— Хм. А он был так убедителен.

— Была такая Шу Лин. Когда-то давно. По-моему едва ли не первая девушка, которая ему понравилась. Я толком не помню. Эти китайские имена для меня все как одно. — жалуется Сакура: — Шу Лин, Шань Ли, Шэнь Лан…

— Значит нету никакой Шу Лин. А жаль. Я бы хотел увидеть девушку, которая смогла направить этого психопата в нужную сторону. Всегда считал, что в Клане слишком уж перемудрили с системой подготовки «одаренных». Они в результате не вундеркиндов растят, а неврастеников. Вот как этот… ладно. Как он там сказал? Ничто не истинно, все дозволено?

— Не вздумай!

— Но если ничто не истинно, тогда и твое целомудрие бессмысленно, Сакура-тян. И потом, я знаю много способов, которые оставят твое целомудрие… эмм… целомудренным, но в то же самое время позволят тебе узнать так много нового о искусстве любви…

— Отстань! Убью!

— Какая ты жестокая, Сакура-тян…

— Клянусь, однажды ты допрыгаешься со своими шуточками, Отшельник Шибуки Ай!

— У Фениксов в Клане заговор? А ты оказываешься на удивление полезен, Скрытник. — кивает головой Второй Брат: — права была Госпожа Седьмая. Но… как ты сумел? И кто такая эта Шу Лин?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Брат Гуань. — Лу Цзижэнь прикрывает лицо веером: — посмотрите, какая прекрасная погода с самого утра. Птички щебечут. Опять-таки Госпожа скоро на тренировку придет.

— Почему-то меня так сильно раздражает твоя улыбка, Брат Лу. — вздыхает Второй Брат: — вот прямо бесит. Откуда в голове у наследника Фениксов такие идеи? Почему он решается на предательство своего клана, своих родных? Я могу понять мотивы наемников из «Семнадцати Сильных», но его… он и так наследник. У него уже все есть. И кто такая Шу Лин, которая подбрасывает ему эти идеи? Никто из его наложниц обычно не доживает до тихой беседы после пароксизма страсти. Насколько я помню слухи гласят что наследник Фениксов беседует только с мертвыми девушками.

— И снова Второй Брат прав. Но если юный Сянь предпочитает мертвых девушек… то и беседует он с мертвыми. Например, с некоей Шу Лин… погодите, дайте вспомнить. — лицо Лу Цзижэня идет волнами и вот уже перед вторым Братом сидит очень бледная девушка с черными волосами, одетая во белое. Она наклоняет голову набок и становится видно, что ее шею перечеркивает уродливый шрам.

— Никто не истинно, — говорит она и растягивает губы в улыбке, но ее глаза не улыбаются, оставаясь серьезными: — нет истины в том, чтобы уважать старших или быть лояльным клану. Есть только одна истина — твое желание, твоя воля, твое стремление отомстить. Твоя страсть насиловать и убивать. Ты — прав. А они все — лишь черви под твоими ногами. Раздави их. Обмани их. Продай их. Возвысься и восторжествуй, поставь ногу им на грудь и раздави. Только так побеждают. Вот истинное благо для клана — тот, кто понимает Истину, и кто готов следовать ей. Все дозволено. Ступай и переделай Поднебесную под себя.

— Я уже говорил, что эта идеология пагубна. — качает головой Второй Брат: — она словно червяк в гнилом яблоке — подтачивает устои не одного человека, но целой нации. Пусть только на Первой Стадии Посвящения, но сколько горя она принесет в Поднебесную.

— Я уже говорил Госпоже Кали об этом. — отзывается Лу Цзижэнь, возвращая себе привычный облик: — ведь многие не достигнут Второй Стадии Посвящения, а останутся на первой.

— И что сказала Госпожа?

— Госпожа сказала — так им и надо.

— Что? Так им и надо? Но… — Второй Брат задумывается. Мотает головой. Какая глубокая мысль… люди словно карпы в ручье, только самые сильные доберутся до источника чистой воды. А остальные? Так им и надо. Нет, эта мысль еще глубже. Всем — так и надо. Эта простая фраза — отражение веры в мудрость устройства Вселенной, в истину, высказанную тремя словами, в то, что каждый грешник получит свой ад, а каждый праведник — Небесные Чертоги, в то, что ничего не бывает просто так. В то, что нет случайностей… поистине Седьмая Сестра мудра как десятитысячелетняя черепаха, что в прежней своей инкарнации, что в нынешней.

Он задумывается над раскладом сил. Если Шибуки Ай и Сакура поддержат наследника, а Глава Шао внезапно скончается… то и нужды в конфликте с Фениксами не будет. Но если даже и будет, то Клан будет очень ослаблен междоусобицей, вряд ли этого Сяня признает весь Клан. Обязательно начнутся распри, Шибуки начнет наводить порядок, а это означает что Фениксы перестанут представлять опасность, запрутся в своей Твердыне, откуда время от времени будут выкидывать трупы тех, кому не повезло в этой борьбе. Тут бы их и прихлопнуть всех разом, но… Шибуки Ай. И еще — Древние Щиты Твердыни. Неважно, думает он, Фениксы будут выведены из игры, а альянс Генерала Лю одержит победу, даже не вступая в бой. И эту победу принесет им Братство и Седьмая. Хм. А Седьмая неплоха в стратегическом планировании… впрочем как и ожидалось от Госпожи Кали… кстати, где она? Сейчас же должна пройти утренняя тренировка и…

Какой-то звук привлек его внимание. Песня? Нет, слишком грубые выкрики, рубленные фразы. Боевой клич? Нет. Он не узнает языка, он понимает, что кричит Седьмая, но почему звук так быстро приближается? И что это за язык?

— She’s here, she’s there! She’s every-fucking-where! Xiao Thai! Xiao Thai! — с этими воплями на поляну для тренировок влетела Седьмая и с немыслимой скоростью, расплываясь в глазах — пронеслась вокруг и резко остановилась, встав боком и выбросив комья земли из-под ног во все стороны!

— Ура, товарищи! — подняла она руки над головой: — эта Седьмая Сестра, Стремительная Молния Ци — откатала произвольную программу! Жюри, прошу ваши оценки! Шесть-ноль, шесть-ноль, шесть-ноль, пять и три. Эй! Судью на мыло!

— Прощу прощения, уважаемый Второй Брат Гуань Се… — наклоняется к нему Лу Цзижэнь: — ты что-нибудь понимаешь?

— К своему великому сожалению, вынужден признать, что ни одного цуня не понимаю, что именно тут происходит. — отвечает ему Гуань Се, Нефритовый Мудрец Запада.

— Как и ожидалось от Госпожи. — вздыхает Лу Цзижэнь: — но это делает нашу жизнь интересней, не правда ли, Второй Брат?

— О. Еще как. Еще как, Брат Лу…

— Сяо Тай! Сяо Тай! Ууу! Ты лучшая! Я хочу от тебя ребенка! — на ногах у Седьмой вспыхивают синие огоньки, и она снова легко скользит по поляне, словно водомерка по поверхности тихого пруда, перебирая ногами: — и почему мне приходится самой себе кричалки кричать? Брат Лу!

— Да, да. Вы лучшая. Шесть-ноль. А ребенка вам пока нельзя.

— А, точно. Не, мне ребенка не надо. Видели, как я умею? Тройной тулуп! — Седьмая подпрыгивает высоко в воздух, крутиться вокруг своей оси, приземляется на одну ногу, покачивается, спотыкается, падает на бок и хохочет.

— Как и ожидалось от Госпожи Кали. — с каменным лицом выдает Лу Цзижэнь: — в этой реинкарнации она старательно делает вид что ничего не умеет.

— Надо признать у нее это неплохо получается. — добавляет Второй Брат, невозмутимо наблюдая за тем, как Седьмая смеется лежа в траве и не предпринимая попыток встать на ноги: — она… умеет быть убедительной.

Минмин обнаружила себя в тени чего-то очень большого и подняла глаза. Третий Брат Чжан Хэй стоял прямо над ней, возвышаясь эвкалиптом и заслоняя солнце. Она невнятно пискнула и метнулась в сторону. Минмин все еще опасалась Третьего Брата, с того самом дня как он смахнул ее с пути словно пушинку и только старый бронзовый котелок спас ей жизнь. Она помнила слова юной госпожи Сяо Тай о том, что «хотел бы убить — убил бы» и вообще, что котелок против Алебарды Ущербной Луны с восемью кольцами на обухе? Но легче от этого не становилось. Совсем. Осознавать, что твоя жизнь вообще-то на волоске висит и в любой момент этот гигант своими огромными волосатыми ручищами может тебе шею свернуть — повергала ее в трепет. Это юная госпожа умеет и камень, и железо рубить, говорят она вовсе даже реинкарнация Хушень, Богини Справедливости, ей-то конечно не страшно. И вообще, юная госпожа может любого в узел закрутить, она только на вид хрупкая, а на деле — страшная, пострашнее даже Третьего Брата. А она, Минмин, обычная служанка, что бы там госпожа не говорила.