Стыдно признаться, но на меня словно опустилось облако, и я превратилась в девушку по имени Люси. Когда включалась камера, я была ею, а потом я уже не могла отличить, когда камера была включена, а когда нет. Я знаю, это кажется глупым, но это правда. Я относилась к этому очень серьезно. Я приняла это всерьез до такой степени, что Джастин сказал: “Почему ты так ходишь? Кто ты?”

Могу лишь сказать, что хорошо, что Люси была милой девочкой, писавшей стихи о том, что она “уже не девочка, еще не женщина”, а не серийный убийца.

В итоге я стала по-другому ходить, по-другому держаться, по-другому говорить. Я была кем-то другим в течение нескольких месяцев, пока снималась в “Перекрестках”. И по сей день девушки, с которыми я снималась в этом фильме, наверняка думают: “Она немного… странновата”. Если они так думали, то были правы.

Я была ребенком, как и персонаж. Я должна была играть себя на камеру. Но мне так хотелось сделать хорошую работу, что я все время пыталась проникнуться этим персонажем. Я была собой всю свою жизнь, и мне хотелось попробовать что-то другое! Я должна была сказать себе: “Это подростковый роуд-муви. Здесь нет ничего глубокого. Честно говоря, просто хорошо проведи время”.

После окончания фильма ко мне приехала одна из моих подруг из клуба в Лос-Анджелесе. Мы пошли в CVS. Клянусь Богом, я вошла в магазин и, разговаривая с ней, пока мы делали покупки, наконец-то вернулась к себе. Когда я снова вышла на улицу, я была избавлена от чар, наложенных фильмом. Это было так странно. Мой маленький дух снова появился в моем теле. Тот поход за косметикой с подругой был похож на взмах волшебной палочки.

Потом я разозлилась.

Я подумала: “Боже мой, что я делала последние несколько месяцев? Кем я была?”

Это было практически начало и конец моей актерской карьеры, и я почувствовала облегчение. Кастинг на “Дневник памяти” сводился ко мне и Рэйчел МакАдамс, и хотя было бы забавно воссоединиться с Райаном Гослингом после нашего времени в “Клубе Микки Мауса”, я рада, что не стала этого делать. Если бы я это сделала, то вместо работы над альбомом In the Zone я бы день и ночь вела себя как наследница 1940-х годов.

Я уверена, что во многом проблема была в том, что это был мой первый опыт актерской работы. Я представляю, что есть люди в актерской сфере, которые сталкивались с чем-то подобным, когда им было трудно отделить себя от персонажа. Но я чувствую, что они сохраняют перспективу. Я надеюсь, что никогда больше не столкнусь с подобным профессиональным риском. Жить таким образом, будучи наполовину собой, а наполовину вымышленным персонажем, - это нелегко. Через некоторое время ты уже не знаешь, что реально.

Когда я вспоминаю то время, я действительно жила мечтой, жила своей мечтой. Мои гастроли пронесли меня по всему миру. Одним из моих самых счастливых моментов в туре было выступление на музыкальном фестивале Rock in Rio 3 в январе 2001 года.

В Бразилии я почувствовала себя раскрепощенной, в некотором роде ребенком - женщиной и ребенком в одном лице. В тот момент я была бесстрашной, наполненной порывом и драйвом.

Ночью мы с моими танцорами — их было восемь, две девушки, остальные парни — купались нагишом в океане, пели, танцевали и смеялись друг с другом. Мы часами разговаривали под луной. Это было так прекрасно. Вымотанные, мы отправлялись в парные, где говорили еще немного.

Тогда я могла быть немного грешной — купалась нагишом, не спала всю ночь, разговаривала — ничего сверх меры. Это был вкус бунтарства и свободы, но я просто веселилась и была девятнадцатилетней.

Турне Dream Within a Dream, состоявшееся сразу после выхода моего альбома “Бритни” осенью 2001 года, было моим четвертым туром и одним из моих любимых. Каждый вечер на сцене я сражалась с зеркальной версией себя, и мне казалось, что это метафора чего-то. Но этот зеркальный номер был всего лишь одной песней. Там еще были полеты! И египетская баржа! И джунгли! Лазеры! Снег!

Режиссером и хореографом выступил Уэйд Робсон, и я отдаю должное людям, которые все это поставили. Я считаю, что все было очень хорошо продумано. Уэйд придумал, что шоу отражает новый, более зрелый этап в моей жизни. Декорации и костюмы были настолько проработанными. Когда кто-то знал, как меня одеть, я всегда была благодарна.

Они проницательно подходили к тому, как представить меня в качестве звезды, и я знаю, что я в долгу перед ними. То, как они меня запечатлели, показало, что они уважают меня как артиста. Замыслы, стоявшие за этим туром, были блестящими. Это был мой лучший тур.

Это было то, на что мы все надеялись. Я так много работала, чтобы добраться до этого момента. До выхода Baby у меня было много туров, и тур Baby стал первым, когда я увидела множество людей в толпе. Я помню, как чувствовала: “О, вау, теперь я кто-то есть”. Потом Oops! был немного больше, так что к моменту тура Dream Within a Dream все было просто волшебно.

К весне 2002 года я дважды была ведущей SNL, играя девушку, взбивающую масло в колониальном музее реконструкции, вместе с Джимми Фэллоном и Рэйчел Дрэтч, а затем младшую сестру Барби, Скиппер, вместе с Эми Полер в роли Барби. Я была самой молодой, кто вел шоу и выступал в качестве музыкального гостя в одном и том же эпизоде.

Примерно в это время меня спросили, не хотела бы я сняться в киномюзикле. Я не была уверена, что хочу снова сниматься после “Перекрестков”, но этот вариант меня соблазнил. Это был “Чикаго”.

Руководители, участвовавшие в постановке, пришли в зал, где я выступала, и спросили, не хочу ли я сняться. Я отказалась от трех или четырех фильмов, потому что в тот момент я была занята сценическим шоу. Я не хотела отвлекаться от музыки. Я была счастлива, делая то, что делала.

Но сейчас я оглядываюсь назад и думаю, что, когда дело дошло до Чикаго, я должна была это сделать. Тогда у меня была власть; я бы хотела использовать ее более обдуманно, больше быть бунтаркой. В Чикаго было бы весело. Там все танцевальные номера - мои любимые: жеманные, девчачьи безумства, движения в стиле куколки–кошечки, движения “снимай корсет”. Жаль, что я не приняла это предложение.

Я бы сыграла злодейку, которая убивает человека, да еще и поет и танцует при этом.

Возможно, я нашла бы способы, прошла бы обучение, чтобы не превратиться в чикагского персонажа, как это случилось с Люси в “Перекрестках”. Жаль, что я не попробовала что-то другое. Если бы только у меня хватило смелости не оставаться в своей безопасной зоне, делать больше вещей, которые выходили за рамки того, что я знала. Но я была полна решимости не раскачивать лодку и не жаловаться, даже когда что-то меня расстраивало.

В личной жизни я была так счастлива. Мы с Джастином жили вместе в Орландо. У нас был великолепный, просторный двухэтажный дом с черепичной крышей и бассейном на заднем дворе. Несмотря на то что мы оба много работали, мы находили время, чтобы бывать дома вместе так часто, как только могли. Я всегда возвращалась раз в несколько месяцев, чтобы мы с Джастином могли побыть вместе две недели, а иногда и два месяца. Это была наша домашняя база.

Однажды, когда Джейми Линн была еще маленькой, моя семья прилетела к нам на неделю. Мы все пошли в FAO Schwarz в Pointe Orlando. Ради нас закрыли весь магазин. Моей сестре подарили миниатюрный автомобиль-кабриолет, у которого открывались двери. Это было что-то среднее между настоящей машиной и картингом. Каким-то образом мы привезли его в Кентвуд, и она каталась на нем по всему району, пока не переросла его.

Ребенок в этой машине не был похож ни на кого другого - эта очаровательная маленькая девочка, разъезжающая в миниатюрном красном “Мерседесе”. Это была самая милая вещь, которую вы только могли увидеть за всю свою жизнь. Клянусь Богом, вид был невероятным.