«Как же вы меня достали», – говорили её глаза. – «Ладно, что там у вас вкусненького?»

Проглотив подношение, она обнюхала руку девушки и снова легла под кустом. Принятие в стаю состоялось. Завтра предстояло узнать – насколько хорошо все перезнакомились.

***

Вернулись домой, где уже ждал ужин и «успокоительное» для Ирины.

Михаил снова попытался вспомнить: сколько же провозились с коптильней? И не смог – сбился со счёта. Забыл хоть как-то отмечать дни. После такого прокола, грозившего сбоем в датах, решил, что пора вести записную книжку, в которой кратко отмечать события. На полноценный дневник губы не раскатывал – до собственной бумаги далеко и долго. Вернувшись от волков, порылся в столе и на полках, но всё-таки нашёл то, что искал – подарочные записные книжки. За многие годы накопилось. Дарили по всяким праздникам и событиям. Не всегда, конечно, это были ежедневники. Вон, пять кружек стоят с логотипами компании, и даже одна чайная пара. Ручки, блокноты, значки – чего только не валялось в самых неожиданных местах. У жены тоже подобное скопилось. Жаль, пару ежедневников уже исписал. Но ещё три осталось. Если записывать одну – две строки в день, то хватит надолго. Весь вечер просидели, вспоминали день за днём, с момента перехода. Постепенно восстановили ход событий. Никто не ожидал, что они здесь уже больше месяца. Получалось 36 дней: 27 после солнцестояния и до него ещё девять.

– Раз уж мы засели по вопросу мемуаров, то предлагаю вернуться к теме нового календаря. – Михаил отпил чай, заваренный из местных трав, и скривился: – Надоело. Может, кору ивы или осины попробовать? Или вон, у берёзы есть внутренний слой коры. Говорят, чукчи его хавают.

– Мы попробуем, – кивнула Ольга одновременно с Ириной. – Что по календарю?

– По календарю... Благодаря нашему главному вычислителю, – кивок в сторону девушки, – мы узнали, что сезон равняется девяносто одному с копейками дню. Что красиво делится на три месяца по 30 дней. Плюс праздник перед новым сезоном...

Мужчина снова отхлебнул из чашки, поморщился, но от темы не ушёл:

– Либо некрасиво делится на три месяца по 28 дней и кривую неделю. Кривую, потому что они в разные сезоны будут отличаться. В чем для нас разница между двадцатью восемью и тридцатью – понимаете?

Ира подняла руку, как в школе, и продолжила после кивка вождя:

– Двадцать восемь – это четыре недели по семь дней. Привычный месяц. А тридцать – это пять на шесть. То есть: либо шесть пятидневок, либо пять шестидневок...

– Спасибо...

– Но я ещё хотела сказать, – перебила Ирина. – По солнцестояниям и равноденствиям.

– Да?

– Все ли помнят точные даты?

Она оглядела остальных, но все стушевались. Тогда гордо продолжила:

– А точных дат нет! Каждый год в каждом сезоне даты колеблются от 20 до 22 числа соответствующего месяца. Это постоянно меня в детстве бесило. Почему нельзя установить точную дату? Видимо, нельзя. Как раз из-за того, что в году неравное количество дней. Но интересно не это...

Ирина смочила пересохшее горло и продолжила:

– Интересно, что от весны до осени дней больше, чем от осени до весны. Это я уже здесь пересчитала.

Она победно улыбнулась, глядя на удивление остальных – никто не думал, что эта информация важна, а девушка помнит. Ирина вдоволь насладилась уважительным молчанием, а потом всё-таки призналась:

– Нет, даты я не помню. Посмотрела в календаре. Вы знаете, что у вас в тумбочке валялся отрывной календарь? 1986 года выпуска. Когда складывала свои вещи, то нашла. Сейчас принесу!

– Да подожди ты! – Михаил махнул рукой, усаживая обратно. – Календарь – это интересно. Там вообще много интересного должно быть. И как память, тоже. Не вздумайте испортить его!

Он задумался.

– Думаю, разница из-за вытянутости орбиты. На глаз она почти круглая, но всё же... Сколько дней разницы?

Ира закатила глаза, вспоминая:

– Если зимние сезоны, то 88 с чем-то и 89 с чем-то. То есть плюс-минус 89 дней. А летом – 92 с хвостиком и 93, тоже с хвостиком. То есть, примерно 93. В календаре точные часы написаны. Думаю, каждый год они отличаются.

Михаил покрутил пальцем, высчитывая что-то:

– 89 и 93... Весна, допустим, 93 дня. Лето тоже 93. Потом осень 89, и зима 89. Итого...

– Получается 364, не хватает одного дня. – Отрапортовала Ира.

– Он раскидан по четвертинкам в каждый сезон. Его, допустим, ещё раз добавим в лето. Кто как считает – праздновать Новый год надо зимой или летом?

– Давайте зимой, – Ольга мечтательно улыбнулась. – Ёлка, салатики, речь президента...

– А вот этого не надо, – усмехнулся Андрей. – Наелись уже.

– Салатиками?

– Речами.

– Придётся. – Михаил скрыл улыбку за кружкой. – В Новый год принято подводить итоги и строить планы. Но лично я готов уступить эту сомнительную честь замполиту. Речи – твоя прерогатива. Вести, так сказать, в будущее, так сказать, семимильными, так сказать, шагами, панимаш-ли.

– Да ну вас! – Андрей отвернул голову, пытаясь что-то разглядеть в сумерках за окном.

– Стройная система из тридцатидневных месяцев разваливается. Получается в каждом сезоне три месяца по 28 дней. И дополнительная неделя по... Ира, сколько дней остаётся?

Та ответила через несколько секунд:

– Летом и весной дополнительно по девять дней. Зимой и осенью – по пять. Но ещё один день куда-то надо вставить. И ещё високосный...

– Их поставим перед зимой. Новый год – отдельный день. А раз в четыре года – два дня. И ещё, про праздник именно зимой. Зимой работы немного. Можно спокойно бездельничать. Все согласны?

Раздались поддерживающие реплики.

Ирина снова подняла руку.

– Кстати, день летнего солнцестояния не 22, а 21 июня.

– То есть как? – Выразил Михаил общее удивление. – А как же: «двадцать второго июня, ровно в четыре утра»?

– Я тоже эту строчку вспомнила. Не знаю. Может, с того времени дата сдвинулась?

– Я, кажется, понял. – Вставил Андрей. – Во-первых, совсем не четыре утра. Это поэтическая вольность. А во-вторых, это в Москве было утро двадцать второго, а в Европе – ещё двадцать первое. Конец суток.

– Если только так... Значит, мы перенеслись не 16 марта... Ой, запутался. Перенеслись как раз шестнадцатого. Но здесь, получается, мы появились не тринадцатого июня, а четырнадцатого.

– Двенадцатого, – поправила Ирина.

Михаил начал загибать пальцы. Наконец, вычислил:

– Точно. Впрочем, это не меняет того, что летнее солнцестояние – первый день первого месяца.

Он опрокинул в себя последний глоток чая, проверил – действительно кончился, взглянул на остальных:

– Тогда подвожу итоги. Сегодня двадцать седьмой день первого месяца. Завтра воскресенье, двадцать восьмое – конец месяца. План на завтра: подготовка к охоте. Для начала сходим на разведку. Посмотрим, где, кого и как. Так что всем баиньки, а то я уже ваши рожи видеть не могу.

Он оскалился собственной шутке и пояснил:

– Темно уже, плохо видно.

– Сама ты бл* и шуточки у тебя бл*кие, – раздражённо процитировал Андрей старый анекдот. – Действительно, поздно уже. Давайте на боковую.

***

Утро началось с визуальной разведки. Нет, конечно же сначала умылись и позавтракали. А потом отправились на скалу – обозревать и оборзевать. По дороге подскочили любопытные Чук и Гек. Михаил скормил им по маленькой рыбёшке. В последнее время он завёл привычку всегда таскать с собой нарезанную кусочками подкормку и другим советовал. Вскоре встретились Мишка с волчицей, тоже увязались – куда, мол, такой толпой и без нас.

По дороге к скале Михаил задумался. Сейчас все шли друг за другом только потому, что ширина тропы не позволяла развернуться. Но как только выйдут к огороду, начнётся чехарда – животные не понимают значения посадок и могут пойти косяком, как он уже видел. Им по барабану эта зелень. А тропинка к подъёму идёт между грядок. Потопчут, заразы. Он оглянулся: все вытянулись цепочкой, сначала люди, потом звери. Вот так же на огороде бы.