Это было настолько лениво, что даже странно. Я беспокоилась о том, что подумают обо мне мои фанаты. Мне хотелось донести до них, что я хочу дать им гораздо больше. Я любила часами ходить в студии и делать свои собственные ремиксы с инженером. Но они сказали: “Мы не можем сделать ремиксы из-за тайм-кода шоу. Нам придется все переделывать”. Я сказала: “Переделывайте!” Я известна тем, что предлагаю что-то новое, но они всегда говорили “нет”.

Когда я надавила на них, лучшее, что они могли мне предложить, это сыграть одну из моих новых песен на заднем плане, пока я переодеваюсь.

Они вели себя так, будто делают мне огромное одолжение, включая мою любимую новую песню, пока я внизу судорожно надевала и снимала костюмы.

Это было неловко, потому что я знаю этот бизнес. Я знала, что мы вполне можем изменить шоу. Мой отец был главным, и для него это не было приоритетом. Это означало, что люди, которые должны были это сделать, просто не стали этого делать. От исполнения таких старых версий песен мое тело становилось старым. Я жаждала новых звуков, новых движений. Сейчас мне кажется, что они могли бы испугаться, если бы я действительно была звездой. Вместо этого мой отец отвечал за звезду. За меня.

Когда я снимала видео на синглы с Glory, я чувствовала себя такой легкой и свободной. Glory напомнила мне, каково это - исполнять новый материал, и как сильно я в этом нуждалась. Когда мне сказали, что на следующий год после выхода Glory я получу первую в истории Radio Disney Icon Award, я подумала: “Это здорово! Я возьму мальчиков, надену милое черное платье, и это будет очень весело”.

Когда я сидела в зале и наблюдала за исполнением попурри из моих песен, у меня было столько чувств. К тому моменту, когда Джейми Линн неожиданно появилась, чтобы исполнить песню “Till the World Ends” и вручить мне награду, я была в полном восторге.

Все время, пока я смотрела шоу, я постоянно вспоминала концертное спецвыступление, которое я сделала для In the Zone. Это был ремикшированный спецвыпуск ABC. Я репетировала целую неделю и исполнила несколько новых песен. Они сняли меня так красиво. Я чувствовала себя ребенком. Честно говоря, это одна из моих лучших работ. В знойном исполнении песни “… Baby One More Time” присутствовала атмосфера кабаре, а для “Everytime” я надела красивое белое платье. Это было просто очень, очень красиво. Это было так невероятно - быть на том этапе своей карьеры, быть свободной и исполнять свою музыку так, как я хочу, с таким большим творческим контролем.

И сидя там, чтобы получить награду Icon Award на Radio Disney Music Awards, даже несмотря на то, что выступления были для меня большой честью, я была в ярости. Три певицы и моя сестра делали новые аранжировки - то, о чем я просила тринадцать лет, - развлекались с моими песнями так, как я не делала этого на сотнях выступлений, а я сидела и улыбалась.

До консервации мой друг и агент Кейд звонил мне и говорил, что мы должны отправиться в путешествие, и я оказывалась в машине раньше, чем он говорил мне, куда мы едем. Если бы я хотела увеличить громкость на одном из моих выступлений, я бы вежливо убедилась, что звукорежиссер сделал ее погромче. Если бы ты меня разозлил, все бы об этом узнали. Я была немного задирой. Но в Вегасе я просто улыбалась, кивала и делала одно и то же шоу снова и снова, как заводная кукла.

Единственное, что поддерживало меня, - это знание, что у меня будет два отпуска с детьми, как я делала каждый год. Но в тот год, когда вышла “Glory”, мне пришлось отправиться в турне, а это означало, что мне не разрешили поехать в отпуск; мне пришлось взять детей с собой в турне, что никому не понравилось. Так что в следующем году мне очень нужны были эти каникулы. Однажды вечером в зоне быстрой смены перед шоу пришла моя команда, и я обратила их внимание: “Эй, - сказала я, - я просто хотела предупредить вас. Мне очень нужны эти каникулы в этом году”.

Традиции так важны для меня. Мы с детьми любим ездить на Мауи, брать лодку и просто уходить в океан. Это для моего душевного здоровья, честно говоря.

“Если будет большая сумма денег, - сказала моя команда, - мы поедем и проведем, например, два турне, а потом ты сможешь вернуться и отдохнуть все лето”.

“Отлично!” - сказала я. “Мы на одной волне”.

Прошло несколько месяцев. Наконец, в декабре 2017 года Вегас подошел к концу. Я почувствовала огромное облегчение. Я провела сотни шоу.

Когда я находилась в гримерке, переодеваясь между выступлениями, кто-то из моей команды сказал: “Эй, да, значит, ты отправишься в тур в этом году после окончания Вегаса. Мы не можем просто закончить в Вегасе. Мы должны закончить тур этим летом”.

“Мы так не договаривались”, - сказала я. “Я же говорила, что везу детей на Мауи”.

Разговор быстро обострился, как это обычно происходило, когда я пыталась вести переговоры. Наконец член моей команды сказал: “Если ты не поедешь в тур, то окажешься в суде, потому что у тебя есть контракт”. Я поняла: они угрожали мне. И они знали, как сильно меня задело упоминание суда.

После этого я успокоилась. Я начала думать, что если это всего лишь несколько недель, то все не так уж плохо. Тогда я смогу вернуться и провести что-то вроде лета. Мы могли бы просто поехать на Мауи чуть позже.

Это оказалось слишком оптимистично. Тур был адским. Я знаю, что танцоры тоже это чувствовали. Мы были более чем когда-либо ограничены условиями, которые поставил мой отец. Чтобы выйти из зала, мы должны были предупредить охрану за два часа.

Вдобавок ко всему, я все еще была подавлена творчески, все еще делала одно и то же. Они по-прежнему не давали мне свободы переделывать свои песни и менять шоу. Мы могли бы изменить шоу и сделать что-то хорошее, что-то новое, что показалось бы свежим и зрителям, и мне, и танцорам. Это единственная уступка, о которой я просила, и снова, как всегда, они сказали “нет”. Потому что если бы я действительно взяла контроль над своим шоу в свои руки, это могло бы пробудить в людях понимание того, что мне, возможно, не нужен мой отец в качестве моего опекуна. Мне кажется, что ему втайне нравилось, когда я чувствовала себя “меньше, чем”. Это давало ему власть.

Когда я наконец вернулась домой, я расплакалась, увидев своих собак, - так сильно я по ним скучала. Я начала планировать поездку с мальчиками, чтобы наверстать упущенное время. Моя команда сказала: “Мы дадим тебе три недели отпуска, а потом нам нужно будет начать репетировать новое шоу в Вегасе”.

“Три недели?” - сказала я. “У меня должно было быть все лето!”

Я ненавидела турне.

Это было похоже на то, как если бы мне сказали, что выходные никогда не наступят.

Я уже слышала крики. На улице собрались сотни людей. Это был октябрьский день 2018 года, и у нового отеля Park MGM в Лас-Вегасе собралась огромная толпа. Суперфанаты были одеты в одинаковые одежды и размахивали флагами с буквой B. Танцоры на сцене были одеты в футболки с надписью BRITNEY. Дикторы вели прямую трансляцию, подбадривая своих подписчиков. Мигали лазерные огни. На огромном экране показывали сцены из моих клипов. Звучала танцевальная музыка. Прошел парад, участники которого громко распевали слова песни “Мое одиночество убивает меня!”.

Свет погас.

Марио Лопес, который был ведущим мероприятия, сказал в микрофон: “Мы собрались здесь, чтобы поприветствовать новую королеву Вегаса…”

Зазвучала драматическая музыка - рифф из песни “Toxic”. На Park MGM замигали сумасшедшие огни, так что казалось, будто здание пульсирует. Зазвучало попурри из других песен и проекции ракетного корабля, вертолета, циркового биг-топа и змея в Эдемском саду. Огонь вырывался из огненных ям вокруг сцены! Я поднялась с пола на гидравлическом лифте, махая руками и улыбаясь в облегающем черном платье с вырезами в виде звезд и кисточками, с длинными светлыми волосами.