Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Сидимы заулыбались. Спиндл не мог вымолвить и слова под взглядом этого крота, он даже не способен был полностью осознать, что тот говорит. Спиндл понял только, что Триффану плохо, и у него возникло лишь одно желание — помочь.

— Выведите его на поверхность, — безразлично сказал Рун, — а мне помогите вернуться к Хенбейн. Она теперь, как никогда, будет нуждаться в моей помощи.

Глядя, как сидимы провожают Руна, Спиндл вдруг почувствовал неведомое ему раньше отвращение. Пока Рун говорил, он, казалось, заполнял собой все вокруг и остальное не имело значения. Но теперь Спиндл понял, какой Рун старый и дряхлый, шкура висит складками у него на боках, а мех у него тусклый и вытертый. В самой походке Руна чувствовалась испорченность души, а не тела.

Спиндл брезгливо отвернулся. Сидимы вывели его на поверхность. Он оказался на западной окраине Верна и на мгновение забыл все сомнения и опасения, увидев красновато-коричневый вереск, освещенный сентябрьским солнцем. Солнце то и дело выныривало из густых облаков, но ветер был прохладным.

— Он здесь, — коротко бросил один из сидимов, указав на какие-то высохшие корни дерева. — Забирай его и уходи, и чтобы больше о вас здесь не слышали. Мы даем вам несколько дней, а потом, если вас увидят в Верне, вы будете убиты. Ваше время, как и время Камня, прошло, благодарение Слову!

Сидимы ушли, и Спиндл осторожно пошел в ту сторону, куда ему указали. То, что он принял сначала за сплетение корней, оказалось кротом. Трава и вереск вокруг залиты кровью, а крот — неузнаваем.

— Триффан? — с сомнением спросил Спиндл. — Это я, Спиндл! — взволнованно добавил он.

Триффан не пошевелился. Спиндл подошел поближе, обошел распростертое тело и взглянул на голову: это было сплошное кровавое месиво, одна сплошная рана, которая начиналась там, где когда-то был рот, и охватывала глаза, уши и всю голову. Все вспухло, кровоточило и блестело. Спиндл с ужасом отшатнулся. Тучи мошкары уселись на сгустки крови, поэтому рана казалась даже не красной, а серой.

Спиндл попробовал согнать мошек, но любое, даже самое легкое прикосновение заставляло Триффана стонать от боли. Он не узнавал Спиндла и, видимо, принимал его за сидима. Если Спиндл и подумал, что этот кошмар ему снится, то сон только начинался. Тело Триффана тоже было изранено, передние лапы перебиты и изодраны. Внезапно сверху нависла черная тень и послышалось голодное карканье. Ворон. За ним прилетели другие. Они кружили, камнем падали в вереск, потом поднимались опять — и наконец напали.

Спиндл когтями защищал Триффана от воронов, но от мошкары защитить не мог. Стервятники улетели лишь с наступлением сумерек.

Этой ночью Спиндлу пригодился полученный в Бакленде опыт по выносу убитых с поля боя.

Он то нес, то волок Триффана вниз, к ручью. Наконец нашел укрытие под камнями. Сам вылизал языком раны Триффана.

Страшновато было оставлять Триффана одного, но следовало отыскать какую-нибудь еду. Он принес червяка и разжевал его для Триффана в надежде запихнуть ему в рот.

Триффан опять страшно закричал. У Спиндла сердце разрывалось от жалости, он заплакал, однако не отступил и добился своего: немного пищи Триффан проглотил. Теперь Спиндл должен был не дать ему замерзнуть.

Ночь прошла спокойно. Зато утром опять появились вороны. Их клювы блестели на солнце. Потом пришел горностай и долго сопел и принюхивался.

Спиндл приготовился к схватке. Он видел острые клыки горностая, чувствовал его зловонное дыхание. Но когда хищник сунулся под камень, Спиндл нанес такой сильный удар, что враг решил больше не рисковать.

Прошел день, спустились сумерки, опять наступила ночь. Спиндл не отходил от Триффана: неизвестно, кто еще может нагрянуть! Лиса? Горностай? Крот?

Рассвет. Потом еще один день. Спиндл понимал: чтобы выжить, Триффану нужна вода. Раны посте пенно подсыхали и превращались в плотные сгустки. Глаз не было видно. Когда Спиндл попробовал подтащить Триффана к ручью и напоить, раненый издал отчаянный крик и забился в судорогах. Обливаясь потом, Спиндл заставил себя дотащить Триффана до ручья и погрузил в него рыльце бедняги, следя за тем, чтобы он не захлебнулся. Почуяв воду, Триффан затих и немного попил. Он не узнавал Спиндла и по-прежнему был не в состоянии двигаться, так что Спиндлу пришлось втаскивать его обратно на берег.

Снова приходили горностаи. Судя по запаху, где-то рядом кружила лиса. Триффан снова поел лишь через четыре дня, и съел не больше детеныша. Вероятно, у него была сломана челюсть, а потому он не мог жевать. Триффан позволил Спиндлу еще раз подтащить себя к воде и даже попробовал опереться на передние лапы. Они не выдержали, и он повалился прямо на раненый бок. На месте глаз запеклась кровь. Казалось, он не видит и не слышит ничего, что делает Спиндл. Но стоило тому хотя бы слегка отодвинуться, Триффан с трудом шевелил передней лапой, давая понять, что просит его не уходить.

Прежде чем отправиться на поиски червяков, Спиндлу приходилось долго успокаивать его.

На шестую ночь Триффан кричал. Это были страшные, бессвязные вопли впавшего в отчаяние крота. Спиндл обнял его и попытался утешить. Триффан забылся тревожным, болезненным сном.

Прошло еще несколько дней, и вороны потеряли к ним интерес. Они почувствовали, что упустили легкую добычу: к раненому кроту возвращались силы. Он уже мог слышать. Теперь, когда опухоль на голове спала, стали видны глаза, вернее, то, что от них осталось. Левый пострадал больше правого. Однако, наклонив голову влево, Триффан мог немного видеть. Сильнее всего он страдал от ран на голове.

Погода заметно испортилась. Однажды неожиданно выпал град. Следующий день был теплее. Триффан даже немного прополз сам, спускаясь к воде. Но усилие оказалось слишком велико для него, и вернуться без помощи друга он бы не сумел.

— Скоро мы двинемся в путь, — сказал Спиндл. — Здесь мало червей и трудно рыть тоннели. Мы должны уйти. Нам больше нечего делать на севере, и лучше, чтобы зима не застала нас в пути.

Триффан медленно обнюхал землю вокруг себя и прислушался. Потом он уронил голову на землю, перебитые лапы разъехались в стороны.

«Я не могу двигаться», — говорил он всем своим видом.

Тогда Спиндл ежедневно стал заставлять его проделывать путь до ручья и обратно. И всякий раз Триффан сопротивлялся, но с каждым днем передвигался все лучше. И вот настал день, когда он не только сам спустился к воде, но и медленно, превозмогая боль, смог подняться обратно. В тот же день еще похолодало, небо стало свинцово-серым.

Однажды Триффан проснулся и поднял голову к небу.

— Серое, — прошептал он.

— Ты видишь? — спросил Спиндл.

Триффан кивнул и некоторое время лежал тихо и думал. Наконец он прошептал:

— Надо идти. — Это были первые здравые слова с тех пор, как Спиндл начал выхаживать его.

Собрав все силы, Триффан попытался встать. Он дрожал от напряжения и то и дело стонал от боли, однако ему удалось подняться. Медленно-медленно Триффан заковылял вперед. Сделав несколько шагов он упал и долго лежал без сил. Потом повернул голову на юг и потянул носом воздух.

— Мы можем взять чуть-чуть южнее, — понял его мысли Спиндл. — Но я думаю, нам сейчас неразумно встречаться со Скинтом в Грассингтоне. Сидимы предупредили меня: если они нас встретят — убьют. Во всяком случае, у наших друзей из-за нас будут неприятности. Мы могли бы найти какое-нибудь безопасное место поближе к югу и там перезимовать, а за это время ты совсем поправишься.

— Сп… Спиндл, — слабым голосом проговорил Триффан. Спиндл придвинулся поближе. — Не просто ближе к югу! Спиндл, отведи меня домой. Прошу тебя, отведи меня домой, в Данктон! — И он прислонился израненной головой к Спиндлу, как ребенок прислоняется к матери, когда ему бывает плохо, и заплакал.

Некоторое время Спиндл смотрел на безрадостные склоны Верна, потом взглянул на юг, и в глазах его появилась решимость.

— Каждый шаг, который мы сделаем, уменьшит число шагов до Данктонского Леса. Пойдем же, Триффан. В путь!

52
{"b":"878741","o":1}