Воодушевленные идеей освобождения живущих на родине собратьев армяне Исфагана и Индии мечтали о независимой Армении и были готовы на любые жертвы. Они писали руководителям сюнийского восстания: «Вы смелы и мужественны, а мы богаты и можем помочь. Боритесь за свободу родины, и мы пошлем вам деньги и оружие. Мы обратимся за содействием ко всем христианским владыкам. И уже послали людей к франкам и московскому царю».

Используя свои связи со всеми европейскими странами, исфаганским и индийским армянам не трудно было организовать переброску оружия в Армению. На Каспийском море у них плавали собственные суда. По договору, заключенному еще в XVII веке с московским правительством, они имели право перевозить свои товары транзитом через Россию[78]. Суда и караваны армян, когда-то груженные европейскими и азиатскими товарами, теперь перевозили оружие и разнообразное военное снаряжение. Корыстолюбивый купец, забыв о ненасытном стремлении к серебру и злату, ныне был воодушевлен идеей освобождения родины. Она омыла и очистила его душу, и он готов был подарить отчизне все, что имел.

Остается сказать несколько слов о положении Грузии — что делали грузины, пока армяне прилагали столько усилий для освобождения своей родины. Думали ли два эти соседних христианских народа, находившихся в одинаковом положении, протянуть друг другу руку помощи и общими усилиями сбросить власть персов?

Грузия была раздроблена на столько мелких независимых княжеств, сколько было в ней племен и наречий. Карталиния[79], Кахетия, Осетия, Мингрелия, Гурия[80], Абхазия и другие области составляли отдельные княжества. Политическая роль князей ничем не отличалась от роли карабахских меликов[81]. Мелик и по территории, и по привилегиям был равен грузинскому князю и пользовался теми же правами, что и грузинский князь в своем маленьком владении. Грузинские князья и карабахские мелики одинаково зависели от персидского правительства, они назначались шахом и платили ему дань. Своей преданной службой заслужив доверие Исфагана, армянские мелики могли даже не принимать ислам, что было немалой привилегией. Конечно, случаи вероотступничества были и среди армян, но армянское общество отторгало таких. А вот грузинским князьям во времена Сефевидов принято было давать власть лишь в том случае, если они принимали ислам и меняли имя на персидское. После шаха Аббаса (1617), когда Грузия превратилась в персидскую провинцию, упомянутый обычай был узаконен. Один из главных пунктов заключенного между грузинами и персами союза гласил: правителями Грузии могут быть только принявшие магометанство грузины, назначенные персидским правительством. С этого времени и до владычества русских мы знаем множество принявших магометанство грузинских дворян, правивших Кахетией или Карталинией в качестве персидских вали, которых грузины называли мепе[82].

В столице Персии Исфагане было немало грузинских дворян, которые ради власти готовы были предать все святое и заветное для их нации и получить чины у себя на родине или в Персии. Многие там брали в жены персиянок, имели детей, которые воспитывались в персидском духе, и приносили с собой на родину персидскую склонность к роскоши, расточительству и разврату. Таким образом, в простые патриархальные нравы грузинских дворян проникли перенятые из гаремов лень, беззаботность, потребительство и мотовство, следы которых долго сохранялись у грузин. Невозможно указать ни одного знатного грузина того времени, который не провел бы большую часть жизни в персидской столице. Дворяне грабили свою родину, доводили до полной нищеты своих крепостных и плоды их тяжелого труда проматывали в Исфагане. Грузия превратилась в развалины под ногами лезгин, в Дагестане было полно грузинских пленных, а князья, вместо того чтобы заботиться о защите своей страны, увозили в Персию для шахской конницы лучших мужчин и воевали против афганцев ради получения ханства[83]. Чтобы заручиться поддержкой знатных персов, они отдавали в их гаремы своих сестер и дочерей[84]. Как метко заметил один писатель, грузины сами отобрали и увезли в Персию столько красивых девушек[85], что улучшили персидскую породу.

В правление персидского шаха Сефи и османского султана Мурада IV (1636) Грузия была поделена между Персией и Турцией. Карталиния и Кахетия стали персидскими провинциями, а Ахалцыхская область и вся западная Грузия — турецкими[86]. Ахалцых стал главной цитаделью Турции и отсюда власть ее распространилась на Имеретию, Менгрелию, Гурию и Абхазию. Коран сменил здесь Библию. В вопросах религии турки были нетерпимее персов. Всюду они насаждали свою религию, стали преследовать христиан и распространять ислам[87]. В правление турецкого паши Аслана (1659–1679) грузинские дворяне после принятия магометанства получали титулы «бек», «паша», «ага» и отправляли свои обязанности как представители турецкой администрации. Грузия находилась меж двух огней. Куда ни повернись — обожжешься. Разочаровавшись в персах, грузины обращались к туркам, а не найдя у них поддержки, вспоминали персов. Но во всех случаях вероотступничество было для грузин главным средством достижения власти. Позже они установили контакты с русским правительством и время от времени лично или через посредников просили помощи у русских царей[88].

В последние годы пребывания в Грузии Давида Бека там было три значительных княжества — Имеретинское, которым в качестве турецкого представителя правил Александр V, Карталинское и Кахетинское княжества, зависевшие от персов. Разговор пойдет о двух последних.

Центром Карталинии был Тифлис, здесь в Метехской крепости стоял персидский гарнизон, осуществлявший одновременно надзор за городом и действиями грузинского князя. Войско там находилось с тех пор как Грузия стала персидской провинцией.

Давид Бек еще юношей приехал в Мцхет, тогда уже переставший быть столицей Грузии. Здесь он и познакомился с будущим Вахтангом VI[89]. Преследуемый своим братом Яссе (Али-Гули-ханом), Вахтанг VI, лишенный власти, удалился в древнюю грузинскую столицу Мцхет. Здесь он первое время жил беспечно, пил, кутил (описанный во второй книге романа «великий господин» — это Вахтанг VI), потом, сблизившись с мцхетскими монахами, стал увлекаться грузинской литературой и вести примерную жизнь. Давид Бек в то время служил то у карталинских, то у кахетинских князей, постоянно сменяемых персами. А когда власть в Карталинии перешла к Гиоргин-хану[90], Вахтанг оставил Мцхет и перебрался в Тифлис, где правил Карталинией в отсутствие Гиоргин-хана, уехавшего в Персию. Тогда-то Давид Бек вновь поступил на службу к Вахтангу и не расставался с ним вплоть до возвращения в Армению.

Гиоргин-хан был убит в Кандагаре. Он не оставил наследника. Поскольку Вахтанг был христианином, шах назначил князем Карталинии его брата, магометанина Кей-Хосров-хана. Только когда и этот погиб в войне персов с афганцами, Вахтанга вызвали в Исфаган, чтобы назначить правителем.

Но благочестивый Вахтанг[91] не захотел пойти проторенным путем своих предшественников — получить власть над Карталинией ценой отречения от веры. Шах велел арестовать его. Семь лет пробыл Вахтанг в Исфагане в заключении.[92] Когда же услышал о бедствиях своей родины, превращенной в развалины, терзаемой лезгинами с одной стороны и бесчинствами его брата Яссе (Али-Гули-хана) с другой, опечаленный Вахтанг поневоле принял ислам, получил имя Гусейн-Гули-хан, власть над Карталинией и вернулся в Тифлис.