— Юрочка! У вас полное несоответствие внешних и внутренних данных.
Мне было тогда 22 года. И мне понадобилось 15 лет, что бы привести мои внешние данные в соответствие с внутренними, то есть сильно поправиться. Первую главную роль в кино я сыграл в 37 лет…
От чего плачут армяне
В 2000 году мне позвонил режиссер Тигран Кеосаян и пригласил на «Мосфильм» для знакомства. В офисе его кинокомпании работали одни армяне. Когда я перезнакомился со всеми, то подумал, что любимый армянский драматург — это Шекспир. Большинство сотрудников были тезками героев шекспировских трагедий…
— Юрий! — начал Тигран. — Я обожаю вашу передачу.
У вас там есть один сюжет — когда я его смотрю, я плачу. Не от смеха.
И он пересказал мне этот сюжет про бизнесмена, который подает нищим на паперти милостыню, а когда заканчиваются деньги, отдает им свои вещи и аксессуары: пальто, перчатки, портмоне, часы… а потом становится рядом с ними уже сам с протянутой рукой. Этот сюжет был снят в 1998 году.
— Для меня это самый живой и пронзительный отклик на дефолт, на кризис! — сказал Тигран. — Я вообще в финале вашей передачи, когда звучит эта песенка, «Городок», все время почему-то плачу…
Этот сюжет был и моим любимым. И мне уже было абсолютно все равно, что за сценарий мне предлагают и в каком фильме предстоит сниматься. Тигран «купил» меня сразу, на корню!
Вечером мы пошли в ресторан. Тигран с женой и родным братом — продюсером Давидом — и я с Леной. За столом Тигран все время шпарил цитатами из «Городка» и объяснялся в любви мне и нашей передаче… Прошло какое-то время, и наступил первый съемочный день фильма «Ландыш серебристый». Прозвучала команда: «Ну, с Богом, Юрочка! Мотор! Начали!» Алена Хмельницкая играет мою жену. Говорит первую реплику:
— Никто меня не любит!
Я отвечаю:
— Я тебя люблю… — и не успел договорить, потому что раздался дикий вопль:
— Стоп! Хватит! Прекратить снимать х…ню!!!
Подбегает Тигран с бешеными глазами и орет на меня:
— Значит так: «Городок» — на х…! На х… забудь про свой «Городок»!!! Это — К И Н 0!!! Кино, а не русская народная передача, б…!!! Не надо мне здесь ничего играть! Просто очень тихо скажи: «Я тебя люблю», и ни хера не изображай эту, б…, любовь!!!
Я остолбенел. И в этом состоянии сказал Алене:
— Я тебя люблю…
Опять подбегает Тигран. Нежный, ласковый такой.
— Спасибо, брат! Так сказал, брат, — просто ком в горле! Давид рядом плакал! Давид, ты плакал?
— Я плакал, — подтвердил Давид.
И услужливый ассистент подошел к Тиграну и сказал:
— А я тоже плакал, Тигран Эдмондович!
— Пошел на х…, дебил!
После «Ландыша серебристого» мы сняли роскошный сериал с тем же названием и героями, но попали в прокрустово ложе перемен на канале НТВ, они швыряли нас по эфиру и с успехом профукали все 12 серий.
Однажды в Молдавии
В 2004 году Тигран позвонил мне и сказал очень возбужденно:
— Брат! Все бросай и срочно приезжай ко мне! Я тебе прочитаю великий сценарий! Там для тебя сумасшедшая роль!
Сценарий был о визите Брежнева в Молдавию в 1971 году. На этом факте историческая правда заканчивалась, и начинался пронзительный фильм-сон про что-то хорошее и щемящее, про то, чего никогда не было в нашем недавнем прошлом, а так хотелось бы, чтобы было! Когда Тигран закрыл последнюю страницу и утер слезы от собственного прочтения, я спросил:
— Ну, Брежнев — естественно, я?
— Нет, Брежнев, естественно, — Богдан Сильвестрович Ступка!
В результате я играл первого секретаря ЦК компартии Молдавии Гроссу Семена Кузьмича. Когда Тигран ездил в Кишинев на подбор натуры, его сопровождал бывший сотрудник аппарата молдавского ЦК (позже он стал нашим консультантом). Как-то он спросил:
— А кто будет играть моего хозяина?
— А у вас был хозяин? — переспросил Тигран.
— Да! Семен Кузьмич Гроссу!
А я уже давно был утвержден на эту роль, естественно, без всякого согласования с бывшими аппаратчиками.
— Его должен играть только один артист! — продолжал будущий консультант. — Есть у вас такой — Юрий Стоянов.
Похож на моего хозяина как две капли воды!
Просто так совпало!
Мы жили в пансионате в местечке Вадул-луй-Водэ, рядом с Кишиневом. Там был отличный ресторанчик, в котором каждый вечер проходили корпоративы. В основном — встречи выпускников: по специальности «технолог бродильных производств в виноделии», по специальности «обработчики отходов виноделия», «винодел и технолог виноделия», «агроном и специалист по формировке и выращиванию винограда винных сортов» и т. д. и т. п. И поскольку все эти корпоративы были посвящены так или иначе вину и молдавское вино там лилось рекой, то каждый вечер в ресторане появлялся Миша Ефремов. Он вырывал у ведущего микрофон, мотивируя это тем, что у него «черный пояс по караоке»! Он просил поставить фонограмму знаменитой песни Газманова и пел свой вариант с учетом местных особенностей страны пребывания:
Офицеры, молдаване!
Я сейчас не на экране,
Я спою вам эту песню до конца!
Офицеры, молдаване,
Миши, Саши, Пети, Вани,
Так простите же артиста-засранца!
Допеть эту песню до конца Михаилу ни разу не дали, и следы его сопротивления специалистам по виноделию потом долго закрашивали гримеры. Тогда-то я и сочинил двустишие, которое очень понравилось Мишке: «Эта наша общая проблема — Михаил Олегович Ефремов!»
Через пять лет мы С Мишей вместе снимемся в «12» у Михалкова. Там один артист решил поучить Ефремова дисциплине и начал выговаривать:
— Как ты мог самому Никите Сергеичу (!) сказать, что не придешь на съемки сразу после Нового года, потому что на 2 января уже заказал себе капельницу?!
— Я честно предупредил о последствиях праздника, — ответил Мишка.
Я решил заступиться за него:
— Мужики! Среди нас двенадцати человек есть только один, кто ни разу об остальных одиннадцати не сказал ни одного дурного слова. Не то что не сказал, — даже не подумал! Он же святой! Посмотрите — у него над головой нимб!
И Миша Ефремов покачал отрицательно головой и сказал:
— О нет! Это не нимб. Это — бубенцы!
Миша — один из моих любимейших артистов. Это огромный артист и уникальный человек!
Про то, что происходило на съемках в знаменитых Криковских подвалах, где под землей проложены десятки километров дорог и где в огромных бочках хранятся миллионы литров молдавского вина самых знаменитых сортов от «Гратиешты» до «Пуркарского», я тактично умолчу…
На съемках «Зайца над бездной» мы жили в коттеджах на высоком берегу Днестра. В это время цвели тополя, и целыми днями летел тополиный пух, все буквально замело этим пухом. После съемок в Криковских подвалах я проснулся на рассвете, часов в 5 утра от странного звука. Выглянул в окно. Дул сильный ветер, и была настоящая тополиная метель. И сквозь эту метель по асфальтовой дорожке несся на роликах артист Владимир Ильин и бил хоккейной клюшкой по консервной банке. Феллини! В этот день мы должны были снимать сцену на хоккейном поле, где все игроки катаются на роликах, потому что льда в Молдавии нет. У персонажа Володи Ильина была такая фраза: «Хоккей в Молдавии, товарищи, — это говно!» Вероятно, Владимир собирался проиллюстрировать этот тезис в кадре. Или это были последствия съемок в Криковских подвалах?
В «Зайце над бездной» я сыграл одну из моих самых любимых ролей — тихого, немногословного, несчастного, потому что занимался всю жизнь не своим делом, незлого Семена Гроссу. В мой первый съемочный день в этом фильме мы снимали очень сложный эпизод. Пьяный первый секретарь ЦК компартии Молдавии бродит по аллее среди деревьев, посаженных космонавтами, играет на пастушьей дудочке, плачет и произносит небольшой монолог о своей загубленной жизни. Оператором-постановщиком был фантастический, легендарный Игорь Клебанов. По умению выставить свет и построить картинку — второй в мире! Первый — Рембрандт. Сняли дубль, и Игорь говорит про меня Тиграну:
