Особое сходство с куклой Нэнси придавало полное отсутствие волос и гладкая белая кожа.

Поблагодарив реаниматоров, Давиде вместе с компаньонкой и техникой покинул осточертевший холл.

После Краствила «Империал» казался флагманом цивилизации. Стерильные интерьеры в стиле хай-тек, высокие потолки, голосовое и сенсорное управление. За несколько переходов по длинным коридорам и три поездки на лифтах они с Нэнси достигли номера, где их ждала свежая одежда и оружие. Чтобы постояльцы случайно не пересеклись с кем-то нежелательным, их снабжали планшетами, прокладывающими дорогу через комплекс как навигаторы. Синхронизируя данные с разных планшетов, нейросеть раздавала безопасные маршруты.

— Ты как? — всё же спросил Давиде, беря Нэнси за руки.

«Почему не позвала?»

— Хорошо. Мы здесь надолго?

— На день.

Попросив её сделать в смартфоне и ноутбуке «как было», Давиде прыгнул в душ.

Почему во время пожара она молчала? Не хотела подвергать опасности, подозревая, что он придёт? Или собралась обрести покой?

Когда он вышел, Нэнс колдовала над вторым компьютером.

— Твой номер восстановлен, — сказала она.

— Ага. Я прогуляюсь, потом обсудим ситуацию.

Но он задержался.

— Что-то ещё?

«Почему ты молчала?»

— Ам… Нет. Пожалуй, нет.

Ноги сами понесли к месту, замеченному лет семь назад, к империальскому домашнему ораторию. По сути, к комнатке с имитацией витражных окон и церковным убранством, устроенной в аккурат между жилым блоком и казино.

По пути Давиде нашёл номер Ады и напечатал: «Как себя чувствуешь, Немезида?»

«Погано, Эней».

Он улыбнулся.

«Тонко, но не точно».

«Придумай лучше. Как Оскар?»

«Не очень. Тебе что-нибудь нужно?»

«Нет».

В оратории пахло ладаном и цветами. Деревянные скамьи блестели в искусственном освещении, витраж на фальшивом окне изображал агнца с крестом. Дав склонил голову перед статуей Богородицы и обратился к ней как к давней подруге, с кем развела судьба.

«Пресвятая Дева, я запутался. Я постоянно путаюсь и ошибаюсь, иду на поводу у страстей и ложных идей, а ты неизменно находишь и вытаскиваешь меня! Помоги и сейчас, не оставляй! Время движется слишком быстро, я не успеваю за ним. Мой народ разбредается и забывает уроки. А смертные будто принимают их вместо нас. Знаешь, они стали добрее. Я встретил байхантку, которая отгоняет от меня смерть. Представляешь? Это ты её послала? Если да, то спасибо. Только что мне с ней делать? Каков твой замысел, подскажи!

Что делать с Нэнси? Я жду и жду, я тону в ожидании, надеюсь то на науку, то на удачу. Но даже если дождусь, уже слишком поздно, да? Как понять не головой, а сердцем, Мадонна? Коснись меня, облегчи мою боль!

Дай знак, как выбраться из переплёта, в который я угодил! Я не хочу предавать. Не хочу ничего менять! Хочу поступить правильно, и чтобы люди усвоили, что и такие как я поступают правильно! И чтобы дядя… оценил…»

Дав закрыл лицо ладонями и долго сидел на скамье, выравнивая дыхание, склеивая разбитую маску. В двадцатом веке он увлекался психоанализом — тот обещал ключ к состоянию Нэнс. Дав посетил с десяток терапевтов, а потом пресытился и прекратил сессии. Сейчас он бы не отказался от внепланового сеанса.

Успокоившись, Давиде облокотился на спинку скамьи и принялся разбирать ночь кирпичик за кирпичиком. И пришёл к внезапному выводу, что главной целью был не он, а свита. Прежде всего Оскар. Единственный верный смертный, связь с дневным миром и поверенный в делах. Даже если Давиде найдёт замену, на первых порах придётся очень много делать самому, растрачивая драгоценное время. Что затормозит работу над заданием дяди.

Но и кончина Дава заказчика бы не расстроила. Если он прав, вырисовывался главный подозреваемый — братишка Лоренцо, ведь сам Давиде пытался провернуть с ним ровно то же самое: лишить личного ассистента накануне важных переговоров. Но сволочи повезло, он развернул историю в свою пользу, и Дав теперь в полном дерьме. Почему бы не добить?

На руках Давиде осталось три до конца неразыгранных карты: Спайсы, байхантка и Гаусс, бывший «зелёный берет», которого до сих пор не вычислили. Приведя мысли в порядок, Дав написал Гауссу, попросив присмотреть за Оскаром. Раньше вампир никогда с ним лично не связывался.

Почти у самого номера к Давиде подбежала служащая и зашептала: «С вами хотят встретиться». Напечатала имя. Пожав плечами, Дав согласился. Планшет моргнул, и ведущая его нить Ариадны вильнула в другую сторону.

Пригласивший вампир распахнул дверь заранее, чувствуя приближение итальянца.

— Гвидиче!

— Робер!

Они дежурно расцеловались. Кристоф Робер обитал в номере-близнице Давиде, только выдержанном не в синих, а в красных тонах. И в отличие от Давиде, он не был временным постояльцем, он жил здесь давно.

— Заходи, заходи, присаживайся… — Кристоф схватил с кресла и бросил в шкаф мятую рубашку, захлопнул на кровати ноутбук, мигающий котировками. — Господи, я такой несобранный! Я так тебе рад! Не поверил, когда пришёл ответ, не поверил, что угадал, и ты здесь!

Давиде сел. Царственно и вальяжно. Кристоф представлял один из разношёрстных кланов, не скреплённых происхождением, где его держали по большей части из-за возраста. Слишком импульсивен и независим, но умён и общителен.

Кристоф вытер вспотевшие ладони о брюки и полез в мини-бар.

— Какую кровь предпочитаешь? У меня нет натуральной, зато ИК реально хорошая!

Дав уже успел заметить расставленные тут и там по полу бутылки ИК. Проявил вежливость:

— «Будвайзер». Мне его недавно порекомендовала одна красивая девушка.

— Ммм, красивые девушки! Красивые девушки… — француз неуверенно улыбнулся одними губами, стесняясь неправильного прикуса и слишком крупных зубов. Торопливо налил жижу в стаканы. — Слушай, Гвидиче… Без лишних предисловий… Ты должен мне поверить после всего! Я не сумасшедший! То есть, Боже, мне самому-то кажется будто сумасшедший… Но ты теперь должен понять! Они нас вычищают! — стаканы в руках вампира вздрогнули и накренились друг к другу.

— Кто кого? — спокойно уточнил Давиде. Кристоф протянул ему кровь и опустился прямо на пол.

— Те, кто входит в Совет! Я так думаю. Уничтожают влиятельных членов кланов, освобождая места! Подожди, не морщись! Да, звучит как бред! Но я объясню! Вы же торгуете инициациями?

— Не понимаю…

— Ой да ладно! Тоже мне секрет! Даже смертные уже просекли и кое-кого вычислили! Например, сенатора Аранчелло, которого вы перевезли в Мексику. Или ту мадам из Гугла, хотя это, наверное, не вы, я бы поставил на конкистадоров… Дай угадаю: человеческие шишки прилагают усилия, чтобы нас с людьми уравняли в правах, а взамен получают бессмертие для себя или своих деток? Так?

Робер угадал. Схему пока не запустили в полную силу, в договорах было много нюансов, не устраивающих обе стороны, и, разумеется, все боялись утечек, поэтому к информации допускали лишь избранных. Дав узнал наполовину случайно, так как дяде понадобились его связи в Мексике.

— Это легко может быть правдой, но я не в курсе.

— Ай, не хочешь — не говори! Но если всё так, представляешь, какая это бочка с порохом? Речь о людях, привыкших к положению и власти, и они от власти не откажутся! Не согласятся стать рядовыми членами кланов! А в политику их в этой стране обратно не пустят. Кланы должны предложить им место не хуже прежнего, а места заняты! И заняты не просто так, у нас всё строится на знакомствах друг с другом и на наших общих войнах за свободу! Прямо сейчас никто не будет иметь дело с новенькими, пришедшими на всё готовое. Значит, чтобы устроить их, нужно разрушить старую систему!

Дав смотрел на француза мрачно. Горечь, присущая искусственной крови, жгла язык.

— Ты намекаешь, будто Совет готовит революцию? Вычищает…

— Второй этаж управления! — Робер интенсивно закивал. — Я бы это так назвал! Первый они оставляют за собой, третий — мелковато, а второй в самый раз! Хотя и третьему достаётся: тем, кто претендует на второй, — он нервно хихикнул. — Мне, например.