Потом закричал Мемед.
— Я Тощий Мемед, пришел отомстить за мать и невесту, за крестьян моей деревни. Я буду мстить за бедняков! Выведите гяура во двор. Мы не уйдем, пока он не выйдет к нам!
— Нет у нас Абди-аги, — раздался голос из дома. — Уходите подобру-поздорову. Нет его здесь.
— Меня зовут Реджеп Чавуш, я атаман разбойников. Пока не выдадите Абди-агу, я не уйду отсюда. — Сказав это, он обратился к. Мемеду: — Мемед, достань-ка гранату я подложи под дверь. Подорвем ее.
Из дома послышался вопль:
— У меня семья, дети! Нет у меня Абди…
— Тогда открой дверь!
— Не открою!
— Мемед, запали гранату! — закричал Реджеп Чавуш.
— Готово, Чавуш. Взорвать?
— Да чего ты ждешь?!
За дверью послышался лязг оружия.
— Мемед, ложись! — крикнул Чавуш. — Ложись! Гяур собирается стрелять!
Раздались выстрелы.
— Бросай гранату! — скомандовал Реджеп Чавуш.
— Пожалейте детей! — взмолился хозяин дома. — Мы сдаемся. Что хотите, то и делайте. Абди, перестань стрелять! Мы выйдем, а вы делайте что угодно.
Стрельба прекратилась. Дверь дома распахнулась, выбежали полураздетые, испуганные женщины с сонными детьми. Они побежали куда-то вдоль улицы. За ними из дома вышли старик и два парня.
— Абди там, расквитайтесь с ним, — сказал старик разбойникам.
Из дома снова начали стрелять. Это стрелял Абди-ага.
Услышав выстрелы, к дому Хусейна-аги сбежались крестьяне.
— Это разбойники, — сказал кто-то. И через минуту возле дома Хусейна-аги уже никого не было.
— Сторожи дверь, — приказал Реджеп Чавуш Мемеду. — И продолжай стрелять.
— Это не поможет. Мерзавец спрятался в доме. Скорее он нас всех убьет, — сказал Мемед.
— Убьет, говоришь, — улыбнулся Чавуш. — А вот я ему сейчас покажу. Стреляй в дверь и не спорь со мной! Делай, что я приказываю!
И вдруг он закричал:
— Эй, Абди, вместо того чтобы сдаться и просить пощады, ты стреляешь в меня? Спрятался и палишь? Ну, я тебе покажу!
Реджеп Чавуш обогнул дом и подошел к нему с наветренной стороны. Мемед без передышки стрелял в дверь. Что же задумал Реджеп Чавуш? Не прекращал стрельбы и Абди-ага. Джаббар неподвижно лежал на земле и следил, чтобы никто не подходил к дому. Абди-ага стрелял очень метко. Мемед залег немного в стороне от двери, и это спасло его.
Крестьяне разбежались по домам. На улице не было ни души, как и в тот момент, когда разбойники входили в деревню.
Прошло много времени. Мемед непрерывно обстреливал дверь. Сколько это будет продолжаться? Чавуш скрылся и не возвращается. Мемеду надоело стрелять впустую. Но как только он остановился, раздался голос Реджепа:
— Почему перестал стрелять? Стреляй сейчас же!
Мемед повиновался.
Из-за тутового дерева послышался чей-то голос:
— Хоть до утра стреляйте, но как вы вытащите Абди- агу из дома?
— Кто это? — спросил Мемед.
— Я, Хусейн-ага. После Курда Решида ни один разбойник не спускался на Чукурову. Решид погиб здесь. Утром и вас подстрелят, как дичь. Бросьте пустую затею и уходите.
— Что вы там разговариваете с этим предателем! — закричал Реджеп Чавуш. — Заткните ему глотку!
Джаббар выстрелил несколько раз в сторону тутовых деревьев.
В этот момент со всех четырех сторон и на крыше дома показались красные языки пламени. За секунду огонь охватил весь дом.
— А ну, Хусейн-ага, старый хрыч1 — закричал Реджеп Чавуш. — Курда Решида могли подстрелить, но меня подстрелить вам не удастся. Реджеп Чавуш — волк в этих краях. Или я сегодня ночью убью Абди-агу, или подожгу всю деревню!
Хусейн-ага вскрикнул. Вслед за ним заголосили женщины, дети. Казалось, кричала вся деревня.
— Мемед, прекрати огонь, пусть этот гяур выйдет из дома, — приказал Реджеп Чавуш.
Мемед перестал стрелять.
Ветер наклонял из стороны в сторону огромные, как тополя, языки пламени. Пожар разрастался. Огонь быстро перебросился на два соседних дома, а через десять-пятнадцать минут пламя охватило уже десяток домов.
Джаббар с Мемедом лежали перед дверью, ожидая Абди-агу. Реджеп Чавуш метался вокруг дома и кричал:
— Выходи, Абди-aгa! Не то сгоришь. Выходи и проси пощады у Мемеда. Быть может, он сохранит тебе жизнь.
Из дома никто не отзывался. Только возле уха Реджепа Чавуша прожужжала пуля.
Высоко в небо поднимались языки пламени. Красные искры, взлетая вверх, рассыпались в воздухе. Было светло, как днем. Огонь освещал темные скалы Анаварзы до самой излучины реки Джейхан.
Полуголые люди, поднятые пожаром с постелей, метались по деревне, вытаскивая свой скарб из охваченных пламенем домов.
Всюду царили паника и смятение.
— Выходи, Абди, не то поджаришься, как шашлык! — продолжал кричать Реджеп Чавуш.
— Другого выхода в доме нет, — успокаивал он Мемеда. — Абди-ага сейчас выскочит, и ты пристрелишь его на месте.
— Положись на меня, — ответил Мемед.
Пожилая женщина выскочила из-за тутового дерева и бросилась в горящий дом. Реджеп Чавуш молча наблюдал за ней. Вскоре она выбежала из дома с тюфяком. Потом снова кинулась в дом и вынырнула с сундучком из орехового дерева. Женщина выносила ковры, одеяла, кастрюли, подносы. Последним она вынесла большое свернутое одеяло. Пламя охватило дверь.
Джаббар и Мемед лежали на своих местах, а Реджеп Чавуш ходил вокруг дома, ожидая появления Абди-аги. Но Абди не было. Скоро обрушилась крыша. Рухнули стены. Из дома никто не выходил.
Внезапно налетел северный ветер. Он разметал пламя по всей деревне. Огонь охватил все дома. Стало светло, как днем, словно над Чукуровой взошло солнце. Ивы и тутовые деревья отбрасывали на землю длинные тени. По деревне метались перепуганные люди. Пламя бушевало. То там, то здесь к небу взвивались огромные снопы искр.
— Упустили… — пробормотал Мемед.
— Да, упустили, — повторил Джаббар.
— Не было такой лазейки, где бы он мог проскочить, — сказал Реджеп Чавуш. — Я все время ходил вокруг дома. Он, наверное, сгорел. Решил лучше сгореть, чем попасть к нам в руки.
— Может, и так, — согласился Джаббар.
— Даже если и так, хотелось бы собственными глазами увидеть его труп, — вздохнул Мемед. — Жаль только, что из-за этого подлеца сгорит большая деревня.
— Ох, горит, — печально сказал Джаббар.
— Ну и пусть горит, — со злорадством заключил Реджеп Чавуш. — Пусть горят камни и земля Чукуровы.
— Что же останется беднякам? — с горечью спросил Мемед
— Все равно у них ничего не было. Теперь не будет и дома. Их судьба от этого не изменится. Какими они были, такими и останутся, — ответил Реджеп Чавуш.
— Чавуш, долго мы будем здесь стоять и чего-то ждать? — не вытерпел Мемед.
— Чего мы ждем? — спросил Реджеп Чавуш.
— Давно уже дали знать в касабу, и там, наверное, переполох, — сказал Мемед.
— И в Анкару послали телеграмму о поджоге деревни, — расхохотался Чавуш. — Вот наделали паники! Мы должны уйти в горы Анаварзы. Если они настигнут нас на равнине, мы пропали.
Друзья еще раз взглянули на горящий дом. Каждый из них по-своему переживал неудачу. Но делать было нечего, нужно было спешить. Выйдя из деревни, они обернулись. Повсюду были видны языки бушевавшего огня.
— Ни один дом не уцелел. Это потому, что ветер с севера. Не будь ветра, этого бы не случилось. Лучше бы я умер, — сказал Мемед.
— Да, все сгорело, — подтвердил Джаббар.
— Когда мы выходили из деревни, все смотрели на нас окаменевшими глазами. Вы заметили это? Никто слова не проронил, — продолжал Мемед. — Никто не ругал нас и камня не бросил. Только их застывшие глаза смотрели на нас. Лучше бы мне не видеть этого, лучше умереть…
— Ничего не поделаешь… Ох, шея моя… умру я, наверно. Ой, режет шею, — застонал Реджеп Чавуш.
Он присел на землю, закрыл лицо руками и некоторое время сидел так. Мемед и Джаббар стояли возле него. Вдруг Реджеп Чавуш вытянулся на земле и забился в судорогах. Джаббар попытался удержать его, но не смог.
