— Прекратите! — раздается крик и Сяо Тай с удивлением узнает этот голос. Серебряный Колокольчик уезда Чаньюэнь, это голос, звучавший на площадях и театральных подмостках, на народных праздниках и свадьбах, на парадах и торжествах, голос Певчей Птички Гу Тин!

Она смотрит в вздрагивающую от напряжения спину Гу Тин и думает о том, что она — так никогда и не оправилась от своего сидения в клетке, что она до сих пор вздрагивала каждый раз, когда видела Толстяка Мо или кого-то из его ватаги, каждый раз вздрагивала, когда слышала его мерзкий смех. В глубине души она так и не вышла из бамбуковой клетки, в которой ее тыкали острыми палками и заставляли плясать, ползать на карачках и выпрашивать еду. В глубине души она по-прежнему до смерти боялась Толстяка Мо, она даже пряталась в кладовке каждый раз, когда кто-то из его ватаги приходил за обедом для всех. И вот сейчас… сейчас она встала между ними! Между самым большим в ее жизни страхом и этой ничтожной Сяо Тай!

— Отойди в сторону, девка! Или ты соскучилась по клетке и заостренной палке? — раздается насмешливый голос Толстяка Мо и спина Гу Тин — вздрагивает. Она опускает руки и сразу как-то горбится.

— Шаг в сторону, девка. За тебя все еще не получен выкуп, и я серьезно подумаю насчет того, чтобы развлечься с тобой, а потом отдать ватаге. Если останешься жить — будешь прислуживать нам. Станешь женой для всей ватаги. А то и напрокат тебя сдавать будем, раз уж твой хозяин не торопится. — продолжает насмехаться Толстый Мо и Сяо Тай стискивает зубы.

— Не стоит тебе вмешиваться, Гу Тин. — говорит она: — просто отойди в сторону. Я сама разберусь с ситуацией. Не беспокойся, все в порядке. — Сяо Тай знает, что камень в руке у Толстяка Мо не нанесет ей вреда. Она держит ситуацию под контролем, незачем этой Гу Тин лишнее внимание привлекать, она только рассердит Первого Брата.

— Девчонка. — голос Шестого Брата: — приказом Первого Брата запрещено оказывать помощь этой преступнице. Отойди в сторону. Быстро.

— Сегодня вечером я нанесу тебе визит, певичка. Тебе понравится… — ухмыляется Толстяк Мо: — ты же все еще наша собственность. Я забираю тебя у Седьмой… у бывшей Седьмой. Так что собирай вещички… ах, да. Они тебе не понадобятся. Будешь сидеть голой. Отойди-ка в сторону, не мешай дядюшке Мо вышибить мозги этой девки камушком. Постараюсь попасть в глаз.

— Нет. — спина Гу Тин каменеет, и она снова раскидывает руки в стороны: — я… я достаточно отступала! Нет! Я никому не позволю кинуть камень в мою Старшую Сестренку!

— Гу Тин, пожалуйста…

— Извини, Старшая Сестра, но сейчас моя очередь тебя защищать! — говорит Гу Тин, не поворачивая головы и Сяо Тай чувствует, что у нее начинает предательски щипать глаза. Слезы. Она не плакала там, на площади Чаньюэнь, не плакала, когда ее пороли кнутом, не плакала, когда ее огульно обвинили в предательстве интересов Братства и когда на ней снова застегнули колодки. Но сейчас, глядя в спину слабой девушки, которая встала на ее защиту, девушки, которая вздрагивала просто от звука голоса Толстяка Мо, девушки, которая сейчас встала перед самым большим своим страхом — она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза.

Ну все, подумала она, все. Сейчас я встану, усилю тело и встану, все эти цепи полопаются как гнилые веревки. Встану и возьму этого Толстого Мо за шею и вобью его в землю головой вниз, так, как это делает Брат Чжан, чтобы ни у кого в этом сраном логовище разбойников не осталось иллюзии, будто они могут обижать моих людей! Мою Гу Тин!

— Ну смотри, ты свой выбор сделала! — рычит Толстяк Мо и шагает вперед, поднимая руку. Шестой Брат кашляет и Толстяк Мо — замирает на месте.

— Никаких драк в лагере. — сухо говорит Шестой Брат: — если у членов Братства возникают вопросы друг к другу — вы можете уладить эти вопросы в поединке. Заранее согласованном, с участием секундантов и выбором оружия.

— Но она!

— Никаких драк в лагере. А ты — отойди в сторону.

— Не отойду. — упрямо наклонила голову Гу Тин.

— Госпожа Сяо! — откуда-то появляется Минмин в кухонном фартуке и с распущенными волосами: — госпожа Сяо! Я как узнала, так сразу сюда! Госпожа Сяо!

— Никому нельзя помогать этой преступнице. — говорит Шестой Брат. Минмин молча делает шаг вперед и садится рядом с Сяо Тай — в такую же позу, как и она, поджав под себя ноги. Гу Тин колеблется, бросает взгляд на Толстяка Мо, который, что-то ворча себе под нос — уходит в сторону. Гу Тин делает шаг назад и садится прямо на землю рядом с Сяо Тай, только с другой стороны. Наступает тишина. Добрые молодцы-удальцы с Горы Тянь Ша — молча смотрят на этих троих.

— Никому нельзя помогать…

— Так они и не помогают, — раздается голос из толпы: — просто рядом сидят. Вот мне, например — тоже охота присесть. А что? От Седьмой Сестры я ничего, кроме добра не видел. Пропустите-ка… — и рослый разбойник с черной бородой и красной повязкой на голове -расталкивает всех и удобно устраивается рядом с Гу Тин. Подмигивает ей. Снова тишина, кажется слышно, как где-то жужжит одинокая муха.

— А чего бы и не посидеть в приятной компании? — говорит кто-то и еще один садится рядышком. Потом из толпы молча выходит худощавый парень со шрамом через все лицо и так же молча — садится на землю рядом с ними. И еще один — в кожаной безрукавке и с топором за поясом. Другой — полуголый по пояс, бронзовый от загара, в коричневых штанах и с дюжиной метальных ножей на перевязи, через грудь, крест-накрест.

— Жалко Второй Брат ушел, он бы сейчас присоединился. — говорит бородач с красной банданой на голове: — а что? Посидим… подумаем, как дальше жить.

— Что вы творите⁈ — Шестой Брат вскакивает на ноги и сжимает кулаки: — что вы делаете? Прекратить! Немедленно!

— У нас тут не императорская армия, а Братство Справедливости. — замечает бородач: — где сидеть и что делать уж как-нибудь сами решим. — сидящие согласно гудят. Их уже много! Сяо Тай оглядывается, поворачиваясь всем телом. Их уже больше двадцати и народ прибывает! Приходят новые люди и молча садятся рядышком, о чем-то говорят вполголоса, хлопают друг друга по плечу, смеются, бросают на нее сочувственные взгляды.

— Не переживай, Седьмая, мы за тебя горой. — говорит бородач и Гу Тин бросает на него благодарный взгляд. Сяо Тай вздыхает. Видимо в этот раз колодки будут заметно легче.

— Что это за заведение такое? Театр? И как долго мне тут ждать? И почему я должна была переодеться? — задает вопросы младшая сестренка Седьмой, родная дочка Главы Вон Ми, Лилинг-мэймэй.

— Это… да, что-то вроде театра, да. — говорит Гуань Се, Второй Брат Горы Тянь Ша: — полагаю что так. Во всяком случае именно тут и происходят знаменитые на весь уезд выступления Госпожи Фэнхуа, которую все называют Утренний Ветер В Цветочном Саду. Уважаемой младшей сестре нашей любимой Сяо Ти, Маленькой Седьмой — будет здесь удобно и безопасно. А я и Седьмая — пока разберемся с делами на горе. Есть вещи, требующие нашего вмешательства и будет лучше, если пока ты останешься здесь.

— Да? Тут красиво… — Лилинг окидывает взглядом внутреннее убранство «Персикового Сада». К ним спешит госпожа управляющая, она склоняется перед Вторым Братом, выставляя вперед сложенные в почтительном жесте руки.

— Досточтимый Гуань Се, сам Нефритовый Мудрец Запада снова почтил нас своим присутствием. Это скромное заведение и его недостойная упоминания хозяйка выражают искреннюю радость по этому поводу.

— Эти чувства взаимны, — склоняется в поклоне Гуань Се: — таланты и умения чаровниц «Персикового Сада» превосходят слухи, разносящиеся по семи провинциям. Передайте мое искреннее почтение Госпоже Бэйхуа, известной как Цветок Лотоса и Капля Мудрости. И скажите, что я с нетерпением жду реванша в сянци и го.

— Разве вы не проследуете в покои вместе с юным господином, чтобы лично передать это Госпоже Бэйхуа? Она отзывалась о вас как об очень умном и достойном человеке. Мало кто может выиграть в сянци у самой Капельки Мудрости. И это не говоря о том, что дискуссии о духовном начале человека и буддийской этике с самим Нефритовым Мудрецом Запада, господином Гуань Се, подобны сладкому нектару, который подают небожителям в Дворце Небесного Императора.