— Какую миссию? — спрашивали они.

В ответ она лишь улыбалась и шла дальше.

Так Фиверфью и вышла из Вена, с помощью Камня и простых кротов, почти незнакомых ей. Казалось, она видит свет, не видимый другими. И вот наступил день, когда она начала взбираться на утес, на вершине которого высился Камень Комфри.

Середина марта. Сумерки. Когда небо такое чистое, звезды загораются рано, одна за другой. Мириады огней сияют над Веном.

Бэйли волновался. Он уже давно не выглядел самовлюбленным капризным увальнем. Теперь в его глазах была забота и усталость. Он беспокойно взглядывал то на огни Вена, то на Камень Комфри, то на лежавшего без движения старого Босвелла. Старик страшно исхудал и дышал с трудом. Иногда он начинал метаться, когти скребли снег, голова покачивалась из стороны в сторону.

— О Камень, — прошептал Бэйли, — прошу тебя, помоги ему, потому что я уже не в силах помочь. Я вижу, как он страдает, но не знаю, что делать. Он отказывается от еды и не хочет идти в нору. Он так устал, о Камень, но не может уснуть. Он страдает, и ничто не может облегчить его страдания. А я всего лишь крот, обыкновенный, не очень умный, и мало знаю…

— Бэйли, — прошептал Босвелл. — Она еще не пришла? Попроси Камень позвать ее! Попроси!

— Я прошу, — ответил Бэйли, глядя то на Камень, то на звезды на небе. — Босвелл, я не знаю, что делать, я правда не знаю!

— Просто не дай мне замерзнуть, пока она не придет…

— Кто она? Ты не сказал мне, кто она! Ты зовешь ее уже несколько недель и не говоришь, кто она.

— Ты узнаешь это, — ответил Босвелл. — Ты это узнаешь, друг мой.

Босвелл болел уже давно, может быть, с тех пор, как они впервые подошли к Камню Комфри и увидели сияние, которое потом угасло. В последующие дни Босвелл уходил в нору, чтобы согреться и поесть, но каждый день поднимался на поверхность и, глядя на восток, в сторону Вена, шептал:

— Она идет. Ей нужна моя помощь, чтобы добраться сюда. Она скоро придет, Бэйли. А я так устал! Больше я ничего не могу. Молись за нее, Бэйли. Помоги ей, когда она придет. Это твоя миссия, мой дорогой.

Босвелл повторял это снова и снова. Выпал снег, но его тут же сдул ветер, и земля вокруг Камня оставалось голой, а на склонах видна была прошлогодняя трава.

— Надо помочь ей… Помоги ей, Бэйли, когда она придет. Молись за нее… молись за меня тоже. — Иногда мысли Босвелла путались, он называл Бэйли именами других кротов: то Триффаном, то Комфри, то Брекеном, то Ребеккой. Были и такие имена, каких теперь не бывает. Как-то Босвелл даже спутал его с Бэллаганом, первейшим из кротов.

— Я — Бэйли, — шептал испуганный крот, но Босвелл отвечал:

— Нет, нет, мой дорогой, ты теперь не Бэйли… Она идет? Я так жду ее!

Так прошли эти ужасные последние недели. Сначала Босвелл не захотел больше спускаться в нору. Потом стал отказываться от пищи, слабеть и таять на глазах удрученного Бэйли.

В тот последний день ему было больно дышать, голос стал совсем слабым, тем не менее он все спрашивал:

— Ты видишь ее? Она уже пришла?

Но Бэйли никого не видел на крутом склоне. Сначала огни Вена горели ярче, чем звезды, но постепенно блеск звезд становился все сильнее. Той ночью было очень холодно. Бэйли устал. Он тяжело переживал страдания Босвелла. Звездный свет заливал землю вокруг Камня, белый мех Босвелла светился. Он ждал кого-то, к кому уже не мог выйти навстречу. Он должен ждать! Он должен перенести эти страдания.

— Она пришла?.. Она так нужна мне сейчас, Бэйли… Она пришла? — шептал несчастный Босвелл, и сердце Бэйли разрывалось от жалости. Он еще раз обратился к Камню Комфри:

— Помоги ему, Камень, пошли ему свое Безмолвие, помоги ему!

Потом Бэйли припал к земле рядом с Босвеллом, как будто так он надеялся защитить его от недуга. Этого не смог бы никто. Босвелл пробормотал что-то невнятное. Казалось, что его освещенное звездным светом тело с каждым мгновением становится все более хрупким.

— Она пришла?..

— Да, пришла!

Бэйли вдруг увидел ее. Она поднималась, худая, с облысевшей головой. Казалось, она явилась, чтобы отнять у Бэйли его Босвелла! Бэйли вскочил с криком:

— Нет! Нет!

Он боялся, не зная, кто она и зачем пришла. Он испугался и странного звука, который вдруг расколол небо. Ему уже приходилось слышать такой звук.

— Да… да, — еле слышно произнес Босвелл. — Да, теперь наступил звездный час для кротов… Она пришла!

Бэйли был готов бежать к ней, остановить, не подпустить к Босвеллу. Ее тело покрывали язвы. Она была отвратительна. Она пришла, чтобы забрать доброго Белого Крота.

— Я люблю его, — прошептал Бэйли.

Она ответила, что знает это. Бэйли теперь ничего не видел, кроме света вокруг Камня. Голос Босвелла и голос этой кротихи слились в один чудный звук, и бедный Бэйли заплакал, потому что не в силах был вынести такой красоты.

— Бэйли, дорогой, ты отведешь меня туда, откуда пришел?

— В Данктон? — спросил он, боясь взглянуть на нее.

— Туда, где Триффан, — ответила она.

— Отведу, — сказал Бэйли и понял в этот миг, как долго Камень готовил его к этой миссии. Он спросил, как ее зовут, и она ответила:

— Фиверфью, мой дорогой.

Той же ночью Бэйли и Фиверфью оставили Камень Комфри и пустились в путь. Они не оглядывались, им не нужно было оглядываться, они и так знали, что под Камнем лежало тело того, кого раньше звали Босвеллом, Белым Кротом, белым как снег, белым, как свет Звезды, которая однажды уже появлялась на небе и теперь зажглась опять.

Все видели Звезду этой ночью. Она воссияла во второй раз. Многие догадались, что Пришествие Крота Камня уже близко. Маррам понял это и заплакал. Скинт и Смитхиллз тоже видели Звезду. На этот раз она была на юге, сияла высоко и ярко, все небо было наполнено светом.

Триффан и Спиндл тоже поднялись на поверхность и увидели Звезду. В ту ночь многие кроты в Данктоне смотрели на небо. Одна кротиха долго искала Триффана, долго принюхивалась, сопела, фыркала. Она помнила, как добр был к ней Триффан. Ее звали Тизл, и в ту ночь она в конце концов нашла Триффана.

— Друг, — сказала она, — это ты?

— Да, — ответил Триффан.

— Ты меня помнишь?

— Да.

— Поболтаем, Триффан? Угостишь меня червяком?

Но он молчал, и тогда она сказала:

— Ты сегодня молчаливый, приятель, не то что раньше!

— На небе Звезда, Тизл, и все на нее смотрят.

— Где? — спросила она. — Покажи мне!

Он лапой повернул ее голову и приподнял вверх, потому что Звезда была высоко.

— Я сейчас смотрю на нее? — спросила она, и ее незрячие глаза широко раскрылись.

— Да, Тизл. Что же ты видишь?

— Я не могу видеть…

— Ты можешь, Тизл, ты можешь! — тихо, но твердо произнес Триффан.

— Я чувствую, но я не могу увидеть, не могу! — У нее из глаз потекли слезы и засверкали в свете Звезды, которая была скрыта от Тизл мраком слепоты.

— Верь, кротиха, — прошептал Триффан, — и ты прозреешь!

— Это та самая Звезда Крота Камня? — спросила она, придвинувшись к нему поближе, будто искала защиты.

— Да.

— Когда он придет, я увижу его, Триффан! Я так хочу его увидеть!

— Ты увидишь его, — прошептал Триффан.

Тизл так и осталась стоять с поднятой головой. Она надеялась, что однажды увидит глазами то, что сейчас видит сердцем.

Потом, когда кротиха ушла, а Звезда все еще ярко светила, Триффан сказал Спиндлу:

— Я скоро отправлюсь в Бэрроу-Вэйл, а потом пойду к Камню. Теперь уже скоро, Спиндл.

Он пошел к Камню той же ночью — во сне или наяву, теперь уже никто не знает. И там, у Камня, он встретил Белого Крота, и тот ласково сказал ему:

— Триффан, на этом месте я тебя нашел, когда ты был маленьким. Помнишь?

— Да.

— И ты спросил меня, сможешь ли ты стать летописцем.

— Да, — прошептал Триффан, — но я недостоин.

— Нет никого достойнее тебя, — улыбнулся Босвелл. — Никого нет бесстрашнее и достойнее тебя. Слушай же, ибо я слаб. Фиверфью скоро придет, и с ней — Крот Камня. Заботься о ней, вы созданы друг для друга. Будь рядом, помогай ей воспитывать его, учить, пусть он чувствует, что его очень любят. Вот она, твоя великая миссия, которую ты так долго искал. Сделай это для меня. Я стар, я устал, я должен уснуть и в Безмолвии подготовиться к последнему делу, которое мне надлежит выполнить для всех кротов. Молись за меня, Триффан. Молись.