Люди потащили вампиров к клеткам. Они забрасывали их, как мешки с мусором, пихая в одну клетку по двое–трое.

Когда все клетки были заполнены до отказа, повозки тронулись в путь. Пленные вампиры не приходили в себя, оглушенные ментальной атакой. Люди в страхе поглядывали на вампиров с обугленной кожей, их сердца сжимались, словно кровь в венах застудили. Вся эта кучка вампиров казалась мертвой. Люди в полном безмолвии ехали уже около двух часов, окруженные своими хозяевами, когда некоторые вампиры в клетках стали подавать первые признаки жизни. Они стонали, кто-то, только проснувшись, завопил, ему казалось, что его тело горит. И только Эверилд пыталась как можно глубже уйти в летаргический сон, усилием воли возведя ментальные щиты. Она твердила себе, что сильнее их, что им не пробить ее блок, как бы они ни пытались.

«Эрик, нас схватили», — послала она ментальную волну, молясь Кали, чтобы ее сигнал не уловили, а затем окончательно ухнула в бездну — спасительный кокон от боли — хотя понимала, что это ненадолго: серебро всё равно, подобно яду, проникнет в кровь и пропитает ее всю, прожигая адской болью. Ничего не боятся вампиры и боги так сильно, как боли, это единственное их слабое место, и самое страшное, когда они не могут это закончить.

***

Эверилд вышла из глубокого транса. Она лежала на холодном каменном полу, кругом была сырость, вампирша со стоном села и осмотрелась — какой-то каменный мешок, так она назвала комнату из каменных стен.

Вдруг стена дрогнула и отошла, в комнату вошли три черных вампира, они осмотрели Эверилд.

— Очнулась, красавица? — насмешливо спросил вампир, похожий на негра.

— Лучше бы умерла.

Вампиры расхохотались.

— Смешнее шутку мы не слышали! Сама пойдешь, или тебя силой повести? — уточнил низкорослый вампир с блеклыми черными волосами.

— Пожалуй, пойду сама, — сказала Эверилд, понимая, что сопротивление бесполезно.

— Вот и умничка, тебя хочет видеть Совет.

— Какая великая честь мне оказана, — насмешливо ответила вампирша.

— Рады, что вы это понимаете, дети солнечного затмения, — сказал третий мужчина, худой, как высушенная слива, с козлиной бородкой.

Эверилд расхохоталась истеричным смехом, заломив руки. Вампиры стали перешептываться:

— Кажись, она с ума сошла от боли.

— Угу. Кто перед вечными пытками так может смеяться?

— Тот, кто оказался в безвыходном положении, — раздался глубокий голос, его обладатель раздвинул черных вампиров. В глаза сразу бросились мощная фигура, жесткое властное лицо, казалось, этот вампир всем телом излучал силу, власть и самоуверенность. Одет он был в черные тряпки, так в Совете ходил только он: Али Хаимсон.

— Здравствуй, дочь моя, — обратился он к Эверилд. Вампиры поставили ему табуретку, и он сел, скрестив ноги, сложив руки. — Будем сотрудничать? — с вызовом поинтересовался он.

— С кем? С вами?

— Ты здесь наблюдаешь еще кого-то? — приподнял он одну бровь. Эверилд снова расхохоталась, а вампир сказал: — Твоя натуральная внешность тебе идет гораздо больше, чем чужая личина.

Вампирша вздрогнула, словно ее стеганули серебряной струной. Она посмотрела на свои руки, ноги, тело.

— Твое лицо обрело прежние черты, так идущие тебе. Посмотри на свои волосы. Сразу видно, что ты еще не проснулась до конца. Кстати, могу поздравить — твои ожоги почти зажили и больше не появятся, если ты будешь вести себя как послушная дочь Совета, — спокойно сказал Али, вытянув свои идеальные руки: длинные красивые пальцы были увенчаны тонкими золотыми кольцами, они ему шли, придавая какой-то неуловимый шарм. Он всегда импонировал Эверилд, но, увы, сейчас их пути разошлись: она с Темным Эриком, а он по ту сторону баррикад — теперь они враги, а когда-то были хорошими друзьями. — Надеюсь, ты понимаешь, почему именно меня послал Совет к тебе?

— А как не понимать? Мы были с тобой друзьями, пока наши пути не разошлись. Если ты надеешься, что я испугаюсь и всё тебе выложу о Темном Эрике, принце Дарте, ты глубоко заблуждаешься.

— Очень жаль, — печально сказал он и, дав отмашку, вышел. В комнату завели Эрика, бледного как смерть, с кровавыми подтеками под глазами, он едва передвигал ногами.

— Эрик, боже, что они с тобой сделали?!

Вампиры отпустили Эрика, и он упал на колени, таким измученным она еще сына не видела: он был весь грязный, волосы спутались, несколько пальцев было отрезано, шла кровь. Он тихо всхлипывал. Вампиры закрыли стену, оставив их в полной темноте одних.

Эверилд разрыдалась, бросившись к сыну, обнимая его, но он вскрикнул, и вампирша поспешила отпрянуть.

— Тебе больно.

— Помнишь, я в детстве спрашивал, что будет, если мне отрубить руки? Теперь я знаю ответ на этот вопрос, — сказал он разбитыми губами, зубы были выбиты, сын слабо улыбался.

— Кали, как ты могла его не уберечь?! Мальчик мой, что они с тобой сделали… — причитала Эверилд, потрясенная увиденным. Дашкова точно бы уже лишилась чувств при виде такого зрелища, она же мрачно улыбнулась.

— Если бы я тебя послушал, то никого бы не подверг опасности. Я достоин смерти, я молил их убить меня, но был нужен живым. Прости меня, мама.

— Ты ни в чём не виноват. Мы сами виноваты.

— У тебя обгорела кожа.

— Ерунда, ожоги пройдут, — заверила она.

— Они хотят знать, где Эрик Дарт.

— Знаю, — ответила она, с трудом сдерживая рыдания.

— Мама, отсюда есть выход? Ты же можешь проломить стены?

— Глупости всё это, шум привлечет внимание, и нас бросят в камеры, состоящие из серебра, отсюда невозможно сбежать, если только кто-нибудь поможет извне. Хотя, думаю, выход есть. Надо подумать. Ведь как-то они открывают стены, а значит, есть тайный механизм. Его возможно взломать. Наверное, хотя нас навряд ли надолго здесь оставят. Я слишком опасна, и правда — стены мне не преграда. Они пользуются тем, что я пока слаба, как тряпичная кукла.

— Мама, прости меня, я сдал Темного Эрика.

Вампирша вздрогнула, посмотрев на сына потрясенно.

— Что ты сказал?.. — спросила она одними губами, настолько было велико удивление.

— Я рассказал Совету, где найти принца Эрика, надеялся, что они меня выпустят, а тебя не тронут.

Эверилд не могла поверить своим ушам, в эту минуту она бы предпочла остаться глухой. Вампирша одарила сына ледяным взглядом и отвернулась, в комнате повисла напряженная тишина.

— Я совершил глупость? Знаю, — Эрик опустил глаза в пол. — Но они обещали меня отпустить, если я им всё расскажу, — попытался оправдаться ребенок. Эверилд молчала, не в силах поверить в сказанное.

«Кали, что мне сейчас делать? Темный Эрик был единственной надеждой на то, что сын будет жить. Принц Эрик не прощает предателей. И что теперь остается делать, если все мои старания полетели прахом. Предать Темного Эрика и рассказать всё, что я знаю, или…» — она не хотела додумывать мысль. Эверилд медленно повернулась к сыну и слишком спокойно спросила:

— Ты знаешь, что Темный Эрик не прощает предателей? Если бы ты не был так глуп, у тебя был бы шанс на будущее. Ты всерьез думаешь, что Совет тебя пощадит? Они убивают дампиров, и жив ты только потому, что они хотят как можно больше причинить мне боли. Мне жаль тебя, но ты сам подписал себе смертный приговор, — в глазах вампирши видна была холодная уверенность, она уже приняла какое-то решение. — Темный Эрик дал тебе всё, что мог. Он писал тебе письма, дарил подарки, обучал военному делу.

— Знаю. Я тебе не говорил, но, когда я ушел искать отца, часто навещал Темного Эрика. Жил в его резиденции. Мне очень стыдно, что я оказался так слаб. Но ты не представляешь, что они делали со мной! Они меня отдали какому-то старику-вампиру, и он насиловал меня, пытал, издевался. Это… было невыносимо.

— Ты нашел отца? — перебила его вампирша.

— Да, им оказался Пауль Дрейк. Он насиловал женщин, чтобы они ему родили дампиров, а потом, когда они вырастали, насиловал своих дочерей. Он пытал их, услаждая свой слух их криками. Он так же упивался моими воплями. Этот вампир — мой отец. Мама — это ужасный монстр. Я не мог больше этого выносить.