Кажется, она собиралась тянуть эту тему до вечера.

— Роз!

Рыжая выпалила:

— Я — официантка в баре для вампиров.

Аду словно обухом по голове ударили. То есть как — в баре для вампиров? Спайсы же их терпеть не могут, выступают за отмену части прав… Роз недавно постила ссылку на петицию, в которой призывали сократить квоты на обращение! Или не недавно? Год, полгода назад?..

—Только не ругайся, пожалуйста, я уже от Арка наслушалась, и от Рода, и вообще! Все кому не лень прочитали нотации! А это единственный выход, понимаешь? У папы нашли рак, мама через месяц слегла с инсультом! И с параличом. Страховка ничего не покрывала! Мы крутились как могли: потратили сбережения на учёбу, на ремонт, продали машину, и всё равно пришлось заложить дом! Теперь у нас огромный долг перед банком. А папа с мамой… ушли… — Роз запнулась. — Ни хрена эта ваша медицина не работает! А если долг не выплатим, дом заберут. А его построил наш прадед! Чёрта с два я его отдам — цепями себя прикую, объявлю голодовку, но с места не сдвинусь! — вскочив, Роз продолжила стоя. — В Краствиле я только в баре столько заработаю! Вампы щедрые на чаевые! И за сдачу крови расценки выше, чем в Доме! И нет, я с ними не сплю! Почему-то это всех интересует!

Ада молчала. Многое встало на места. Она-то думала, Спайсы предложили снять у них комнату, желая присмотреть и поддержать. Сама она сперва собиралась в Брэнсон, где было проще затеряться, но, правда, Орденом заправлял приятель Кармоны. Выходит, заодно они поправляли финансы, не пуская в дом незнакомцев.

— Ты меня ненавидишь?

Ада мысленно усмехнулась. Правильный ответ был один: тот, который позволит остаться.

— Я не люблю вампиров, — начала она осторожно, — особенно после произошедшего. Но я не живу в бункере. В музыке и шоу-бизнесе много найфо, я с ними общалась, и ни на кого не набросилась. Мне не кажется нормальным, как мы с ними сосуществуем, однако твоя работа хотя бы законна. Конечно, я тебя не ненавижу! Мне очень, очень жаль ваших родителей.

Роуз растроганно бросилась обниматься.

— Я так счастлива, что ты понимаешь! Это всё ужасно…

— Да, невыносимо, когда обстоятельства решают за тебя.

Роз всхлипнула. Они постояли, обнимаясь, какое-то время, и Аде стало легче, хотя утешали не её.

—Знаешь, больше всего меня возмущает, как куча народа живет благодаря вампам и туристам, и город бы без них загнулся давно, но половина все равно уверена, будто иметь дело с найфо постыдно! ИК в магазинах не постыдно продавать, жильё тайно не постыдно сдавать, а бокал принести — умереть, позор какой!

Ада не стала напоминать, что у вампиров еда обычно шла в связке с сексом, и официанты в специализированных заведениях нередко продавали кровь напрямую, позволяя кусать, а за отдельную оплату — «кусать в уединении».

—Сплошное лицемерие, — покачала она головой, возвращаясь к блинчикам. — Роз, спасибо за заботу и за комнату. Вы очень славные.

— Я — славная. А Род — тот ещё зануда, хотя бывает ничего. И вообще ты нам аренду платишь! — она уже улыбалась.

— А как твой бар называется?

— «Роза ветров». Да, каждый и его бабушка пошутили, как мне подходит! Это типа элитное заведение, лучшее в Краствиле. В Краствиле не сложно быть элитным… Может, ты…— она осеклась, словно хотела предложить Аде посетить бар. Возможно, так и было. — Слушай, давай ешь, собирайся и поехали! Город небольшой, но здесь полно местечек, о которых знают только свои! Потом ты к Арку, а я займусь делами. В десять едем в «Иерихон» — это обычный бар, не вампирский. Будет моя подруга Тафи, Род и Джейк. Джейк придурок, не обращай внимания. И… мы им ничего не говорили. Никто не знает.

—Спасибо.

—Предупредили, что ты эмигрантка и была в Ордене. Ада, а хочешь, я тебя постригу, пока мы дома?

Ада отбилась от стрижки, от добавки, и с радостью отбилась бы от прогулки, но вежливость не позволила.

Все города США, в которых успела побывать Ада, застраивались по схожему принципу. В центре — самое большое и важное, включая штаб-квартиру Ордена, мэрию, полицейское управление и гигантский парк, названный в честь некоего Эммерсона.

От центра, складываясь в квадратные блоки, расходились улицы с заведениями поменьше. Самым интересным Роз назвала райончик «Четыре яблони», набитый пекарнями, пабами и национальными магазинами. Ада с Роз остановились возле одной из пекарен и взяли по кофе с булочкой.

Жилые дома, в основном, отстраивались ближе к лесу, который большой длинной лапой заходил в город с севера. Дома захватывали лес, но он держался, и между блоками нередко встречались густые сосновые полосы.

Ещё существовал «новый пригород» — кварталы за пределами тела города, выросшие возле дорог. На карте они напоминали электроны вокруг ядра атома. Роз работала в одном из «электронов», Баркси, куда люди ехали после работы, чтобы расслабиться и перекусить. В Баркси же, на отшибе, стоял Дом вампиров.

В соседнем «электроне» громоздились торговые центры. Припарковавшись тут, подруги зашли в «Маршалз» и перемерили кучу шмоток, дурачась и стараясь принять как можно более идиотский вид. Ада смеялась, снимала Роз, но внутри ей весело не было. Внутри пульсировала никогда не уходящая, растворяющая радость пустота.

Наконец, дружеские пляски «помоги-подруге-забыть-про смерть» закончились, и Ада отправилась к Листасу.

Путь лежал не в центр, в штаб, а в Лагерь, где проводили подготовку добровольцев. Его устроили за городом, и на рекламных фото он смотрелся солидно. Огромный ангар из белых панелей с символикой Ордена на каждой стене — красным узким треугольником (колом), обвитым цепью. За ангаром огородили площадку для тренировок на свежем воздухе. Внутри, если верить сайту, был тир, тренажеры и ринг для схваток. К ним прилагались тренеры, поэтому обычно в Америке в Орден вступали, чтобы похудеть и подкачаться, а вовсе не из-за патриотических порывов. Зато и взносы платили охотно, без риторики «ну мы же рискуем жизнью». Жизнью рисковали добровольцы, согласные ходить в патрули.

Система разительно отличалась от принятой в РК, где Орден считался серьезной полувоенной организацией. Попасть в него было сложно, патрули и охота являлись для всех обязательными, а служба — служба! — могла дать толчок неплохой карьере.

После эмиграции Ада год не могла смириться с местным положением вещей. Пыталась куда-то пробиться, предлагала меры по повышению авторитета охотников. Её по-американски посылали — настолько мягко, что сразу не дошло. И только недавно она поняла, как же на деле тут всё устроено.

Вживую здание Лагеря оказалось меньше раза в два, чем представлялось по рекламным материалам. Знак Ордена на стене, обращённой к дороге, перекрывала растяжка «Квесты на свежем воздухе. Праздник для ваших детей».

На входе у Ады проверили документы и без обыска направили её в кабинет-аквариум. Ощущая на бедре тяжесть кобуры, Ада не понимала, как эта страна до сих пор не рухнула.

В Лагере царили сумрак и прохлада. Свет лился из широких окон под потолком, гудели кондиционеры. Ада прошла мимо спортивных зон, где как раз проводили тренировку: несколько подростков возле ринга наблюдали за схваткой их товарища и тренера, длинного и жилистого как ягуар. Заметив Аду, тренер подпустил противника поближе, перехватил удар и, картинно подмигнув зрительнице, обрушил парня на пол. После одарил Аду улыбкой. Она вежливо растянула губы в ответ.

«Ну почему они всё время улыбаются? Улыбка — это вообще-то оскал агрессии! То же мне национальный социальный клей!»

Листас, увидев Аду, как будто обрадовался.

— Ну сегодня ты поживее, смотрю! Роз взяла в оборот?

— В каком-то смысле.

— Она умеет! Ладно, садись, будем разговоры разговаривать.

Они расселись по разные стороны хлипкого стола. Ада протянула непрозрачную папку-конверт с документами, и Аркадий вытащил оттуда несколько листов на русском языке. Начал читать. Несколько раз его брови непроизвольно взлетали.