— Что же касается времяпровождения в Домах Удовольствий, то каждый проводит там время по своему усмотрению, в конце концов у каждого свои вкусы. — пожимает плечами Гуань Се: — но традиция отмечать успешный рейд в таких заведениях — священна. К сожалению, в большинстве своем приходится отмечать в заведениях не такого уж и высокого уровня, но для невзыскательной публики… Третьему Брату нравится.

— Еще бы. — фыркает Сяо Тай: — если там будет много выпивки и жаренное мясо ему все будет нравится. А тут еще и голые женщины… да его из борделя выковыривать придется.

— Третий Брат умеет радоваться жизни в любых обстоятельствах. — кивает Гуань Се.

— Некоторым людям удивительно мало нужно для счастья, — соглашается с ним Сяо Тай, вспоминая с каким довольным лицом Чжан Хэй наносил Чжу Туну «повреждения несовместимые с жизнедеятельностью».

— Однако сегодня мы отправимся в «Персиковый Сад», а это заведение довольно высокого толка. Рейд прошел удачно и у меня есть немного денег, а отличились в рейде всего двое. Некая Седьмая Сяо Тай и Третий Брат Чжан. Вот вас-то я и приглашаю в «Персиковый Сад». Отметим рейд, поговорим о том, о сем. Да и тебе не помещает расслабиться, а то приключение выдалось довольно нервным. — говорит Гуань Се и Сяо Тай посматривает на него с уважением. Вот может же по-человечески говорить, по-простому, понятно. Но иногда как начнет… при одном воспоминании песни из семидесяти двух куплетов про рыбака, познавшего тщету жизни и экзистенциальный кризис — у нее волосы дыбом вставали.

— Как-то это неправильно. — говорит она: — у меня тоже деньги есть. Давай уж пополам оплатим. Подозреваю, что у Третьего Брата есть только его красные штаны и алебарда.

— Третий Брат в этом плане настоящий монах, не привязывающийся к ценностям земным, ни к предметам роскоши, ни к деньгам, ни к славе мирской. Правда… в других отношениях он совсем не монах. — признает Гуань Се: — а что это у нас телеги впереди встали?

— Что? — Сяо Тай вскакивает на ноги: — и точно. Лу Су! Где Лу Су?

— Лу Су и Третий Брат в первой телеге, мы в последней. — говорит Гуань Се и приподнимается с места, взяв в руки свой меч: — и… а вот и он!

К ним спешит всадник в черно-красном, на его шлеме развевается плюмаж в таких же цветах. Лу Су, командир наемников от этого хитролицего Лу Цзижэня. Поравнявшись с телегой, он натягивает поводья и останавливает лошадь. Глядя на его лицо Сяо Тай удивляется. Его лицо искажает какая-то гримаса. Что это? Гнев? Страх? Нет, ни то, ни другое. Но что?

— Госпожа. — коротко кивает Лу Су: — впереди засада.

— Засада⁈ — она подтягивает к себе свой меч: — Второй Брат!

— Прошу прощения, госпожа я неверно выразился. — поправляется Лу Су: — там была засада.

— Была? Что с ней случилось и кто осмелился на нас напасть?

— Разбойники. — отвечает Лу Су с каменным лицом и Сяо Тай наконец понимает, что за гримаса время от времени искажает лицо профессионального наемника. Он тщательно сдерживает хохот. Если он сейчас даст себе волю, то вот прямо с коня упадет и будет по пыльной дороге кататься, хватаясь за живот и оглашая округу немузыкальным ржанием, как конь.

— Разбойники⁈ Это мы тут разбойники! — говорит Сяо Тай и Лу Су, командир наемников — фыркает. Тут же берет себя в руки и выпрямляется.

— Так и есть, госпожа. — говорит он, стараясь смотреть поверх ее головы, чтобы не встречаться с ней взглядом: — но эти ребята хотя бы попытались. И… они пытались выдать себя за разбойников с горы Тянь Ша.

— Чего мы тут стоим тогда. Надо разобраться и…

— Боюсь, что этот ничтожный Лу Су опять неверно выразился, — тщательно отводит взгляд в сторону всадник: — проблема уже решена. В первой телеге ехал господин Чжан Хэй, он и разобрался. Их и было то всего человек двенадцать. Наша помощь господину Чжан Хэю не понадобилась.

— Так если проблема решена, чего мы тогда на месте стоим? Они дорогу перекрыли? Бревно там уронили? — спрашивает Сяо Тай и спрыгивает с телеги на дорогу: — жалко, что раций нет. Нам бы парочку «уоки-токи» сюда.

— Проблема решена, бревно отброшено в сторону. Колонна задерживается потому, что господин Чжан Хэй посчитал личным оскорблением тот факт, что его собирались ограбить разбойники. — Лу Су наконец встречается взглядом с Сяо Тай и она видит, что в его глазах плещется чистое веселье и наслаждение ситуацией.

— Так. — говорит Сяо Тай: — давай руку, я с тобой в голову колонны поскачу. Еще не хватало, чтобы Брат Чжан и этих головой в землю вбил.

— Дались они тебе, Седьмая, — лениво протягивает с телеги Гуань Се: — это ж разбойники.

— Вы на себя посмотрите. — огрызается Сяо Тай.

— У нас Братство Справедливости. — поднимает палец Гуань Се: — не надо путать. Выглядим мы как разбойники, говорим как разбойники и даже ведем себя так же, но душа у нас благородная. Такая, с высокими намерениями. Когда тебя грабят с высокими намерениями — совсем другие ощущения. Кроме того… уже поздно.

— Поздно?

— А ты чего думаешь господин Лу Су такой счастливый? Поздно же уже, да? — Гуань Се поворачивает голову к командиру наемников.

— Боюсь, что да. — кивает тот и его лицо буквально трескается от широченной улыбки: — когда я уезжал, господин Чжан Хэй уже заканчивал.

— Дикие люди. — вздыхает Сяо Тай: — но за этих я ему рисовой водки искать и кабана жарить не собираюсь! Уговор был на один раз! Это вам не оферта.

— О! Телеги тронулись. — замечает Гуань Се и проводит пальцами по своей цитре, извлекая из струн музыкальный перезвон: — если эта Седьмая запрыгнет обратно на телегу, то я смогу усладить ее слух песней о бедной певичке из дома Мо, которая осознала всю глубину своего падения и…

— А ведь мне с вами еще жить да жить. — говорит Сяо Тай: — Пресвятая Гуаньинь…

— Вечерней зарей отдается в сердце разлука! — произносит госпожа Утренний Ветерок и поворачивается вокруг себя, взмахивая руками. Длинные шелковые рукава ее одеяния волнами идут в стороны, она словно птица, бьющая крыльями. Ее движениям вторит цитра и флейта, а на коленях у девушки в ярко-зеленом ципао расположился огромный деревянный короб гуцин, семиструнного щипкового инструмента. Рядом с ней сидит девушка в синем и играет на эрху — двуструнной скрипке. Девушки в «Персиковом Саду» и вправду умелицы, сами играют на всех музыкальных инструментах, поют, декламируют стихи и даже разыгрывают сценки.

В большом зале расставлены несколько столиков, стульев не предусмотрено, мягкие подушки, чтобы гости наполовину лежали, посреди зала — небольшое возвышение, сцена на которой умелицы дома «Персиковый Сад» демонстрируют себя и свои таланты, которые у них выше неба и глубже моря, само собой разумеется. Сяо Тай сидит прямо, поджав ноги под себя, она не решается развалится вот так как Третий Брат Чжан, который полулежит за соседним столиком в окружении двух бойких молоденьких девиц, которые подливают ему подогретого вина и хихикают надо его шуточками.

Второй Брат Гуань Се сидит по-турецки, а на столике перед ним, помимо чащи с вином — стоит тарелочка с орехами и доска для сянци, он играет в шахматы. Напротив него склонила голову над доской госпожа Бэйхуа, Цветок Лотоса.

В общем и целом, не так Седьмая себе местные бордели представляла, ой не так. Где экзотические танцовщицы в одних купальниках из цветков, где обилие нагой плоти и запах вожделения в воздухе? Да во всем этом Доме «Персикового Сада» обнаженной плоти не было совсем! Если не считать за таковую лица. Потому что даже руки у девушек были видны только когда они вина подливали, ну или на инструментах играли, тогда они свои длинные рукава подвязывали. Вообще, все это мероприятие скорее походило на культурный поход в театр, где накрыт буфет прямо в зрительском зале. Ничего менее эротичного Сяо Тай себе и придумать не могла. Да у нее на кухне в час пик, когда все зашиваются и суетятся — и то больше эротики было. То Минмин забудет фартук как следует завязать, а одеяние у нее на груди распахнется чуть больше чем нужно, то Гу Тин споткнется и упадет, показав голые лодыжки… эх. Соскучилась она по девчонкам уже. Вроде и времени прошло всего ничего, а соскучилась.