Всякий, кому приходилось выслушивать приговор из уст строгого судьи, знает, какой страх может внушать нам слово «суд». Если уж земные суды способны вызвать у нас такой трепет, то куда больший страх порождает суд небесный, который Бог вершит со Своего престола. И тем не менее в Ветхом Завете четко сказано, что Он есть Бог суда. И суд Его основывается на праведности. Цель Божьего суда — определить, праведно то или иное деяние или нет; соответствует ли рассматриваемый поступок завету или нет.

Некоторое представление о такого рода суде можно почерпнуть из исторических книг Ветхого Завета. Они охватывают значительные исторические периоды и дают оценку поведению царей и народа в целом. Библейские авторы оценивали царя положительно, если он соблюдал законы, записанные в Книге Второзаконие, и побуждал к тому свой народ. Нечестивые цари пренебрегали законами Второзакония, а порой и вводили народ в грех идолопоклонства. Пророческие книги тоже выносят о царях определенное суждение (см. Книгу пророка Иеремии, например), но пророки предпочитали критиковать израильское общество в целом. Они оценивали поведение всего народа в свете завета. Соответствовало ли поведение Израиля положениям завета или нет? Каким был обычно пророческий ответ? Нет, не соответствовало!

В Библии описываются два вида суда: следственный и исполнительный. Следственный суд задает вопрос: была ли исполнена правда или нет? Следственный суд исследует ситуацию, рассматривает факты. Он собирает свидетельства о том, что произошло на самом деле, а затем сопоставляет тот или иной поступок с критериями, установленными заветом. Ведь нельзя же принять полное и окончательное решение до тех пор, пока не будут установлены все обстоятельства дела. Вот почему судебное следствие играет такую важную роль.

В свою очередь исполнительный суд призван исправить сложившееся положение, то есть восстановить справедливость. В древние времена царь должен был собрать все факты, а затем вынести правосудное решение. Поэтому исполнительный суд может кому–то принести благо, а кому–то неприятности. Он вознаграждает праведность и наказывает нечестие. Ветхий Завет, описывая исполнительный суд, оперирует такими понятиями, как благословение и проклятие. Если человек поступал праведно, он в награду получал благословения. А если он поступал нечестиво, то проклятия. Праведность заключается в поведении, соответствующем завету. Суд принимает решение, соответствует ли данное поведение завету, а затем воздает по заслугам.

Давайте посмотрим, как эта концепция отображена в конкретных текстах. Начнем с «судебного» псалма, псалма 71. Я уже указывал ранее, что царь Израилев был представителем Яхве в народе и представителем народа пред престолом Яхве. Поэтому поведение царя нередко становилось ключевым фактором в том, как Бог относился к народу. Обратите внимание на роль царя, как она обрисована в стихах 1—4: «Боже! даруй царю Твой суд и сыну царя Твою правду, да судит праведно людей Твоих и нищих Твоих на суде; да принесут горы мир людям и холмы правду; да судит нищих народа, да спасет сынов убогого и смирит притеснителя».

Когда псалмопевец просит Бога даровать царю «суд» и «правду», он на самом деле говорит: «Даруй царю верность завету». Царь должен поступать так же, как поступает Бог. Следующий стих ясно дает понять, что царь — это судья народа. В те времена не было двух отдельных ветвей власти — судебной и исполнительной. Говоря современным языком, царь был не только президентом страны, но и председателем Верховного Суда. Роль царя в Израиле состояла в том, чтобы судить в соответствии с заветом — судить праведно. Он должен был защищать убогих, питать нищих и сокрушать притеснителей.

В Книге Исайи 3:13—15 звучит та же тема, но на этот раз Бог берет на Себя роль царя и Сам берется исправить утвердившееся нечестие. «Восстал Господь на суд — и стоит, чтобы судить народы. Господь вступает в суд со старейшинами народа Своего и с князьями его: вы опустошили виноградник; награбленное у бедного в ваших домах; что вы тесните народ Мой и угнетаете бедных? — говорит Господь, Господь Саваоф». Правители и бюрократы обижают народ, и Бог вступается за него, делая то, что должен был сделать царь, то есть выступая на защиту угнетенных. В итоге израильтяне возрадовались суду Божьему, потому что он восстанавливает справедливость, избавляет нищих и притесняемых и воздает угнетателям по заслугам.

В чем же состоит роль праведного правителя, судя по этому тексту? Священное Писание считает власть праведной, если она защищает слабых и угнетенных. Праведная власть препятствует всему, что не согласуется с заветом. По опыту второй мировой войны мы знаем, что беззубая дипломатия не способна обуздать такого угнетателя, как Гитлер. Слабаку, человеку нетвердому и малодушному не под силу осуществлять идеальное правление, каким его видит Бог. Идеальный правитель должен активно насаждать завет, дабы нищие и немощные могли жить в мире и покое и вести достойное существование. Именно этим и должен был заниматься царь в древнем Израиле.

А теперь я попробую подвести черту под нашим анализом юридического языка Ветхого Завета. Во–первых, библейский завет упорядочивает взаимоотношения. Это основа, на которой строится взаимодействие людей друг с другом и с Богом. Завет как таковой придает этим взаимоотношениям необходимую стабильность и прочность. Во–вторых, праведность — это не абстрактное понятие. Она конкретна и практична. Праведность состоит из дел, отражающих принципы завета. И наконец, суд дает оценку, исполняется завет или нет, и осуществляет соответственное воздаяние.

Кто–то может сказать, что во всех этих выкладках на первый взгляд маловато любви. Но подобная мысль приходит от неверного понимания древнееврейского подхода к жизни. Древнееврейское мировоззрение, которое отражено в Библии, отличается тем, что оно очень практично. Древние евреи никогда не ограничивались абстрактными призывами любить ближних. Они уточняли: «Сделай то, то и то, и тем засвидетельствуешь о своей любви». Нам нужно усвоить древнееврейскую концепцию практической праведности, ведь только тогда мы сможем понять евангельскую радость, которой наполнен Новый Завет.

Уже заканчивая работу над этой книгой, я отправился в краткосрочную командировку в Нидерланды, где проходила крупная конференция церковных работников. Когда я добрался до Амстердама, а потом и до места проведения конференции, находившегося в двух часах езды от аэропорта, в Европе был уже вечер и как раз подошло время ужина. Я сидел за столиком и спокойно наслаждался европейской кухней, когда ко мне подошел мой знакомый служитель, у которого тоже было запланировано выступление на конференции, и спросил:

— Ну а ты что думаешь по поводу всех этих событий в Америке?

— Каких событий? — не понял я.

— Ну как же, — сказал он, — о крушении четырех пассажирских самолетов.

— Разбились? Четыре самолета?

Я не верил своим ушам. Где это видано, чтобы в один и тот же день в одной и той же стране упали сразу четыре самолета!

— Да, — ответил мой знакомый. — Два из них врезались во Всемирный торговый центр в Нью–Йорке, а еще один упал на Пентагон в Вашингтоне. Всемирный торговый центр полностью разрушен.

Я не знал, верить ему или нет. Все это было похоже скорее на фантастический фильм или триллер, чем на правду.

— У меня просто в голове не укладывается, как такое может быть, — сказал я.

— Но это правда, — настаивал он. — Сходи наверх, когда поужинаешь. У них там есть большой экран, на котором транслируют Си–Эн–Эн.

Я спешно проглотил остатки еды и бросился вверх по лестнице в поисках конференц–зала, где стояло более двухсот стульев и был вывешен большой экран, на котором отображался бесконечный поток новостей из Соединенных Штатов. Я не верил собственным глазам. На экране был Всемирный торговый центр на Манхэттене. Из правой его башни, с верхних этажей, шли мощные клубы дыма. Картина менялась, справа появился самолет, который «на полном лету» врезался в левую башню центра, а потом с другой ее стороны вырвался огненный шар. Вскоре после этого показали ужасающую картину, как рушатся, словно подкошенные, эти башни, погребая под своими развалинами всех, кто там находился.