мне бы Любу.

Я молчу. А он еще раз:

— Любашу позовите, пожалуйста!

Я выдержал паузу и ответил ему:

— Люба — это я!

Старик долго-долго смотрел на меня, а потом как-то весь обмяк, потоптался на месте и поплелся к выходу, что-то бормоча себе под нос. Я окликнул его:

— Ну чего ж вы так расстроились?! Это же шутка. Розыгрыш! Мы здесь скрытую камеру снимали, и вы в нее попали! Так что можете улыбнуться! Смотрите, камера вон там спрятана, за консервными банками!

Мой бывший «кавалер» вернулся и сказал мне:

— Сынок. У меня год назад жена любимая умерла. А ты на нее очень оказался похож! Ну, когда был этой… Любашей. Вот и все… Ну что, сынок, испортил я тебе твою съемку? Ну, извини дурака. До свидания…

Потом расплодилось огромное количество всяких «скрытых камер», в которых их создатели не очень заморачивались и мучились и занимались в большинстве случаев откровенным надувательством зрителей. Даже писать об этом противно. Поначалу хотел на пальцах объяснить читателям, в чем, собственно, заключалось это телевизионное шулерство, а потом передумал. Может, людям семьи надо было кормить — вот они и выкручивались в меру своей порядочности и таланта. Зритель нам всем судья!

Последние «Приколы нашего Городка» вышли в эфир весной 2002 года. А сам «Городок» прожил еще ровно 10 лет.

«Реквизит» переводится с латыни как «необходимое, требуемое». А реквизитор — этот тот, кто обеспечивает на съемках всем необходимым и требуемым. То есть все, что тебе необходимо, ты требуешь у реквизитора.

Быть реквизитором в «Городке» очень тяжело. В день мы снимали по 3–4 сюжета. Если один из них, допустим, про революцию, то предметы быта, оружие, мебель и все остальное должны соответствовать эпохе. А если следующий сюжет, например, сказка — тут, как правило, все нужно придумывать и многое делать своими руками. Причем быстро, иногда — на ходу, практически «на коленках».

Поскольку художника-постановщика в «Городке» не было, ассистента по реквизиту тоже, то и работал наш реквизитор за троих. Нервная была работа, непростая, вот они и срывались. В «Городке» друг друга сменили четыре реквизитора.

И каждый из них срывался по-своему. Но все — очень ярко, креативно и с последствиями для себя и окружающих…

Реквизитор — это единственная позиция в титрах «Городка», где я изменю настоящие имена и фамилии. Скоро вы сами поймете, почему…

Первым был Слава.

Вообще при выборе кандидата на должность реквизитора в нашей съемочной группе наблюдался некоторый конфликт интересов. Если оператора и директора интересовали профессиональные качества претендента, то меня — артистические. В «Городке» нам с Ильей крайне редко подыгрывали настоящие актеры. В основном во всех эпизодах снимались осветители, гримеры, костюмеры, монтажеры, водители и др. И делали они это восхитительно, блестяще!

Слава — средненький реквизитор. Но на съемках «Приколов нашего Городка» проявлял себя очень своеобразно.

Он был парень крепкий, атлетического сложения. Когда однажды за мной погнался огромный мужик, которого мы разыграли, с металлическим ломом в руках, его смог остановить только Славик. Я не знаю, как он это сделал, поскольку уже успел спрятаться в автобусе. Но через несколько секунд из-за строительного забора показался Слава, который волок за шиворот бедного мужика. Под глазом у того прорисовывался свежий бланш. Славка подтащил несчастного к автобусу, в котором была спрятана камера, ткнул его в лобовое стекло и сказал:

— А теперь улыбнитесь, вас снимала скрытая камера! Улыбайся, была команда улыбаться!!!

Во время съемок еще одного «Прикола…» у нас украли переговорное устройство, установленное на автобусной остановке. Кто-то из прохожих указал на двух мужчин спортивного вида, которые входили в подъезд дома напротив.

Слава побежал за ними и скрылся в подъезде. Через пару минут он прибежал с динамиком и микрофоном в руках.

Отдышался, попросил воды, долго пил прямо из горлышка, остатками воды смочил ладонь, протер шею и лицо и очень серьезно сказал:

— А теперь быстро собираем все барахло и делаем отсюда ноги! Чем быстрее, тем лучше! Шнеллер, шнеллер, я сказал!

Его вид не оставлял никаких сомнений в серьезности происшедшего в подъезде, и мы по-быстрому уехали от греха подальше. Что там произошло, он нам так и не сказал. Оставалось только догадываться. А воображение у нашей съемочной группы было богатым! На следующее утро наша директриса скупила все городские газеты. Она пила корвалол и внимательно изучала рубрику «Происшествия».

Остальные следили за криминальными новостями по телевизору. Поскольку никто не сообщил о «двух трупах в подъезде дома на Васильевском острове», у всех слегка отлегло, но сформировалось общее мнение, «что Славик доведет нас до цугундера и что нужно Славика „сливать“». А сказать об этом Славику все, мягко говоря, побаиваются. Пришлось отдуваться Илюше Олейникову. Он закрылся с реквизитором в кабинете и спросил его:

— Хочешь двести баксов поверх зарплаты с условием, что ты увольняешься без обид и нам в титрах никого не придется помещать в черную рамочку?

— Четыреста, — сказал Слава, — и все будут живы!

— Триста! — отрезал Илюша…

Следующим реквизитором был Андрей — немолодой уже, тощий человек маленького роста, с хорошей улыбкой и плохими рекомендациями. У нас не было выхода — съемки на носу. И мы рискнули. Первый день работы не сулил Андрюше особых сложностей: всего-то нужно было сделать посох для Ивана Грозного. Андрей взял у директора 1000 рублей на баллон акриловой краски и еще на что-то.