— В таком случае я удаляюсь… — низко кланяется Ван Лун, поднимая руки в почтительном жесте. Лицо может выдать его, лучше скрыть его поклоном. Движение в сторону цели, так же будет скрыто поднятие рук, а уже после того, как он начнет опускать руку вниз — он чуть поддернет рукав и… он складывает пальцы руки определённым образом, приводя в действие механизмы «Жала Скорпиона». Даже самый искусный мечник не успеет отразить отравленные иглы на таком расстоянии, запущенные с такой скоростью…

— Цзинь! — звучит высокая нота и Ван Лун с ужасом видит, как иглы отлетают в стороны, ударившись в широкие лезвия цзяней, парящих вокруг Первого. Он отскакивает назад и выхватывает свой меч из ножен. Смотрит на Первого, на десятки мечей, которые парят в воздухе вокруг него. Мастер Тысячи Мечей, Ли Баоцзу, Первый Брат…

— Ты все-таки решил напасть. — говорит Первый, качая головой: — а ведь я давал тебе шанс сохранить свое место в Совете. Но после этого… во всем Братстве отныне нет места для Ван Луна, бывшего Шестого Брата.

— Ты… отпустишь меня? — с неверием опускает свой меч Ван Лун: — я же работаю на Фениксов!

— Я всегда знал, что ты работаешь на Фениксов. До тех пор, пока в первую очередь ты думаешь о благополучии Братства — я был готов закрывать на это глаза. Я специально рассказал тебе о мотивах других братьев. У каждого из них есть свои цели, каждый из них следует своим путем. Для Второго — это желание быть верным своей философии, для тебя — сотрудничество с Фениксами. Но всех нас объединяет Братство. Мы равны в этом. Однако открытое нападение… ты лишаешься своего титула и отправляешься в изгнание, Ван Лун. Отныне никто не признает тебя равным в Братстве. Ступай… или же ты хочешь попытать счастья в поединке со мной?

— Нет, — признается Ван Лун, глядя на парящие в воздухе десятки мечей, острия клинков которых повернулись в его сторону: — не хочу. У меня нет шансов. Я… тогда я пойду. Я принимаю изгнание. И готов передать послание Главе Клана Фениксов. Нет? Ничего? Я уже ушел, благодарю за то, что сохранил мне жизнь, Первый. — он кланяется и поспешно удалятся, едва сдерживая себя, чтобы не перейти на бег.

Первый Брат смотрит ему вслед — до тех пор, пока тот не скрывается за деревьями на склоне.

— Так не хочется признавать твою правоту. — ворчит он: — и я терпеть не могу эту Седьмую.

— Но все же я был прав. — рядом с ним появляется Второй Брат: — он шпион Фениксов и он готовил переворот. А у тебя не так много выбора, тут он прав. Либо Лазурные, либо Северяне. Вот и все. В таких условиях продолжать эту глупую вражду с Седьмой — просто недальновидно. Госпожа только начинает входить в силу и ее сила — это твое будущее благополучие.

— Да знаю я… — морщится Первый: — хватит уже. И сними наконец это лицо, ты меня раздражаешь.

— О. Первому больше нравится вот это лицо? — лицо Второго Брата плывет, идет волнами и через несколько секунд с ним рядом уже стоит Ван Лун: — так больше подобает моменту? Или Первый Брат предпочел бы видеть рядом Госпожу?

— Первый Брат предпочел бы одиночество. — отвечает тот и складывает руки на груди: — я так понимаю, ты не оставишь его в живых?

— Это же Первый Брат дал слово не убивать его… я такого слова не давал. — улыбка скользнула по губам «Ван Луна», он покосился на вздрогнувшие в воздухе лезвия мечей: — и ты конечно можешь меня убить. В конце концов ты же Мастер Тысячи Мечей, сам Ли Баоцзу. А я всего лишь скромный Скрытник, Лу Чзи-жэнь. Но… ты же сам говорил, что для тебя дороги жизни твоих братьев. И сейчас ты должен выбрать сторону, Брат Баоцзу. А их всего две. Или я, или этот заячий хвостик Ван Лун. Кто-то из нас не спустится с этой горы. Потому что я не могу позволить ему навредить Госпоже.

— … — Первый стискивает зубы: — демоны с тобой, скрытник. Проваливай отсюда. Братство примет сторону. Сделай так, чтобы он не мучался. Несмотря ни на что, Ван Лун — мой Брат.

— Цунмин, Первый. Я так и сделаю. Даю слово, что твой брат Ван Лун — не будет мучаться перед смертью. — кланяется Лу Чзи-жэнь и протягивает Первому маленький стеклянный флакончик: — вот. Как знак дружбы и сотрудничества.

— Что это?

— Противоядие.

— Ты… ты уже отравил меня⁈

— Как вести переговоры с человеком, которого еще не отравил? — пожимает плечами Лу Чзи-жэнь: — выпей пожалуйста. Будет неудобно, если человек, с которым Госпожу Кали теперь связывает договор о сотрудничестве умрет. Совершенно безболезненно.

— Разве тебе не нужно сейчас бежать за Ван Луном? — бормочет Первый, отпивая из флакончика: — он довольно быстро передвигается, знаешь ли… как ты собираешься его догонять, если стоишь тут и раздражаешь меня?

— О. Я не собираюсь его догонять. — отвечает скрытник и улыбается: — зачем? У него же нет противоядия.

— Проходи, Седьмая. — говорит Первый Брат и кивает ей на небольшой диванчик, стоящий рядом с ним. Перед диванчиком стоит небольшой столик, на столике стоят тарелочки со сладостями и серебряная чашка в виде треножника. Девушка в длинном шелковом наряде лилового цвета аккуратно наливает вина в чашку из кувшина с длинным носиком. Сяо Тай кланяется и поднимает руки перед собой в знак вежливости.

— Посылал за мной, Первый Брат? — спрашивает она и тот просто машет рукой, мол проходи уже. Она устраивается за столиком, диванчик оказывается на удивление удобным, и она сразу же задается совершенно ненужными сейчас вопросами, например — вот кому понадобилось тащить диван с шёлковой обивкой на гору? И зачем? И вообще, вон, в шатре у Первого даже комод есть, на вид очень тяжелый, из темного дерева и с серебряными ручками с круглыми коралловыми вставками.

— Я поговорить с тобой хотел, — говорит Первый Брат и Сяо Тай немного напрягается. Понятно, что хотел, иначе зачем бы за ней послал. Она как раз на кухне с Вторым Братом в сянци играла, пока девчонки на завтра заготовки делали, а тут посыльный прибежал. Вот мол, сам Первый просит, не требует, не приказывает, а именно просит проследовать к нему для разговора. Чудны дела твои, господи. Однако же каждый разговор с Первым для этой Сяо Тай заканчивался тем, что называется «из огня да в полымя», или как тут говорят «едва с парадного входа ушел тигр, как с черного зашел дракон». Обычным же в их с Первым общении были взаимные неприязненные отношения и придирки с его стороны, выражающиеся в том, чтобы навесить на Седьмую как можно больше неисполнимых обязательств, а потом спросить по всей строгости. Сперва «постарайся мне добыть то, чего не может быть… запиши себе названье, чтобы в спешке не забыть». А потом «ну а коли не добудет, то добытчика вина». Вот прямо квесты из сказок — накорми тысячу разбойников, раздобудь пятьдесят тысяч цзиней риса и прикончи посланника Фениксов… хм, хотя да, последнее это они уже погорячились.

— О чем Первый Брат хотел поговорить со мной? — говорит Сяо Тай провожая взглядом девушку в лиловом, которая налила ей вина в чашку и поспешно покинула шатер Первого.

— О чем? А ты думаешь, что нам с тобой не о чем говорить, Седьмая? — Первый Брат поднял свою чашку с вином, внимательно оглядел ее со всех сторон и хмыкнул, поставил ее на место, будто не решаясь отпить. Опустил руку вниз, нашарил запечатанный кувшин с вином и поставил его на свой стол. Осмотрел печать на горлышке кувшина.

— В самом деле, Первый, — вздыхает Сяо Тай: — этот разговор начат не по моей инициативе. Если есть что сказать — так говори. У меня там партия в сянци ждет и один Нефритовый Мудрец Запада. И заготовки на завтра проверить нужно. А разделку мяса я доверила Гу Тин, она оказывается умеет ножом владеть… и режет хорошо. Рука у нее не дрожит.

— Вот опять. — Первый разглядывает кувшин с вином, вернее — сургучную печать на горлышке: — ты опять неправильно все говоришь. Ты не умеешь обращаться к старшим, а? Тебя в детстве не учили? Должной степени почтения в тебе ни капельки. Ты же выделяешься среди людей как бык среди овец. Тебя издалека видно. Вот чем ты меня раздражаешь, Седьмая. Терпеть тебя не могу. Высокомерная ты больно, а ведь сама никаких заслуг за собой еще не имеешь… но ведешь себя так, словно у тебя два Императорских гуаня сразу, один «За высокомерие», а второй «За наглость».