— О господин, вот-вот будущий отец, я, недостойный старик, не могу сделать ничего полезного в данный момент. Располневшей Старлинг я сейчас не нужен, Спиндл не видит дальше своего рыльца, так как учится у Пастона старокротовьему языку, ты и плодовитая Фиверфью тоже заняты! Так что Мэйуид бродит и ищет мечту.
— Когда найдешь, Мэйуид, дай мне знать. Мне хотелось бы взглянуть на норы Данбара, если они существуют, в чем я сомневаюсь.
— Мэйуид обещает, грозный Триффан, Мэйуид обещает!
— Фиверфью вот-вот родит, — устало проговорил Триффан.
— Мэйуид желает ей счастья, — серьезно произнес Мэйуид, — и надеется, что малыши будут достойным началом вашей долгой совместной жизни.
— Началом? Поздновато для начала.
— Мэйуид, конечно, холостяк, мой удачливый господин; Мэйуид, может быть, недостойный, но он не дурак. Брак — это прелюдия.
— К чему?
Мэйуид пожал плечами.
— К лучшему, — проговорил он. — Мэйуиду очень хотелось бы знать к чему, но он не знает. Мэйуид крайне невежествен в таких вещах, но надеется со временем исправиться.
— Похоже, заприметил самку? — усмехнувшись, спросил Триффан. В компании Мэйуида он явно почувствовал себя лучше.
Мэйуид самоуверенно ухмыльнулся:
— Долгосрочная тактика — вот метод Мэйуида, как и самой жизни. Сделаешь шаг лапой по склону, а на следующий день обнаруживаешь себя в одном из ходов Вена, вот так. Это и есть долгосрочная тактика. Сегодня Мэйуид думает о супружестве, а завтра это может осуществиться. Что же касается твоего шутливого вопроса, благородный Триффан, то честный ответ будет: «Нет!» Пока еще у меня нет на уме определенной самки. Но если я ее встречу, я тебе сразу скажу.
Позже, когда Триффан ушел обратно в норы Фиверфью, к Мэйуиду неторопливым шагом приблизился Хит и произнес:
— Я знаю, что ты ищешь.
— Твой недостойный слуга тоже знает, — отозвался Мэйуид, — но толку-то! Знать — не то что найти. Мэйуиду хотелось бы, чтобы это было одно и то же.
— Э, приятель, я пытаюсь сказать, что мне известно, где есть несколько старых ходов. Очень старых, очень удобных. Я знаю, потому что жил в них и продолжал бы жить, если бы меня не застукали, когда я занимался своими делами. Нашел на поверхности мирного червяка и простодушно радовался наступающей весне. Тут-то и появилась наша подруга Старлинг.
— Мэйуид деликатно интересуется, близок ли великий день волшебной Мадам? — проговорил Мэйуид.
— Если ты спрашиваешь, скоро ли она родит, то я могу лишь гадать об этом, так же как и ты, потому что стоит мне сунуть кончик рыльца к ней в нору, как оттуда вылезает какая-нибудь ухмыляющаяся старуха и велит мне убираться.
— Тогда, злополучный Хит, веди меня к этим старым ходам, которые ты нашел, и давай посмотрим, не сможет ли само воплощение недостойности разобраться в них.
— Иди за мной, — скомандовал Хит, поворачиваясь на восток.
— Прошу прощения, господин, и еще раз прошу прощения, но ты двинулся на восток.
— Так ведь эти ходы там.
— Опиши их, Хит, надежда моя.
Хит так и сделал, рассказав Мэйуиду, что по форме они почти такие же, как другие сохранившиеся остатки древних систем в Вене, что в них имеется анфилада залов, стены которых покрыты надписями, издающими странные звуки.
— Ой-ой-ой! Мэйуиду хочется быстренько посильнее стукнуться головой о потолок этого хода! — Так он и сделал, а потом с унылым видом обернулся и посмотрел в сторону запада, словно желая одним взглядом объять мириады ходов, которые он, теряя попусту время, обследовал. — Теперь Мэйуид готов, господин.
Они двинулись по какой-то длинной обходной дороге. Несколько раз останавливались, чтобы поесть и понежиться на солнышке, потом нырнули под землю в дальнем конце Истсайда, после чего по каналам двуногих, дренажным трубам и древним ходам вышли на пустынную, поросшую травой площадку, возвышавшуюся над Веном.
Как только Мэйуид спустился в здешние ходы, он понял, что находится вблизи очень древних тоннелей. Эти ходы формой и расположением повторяли место, где они нашли тело Хэйз. Поскольку на поверхности не было построек двуногих и Хит жил здесь несколько сезонов, выходы оказались открытыми и тоннели хорошо освещались.
— Их тут полно, — сказал Хит, — и они здорово старые…
Но Мэйуид его не слышал. Он восхищенно оглядывался по сторонам. Ходы соединяли ряд залов, и чем дальше Мэйуид забирался в темные глубины, тем в большее восхищение они его приводили.
— Если ты не против, Мэйуид, я бы предпочел остаться тут…
Голос Хита прозвучал где-то позади Мэйуида, и странное эхо отразилось от покрытых надписями складчатых стен древних залов. Ход прихотливо извивался, был путаным, Мэйуиду пришлось остановиться и хорошенько сосредоточиться, чтобы понять, где он находится. Только тогда он сообразил, что свернул влево и спустился на нижний уровень. Мэйуиду пришлось потрудиться, чтобы найти место, где он оставил Хита.
— Ага! — воскликнул Хит с облегчением, увидев Мэйуида. — Я же говорил, что мне не нравятся эти тоннели. В них раздается странный шум в странное время. Поэтому я жил в ходах поближе к поверхности, у входа они тоже очень удобные.
— И ты никогда не забирался глубже, беспомощный господин? — спросил Мэйуид.
— Это не для меня, — ответил Хит. — Я люблю простую жизнь, без сложностей. И ты все равно ведь заблудишься — я ведь заблудился.
— В одной вещи, только в одной вещи Мэйуид уверен: каким бы недостойным он ни был, он не заблудится. Случайно он может повернуть не туда, часто здорово пугается, но заблудиться не может никогда. Так что пусть лучше нерешительный Хит остается здесь, пока Мэйуид отправится обследовать ходы. Он вернется.
— Ладно, будем надеяться, что вернется. Но Хит без колебаний вылетит отсюда, если почувствует, что ему этого хочется.
Мэйуид елейно улыбнулся:
— Хит поступит, как найдет нужным. Мэйуид поступит, как найдет нужным. А если все кроты станут так поступать, кротовий мир перестанет, пожалуй, существовать. Жалкий Мэйуид предлагает Хиту подумать над этим, прежде чем он соберется уходить, потому что Мэйуид был бы рад его компании на обратном пути!
С этими словами Мэйуид снова исчез в ходах, а Хит, ворча что-то про свободу и вольность, устроился поудобнее и стал ждать.
Наступили сумерки, а с ними снизу послышалось пение древних кротов. Пришла ночь — зазвучал смех самок. Наступил ранний рассвет — беспокойные крики малышей. Пришло утро — и по залам затопали лапы усталой самки, как будто она в последний раз шла в родильную нору. Хит проголодался, но продолжал ждать. Ближе к полудню из ходов донеслось шлепанье лап, и чуть позже появился наконец Мэйуид.
— Мэйуид благодарен Хиту за ожидание, Мэйуид очень устал. Мэйуид очень тронут. Мэйуид благодарит Хита, именно сейчас Мэйуиду не хочется быть одному. Мэйуид очень устал. Да-да, очень.
Проговорив все это, Мэйуид замолчал и припал к земле, а Хит, обнаружив удивительные для него преданность и заботу, не двинулся с места, несмотря па голод и беспокойный характер. А тем временем из ходов доносились, пролетая над спящим Мэйуидом, голоса усталых, встревоженных кротов — от старческих до молодых, от молодых до писка новорожденных.
Мэйуид проснулся после полудня, поел и снова заснул. Только на рассвете следующего дня он проснулся и сказал:
— Теперь Мэйуид должен вернуться в Вестсайд и рассказать Триффану, что он видел, до чего дотрагивался и что слышал. Мэйуид с помощью Хита, кажется, нашел предмет поисков Триффана. Мэйуид должен отчитаться.
Однако, когда они выбирались на поверхность, ходы содрогнулись от сильнейшей тряски, потом она прекратилась, потом началась снова. Мэйуид остановился.
— Двуногие, — пояснил Хит, — и желтая ревущая сова.
— Хорошенький Хит сейчас объяснит Мэйуиду, — попросил Мэйуид.
— На север отсюда прошлым летом сам видел огромную ревущую сову, она вся желтая, с двуногими, такими большими. Вгрызается в песчаник, шлепает по грязи.
— Какая грязь, какой песчаник? Объясни, бесстрашный господин! — нетерпеливо потребовал Мэйуид.
