— А хорошо бы, что бы у вас был еще и желтый гаишный мотоцикл с коляской! «Урал» или «К-750»! А?!
— Зачем?
— Без мотоцикла никак нельзя! Если не оборудован хотя бы передвижной пост ГАИ — инспектор не имеет права останавливать транспортное средство! Не положено!
— Виктор Николаевич, а стоять с бляхой «Санкт-Петербург ГАИ» на груди рядом с Иерусалимом положено?
— Нет. Но с мотоциклом — это красиво!
— А как мы его туда доставим?
— Морем. Есть связи в порту.
— Но мы уже завтра утром вылетаем!
Виктор Николаевич тяжело выдохнул и сказал:
— Ладно, валите! — а потом мечтательно добавил: — Новый желтый «Урал» с коляской — это было бы круто!
В результате круто было и без желтого «Урала»…
У Илюшиных друзей в Тель-Авиве нашелся знакомый полицейский, выходец из Баку, который согласился нам помочь. Выбрали место съемки — узкую дорогу недалеко от поселка, где жили преимущественно наши. Рядом с дорогой сосновый лес. Пейзаж совсем не ближневосточный, зато удобно спрятать камеру и съемочную группу. Полицейский (его звали Рустам) и Илюха стояли метрах в трехстах от меня. Рустам останавливал машину, задавал какой-нибудь формальный вопрос и отпускал ее. Если водитель был из «наших», мне об этом сообщали по рации, я тормозил машину, и начинался собственно сам «Прикол»… Позже выяснилось, что наши рации (естественно, нигде не зарегистрированные) работали на частоте израильских спецслужб. Они могли услышать в своем эфире приблизительно такой текст:
— Лелик, б…, где обещанные евреи?!
— Скоро будут, Юрик! Вот какой-то «Форд» едет. Счас проверим, и если в нем правильные евреи, наши, — действуй по плану!
В «Форде» оказались «неправильные» евреи, не наши.
Машина притормозила рядом со мной, водитель и пассажиры увидели человека в неизвестной форме, у которого из-под мундира торчит провод, и этот провод тянется от него куда-то далеко за деревья (это был шнур от микрофона).
Водитель и пассажир с заднего сиденья направили на меня пистолеты и куда-то укатили. В Израиле тогда многие свободно носили с собой оружие. Дальше дела пошли лучше, и народ нам попадался именно тот, на который мы и делали ставку. Но где-то через час подъехала машина, из нее вышли два приветливых коренастых парня в рубашках с коротким рукавом, одетых навыпуск. Они шли ко мне, смеялись и простерли вперед руки, как для объятия. Ну, думаю, израильские коллеги пожаловали — местные гаишники.
Я тоже пошел к ним на встречу с раскинутыми для обнима-шек руками. Короткий удар, падение, временная отключка сознания, заломленные руки и наручники на запястьях стали результатом нашей встречи. Лежу в пыли, запрокинутая голова прижата чьим-то коленом к асфальту, и только одна мысль в мозгу: «А если бы мы взяли с собой мотоцикл с коляской, что бы было?» Лежу и вижу перевернутую картинку — бежит Илюха и орет:
— Вы что, ох…и?! Отпустите его немедленно?!
Израильтянин достает пистолет, что-то кричит на иврите и стреляет в воздух. Лелик прыгает в сторону и падает в траву на обочине. Потом подоспел наш помощник Рустам, потом было долгое разбирательство в полиции. И там, к счастью, выяснилось, что начальник отделения родом из Кишинева (как и Олейников) и жил на соседней с ним улице. Нам подарили две бутылки кошерного вина и отвезли обратно на точку. Рациями пользоваться запретили. Мы продолжили съемку.
Этот «Прикол» потом стал хрестоматийным, его многие помнят. Он заканчивался фрагментом с очаровательной семейной парой. Они долго расспрашивали меня про дела в России, звали в гости. Их абсолютно не смутило, что человек в сапогах и в форме гаишника остановил их машину в четырех тысячах километров от Петербурга. В конце мужчина грустно спросил меня:
— Ну, как там на Родине?
— На Родине? — переспросил я.
— Да, — сказал он. — Там Родина! А здесь — говно…
И я, дурак, оставил эту его фразу в монтаже. Ею заканчивалась передача. Мне показалось, что это будет так трогательно! Он говорит: «Там Родина! А здесь — говно…» — а дальше мелодия песни и ее слова: «Ах, как хочется вернуться! Ах, как хочется ворваться в городок…»
Гениально!
Передача вышла в эфир. Все Илюшины друзья и родственники были счастливы. Но пришло из Израиля и одно невеселое известие. Этот очаровательный дядька, герой финала нашей программы, оказывается, был несколько лет безработным, жил на пособие. Наконец-то с большим трудом он устроился на работу. Узнал, когда будет премьера «Городка», и предупредил об этом своего хозяина, тоже выходца из Союза. Хозяин услышал финальную фразу про то, где родина, а где говно, и уволил несчастного на следующий же день! Илюша предпринял невероятные усилия и пустил в ход все свои связи в Израиле, чтобы устроить пострадавшего по моей вине человека на работу. Тогда мы поняли, что, делая даже скромную юмористическую передачу, нужно не забывать (уж простите за пафос), что человек — это цель, а не средство в достижении цели…
В 1999 году мы снимали «Прикол» в очередной «Городок» под названием «Чем сердце успокоится?». Люди попадали в камеру наивные, трогательные, смешные. Почти всех. их можно увидеть в том выпуске. Кроме одного человека.
Саня Ключев (я о нем уже рассказывал) был у нас «подставным», то есть тем, кто разыгрывает людей. У него в ухе был крошечный передатчик, по которому я говорил ему, как себя вести, что отвечать людям, в какую сторону двигать «Прикол». Я наблюдал за всем происходящим по монитору в маленькой подсобке, рядом с оператором. Разыгрывали мы людей в холле фотоателье. Очередной посетитель попадает в обстоятельства, когда надо объяснить Ключеву что-то очень важное. И он начинает говорить, но заикается чудовищно. Ключев переспрашивает, делает вид, что ничего не понимает, просит повторить фразу. Клиент безуспешно пытается это сделать. Мы в нашей каморке давимся от смеха. Я думаю: «Ну все! Прикол у нас в кармане!» — и шепчу Ключеву в наушник:
— Саня! Скажи ему, что ты логопед! Попроси ту же фразу пропеть!!! Мол, есть такая методика, чтобы не заикаться!
Ключев ретранслирует мою просьбу и даже показывает, как это делается, — поет красивым баритоном:
— Вы не скажете, ко-то-рый ча-а-а-с?
А его визави вдруг отвечает (я опущу его заикание и просто передам сам текст ответа):
— Бесполезно… Я заикаюсь с восемьдесят первого года. Я срочную служил в Афганистане. Под Кандагаром попал в плен. Они меня пытали раскаленными железными прутьями. Вот, посмотри…
Он задрал свитер, и мы увидели его грудь, всю изборожденную чудовищными рубцами и шрамами… Сашка Ключев вышел из кадра и заплакал. Съемку мы на этом закончили…
Уже где-то на излете нашей рубрики «Приколы..» мы придумали сюжет про дегустацию «безалкогольной» водки. Та еще идея! Честно говоря — на грани дозволенного.
Мы напечатали красивые этикетки «Первой в мире безалкогольной водки» и наклеили их на бутылки обычной сорокаградусной. Организовали презентацию в одном из пригородных гастрономов. Сначала пришла бригада железнодорожных рабочих и вылакала половину заготовленной водки. Они охотно давали интервью и делились своими ощущениями и мыслями: «Прекрасная водка! От нее — ни в одном глазу! Рабочие давно ждали такую водку!» И главное: «Ни одна падла теперь не скажет, что на работе нельзя бухать!» Ушли они в отличном настроении. Позже их начальство посмотрело программу в эфире, и всю бригаду уволили на следующий день. Восстанавливали их на работе мы уже через руководство Октябрьской железной дороги…
Потом в магазин зашли цыгане. Много выпили и много украли. А потом пришел интеллигентнейший мужчина лет 60. Долго дегустировал водку, все время рвался к микрофону и говорил о ней, как о любимой женщине. Набрался он изрядно, всех расцеловал и ушел куда-то нетвердой походкой. А позже выяснилось, что ушел он не куда-то, а в больницу, в кардиологическое отделение, где лежал после инфаркта. Врачи, увидев его состояние, на всякий случай перевели больного в палату интенсивной терапии. К нам в магазин прибежала медсестра и устроила жуткий разнос. Директор «Городка» отправилась вместе с медсестрой в больницу, оформила мужику платную палату и оплатила «особое внимание к пациенту». Он, к счастью, скоро поправился… Мы чуть было не взяли грех на душу!
