Расиль начала петь заклинание. Слоги не были словами в том смысле, в каком их понял бы человек, даже словами силы, но ритм был таким, как у каждого волшебника, которого Шарина видела действующим.

Солдаты притихли; Кровавые Орлы сомкнули ряды. Костер стрелков вспыхнул, когда они добавили топлива и помешали его, чтобы оно быстро разгорелось, но туман, поднимающийся от черной воды, казалось, тоже сгустился. Осколки кварца засверкали искрами волшебного света, сначала голубыми, а затем красными; воздух стал заряженным. Сияние, слишком бледное, чтобы иметь цвет, исходило от покрытого кустарником водоема.

На мгновение Шарине показалось, что кипарисы у пруда и отдаленные дубы колышутся; затем она поняла, что их искажает  воздух, как это бывает в жаркий день. Она и волшебница Корл провалились в светящуюся серую дымку. Она не чувствовала движения или головокружения: мир, включая грязную траву у нее под ногами, исчез. Она висела в осязаемом пространстве. Расиль продолжала петь.

Шарина почти нашла смысл в вопле волшебницы, и осознание этого напугало ее на интуитивном уровне. — «Я не должна этого слышать! Никто не должен этого слышать!» Впервые она осознала, что разница между волшебниками и такими же непрофессионалами, как она сама, может заключаться в способности понимать определенные вещи, не сходя с ума.

В серой дымке возникли очертания. Сначала Шарина подумала, что глаза обманывают ее, заставляя поверить, что вокруг нее нечто большее, чем бесконечный туман; потом она решила, что видит покрытые мхом кипарисы на другой стороне болота, их тени отбрасываются на туман, как иногда бывает на горных перевалах. Приблизилась тень. На мгновение Шарина увидела клыки, такие же серые, как и пятнистое лицо, в котором они находились. Ужастик отчаянно вскрикнул и исчез.

Расиль прекратила петь, и присела, на корточки, тяжело дыша. Когда она взглянула в сторону Шарины, то потеряла равновесие, зарычала и опустила руку, чтобы не свалиться набок. Шарина опустилась на одно колено и подхватила Корла левой рукой. Она много раз видела, насколько изнурительным было основное волшебство, и что бы Расиль ни сделала, чтобы привести их сюда, это было важно. И насколько сложно будет вернуться  обратно? Но этот вопрос можно отложить на потом, после того, как они закончат свои дела. Приблизилась еще одна фигура, но тут же метнулась прочь — бесшумно, хотя Шарина могла слышать отдаленный хор воплей. Формы существ были такими же неопределенными, как у сосулек. Она была уверена, что смогла бы разглядеть прозрачные формы, если бы было хоть немного света.

Расиль посмотрела на нож и усмехнулась. — Шарина, — сказала Корл, — я не сомневаюсь, что ты храбра, как самый могущественный вождь Истинного Народа; но, пожалуйста, убери свой нож. С таким же успехом ты могла бы резать лунные лучи. И, кроме того, тебе могут понадобиться обе руки, чтобы поддержать меня.

— Да, хорошо, — ответила Шарина. Она вложила большой нож в ножны с гораздо большим трудом, чем вытащила его рефлекторно. Она хмыкнула и спросила: — Расиль, кто это такие?

Расиль встала; Шарина поднялась вместе с ней. Она была готова схватить Корла за руку или плечи, если та начнет падать, но в этом не было необходимости. Из пустоты выплыли еще три фигуры. Их рты открывались, как у карпов, глотающих воздух летом, но эти пасти были с зубами длиннее, чем у морского волка. Тот, что в центре, закричал, как нагнувшийся ястреб; остальные присоединились на полтона по обе стороны от него. Затем они отплыли в сторону и исчезли.

— Это были люди, — сказала Расиль. — Теперь... теперь они те, кого ты видишь. Это был твой народ, но они очень старые. Когда духи находятся здесь так долго, как эти, нет большой разницы между человекообразными тварями и Истинными Людьми.

Что-то приближалось, медленно, скорее шагая, чем скользя сквозь туман. Это что-то было все еще слишком далеко, чтобы Шарина могла разглядеть детали. — Это призраки? — спросила она. Ее голос прозвучал выше, чем она намеревалась. Она прочистила горло. — Расиль, что нам от них можно ожидать?

— Те были всего лишь голодные, — ответила Корл. — Но есть и другие, и они придут.

Шагающая фигура приблизилась, превратившись в человека, который нес длинное копье и высокий изогнутый щит, сделанный из шкуры пятнистого быка. Он уставился на Шарину пустыми глазами.

— Сэр? — позвала Шарина. Она отчаянно хотела услышать голос, отличный от ее собственного или голоса волшебника. — Кто вы? Я Шарина ос-Рейз. Солдат, молча, прошел мимо, хотя и повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Он продолжал оглядываться, пока не скрылся из виду.

Волшебница возобновила свое пение, хотя на этот раз ритм был немного другим. Туман собрался в сгусток, который, в свою очередь, медленно разделился на три фигуры, становившиеся все более отчетливыми. Это были старики, угрюмо смотревшие на Корла. — Зачем ты меня вызываешь? — спросил один ворчливым голосом. — Они живые, — сказал другой. — Им нет до нас никакого дела, как и нам до них.

— Я приказываю тебе рассказать мне о существах, то есть Последних, которые убили тебя, — сказала Расиль. — Ваш собственный вид и вся жизнь в мире зависят от вашей помощи. Где находится самая непосредственная опасность от Последних для вашей расы и моей?

— У нас нет никаких дел с живыми, — завопил дух.

— Я приказываю тебе! — повторила Расиль. Она начала читать заклинание, но духи закричали прежде, чем она произнесла третий слог. — Говори! — настаивала  Расиль.

— Панда! — сказала средняя фигура. — Последние уничтожат Панду, — сказал тот, что справа, — и от Панды они распространятся, чтобы завоевать мир. — Последние завоюет мир! — воскликнул третий. — Если не из Панды, то из великой ледяной линзы на Шенги. Последних не остановить! Все трое начали ужасно выть. Их очертания расплылись и удлинились; их рты раздулись, превратившись в клыкастые ямы.

— Убирайтесь! — закричала Расиль. — Я отпускаю вас! Когда трое стариков растворились в тумане, волшебница снова начала петь. Ее резкий голос начал слабеть, но, казалось, становился все сильнее. Шарина сжала руки, ее губы зашевелились в безмолвной молитве: — Владычица, защити меня, если на то будет Твоя воля. Владычица, не дай мне погибнуть в этом месте вдали от тех, кого я люблю.

В тумане появились и стали светиться огни. С приливом благодарного восторга Шарина поняла, что туман вокруг них поднялся с болота, а огни были солдатскими фонарями и походным костром. Расиль упала, но Шарина подхватила ее прежде, чем она ударилась о землю. Корл был очень легкой, такой же легкой, как Теноктрис.

— Благодарите Божью Матерь! — закричала Шарина. — Хвала Богоматери, которая выводит нас из тьмы!

***

Солнце все еще скрывалось за восточным горизонтом, но небо было достаточно светлым, чтобы было видно, что огромные двойные двери оборонительной башни были открыты. Никого поблизости Гаррик не видел.

— Вперед! — прокричал Карус в голове Гаррика. — Не упускай шанс! Иди! Вперед!

— Продолжаем движение! — сказал Гаррик, сдерживая порыв пнуть своего скакуна в ребра. Но с Корой в этом не было необходимости. Кроме того, он не был уверен, что готовность огра вести себя, как лошадь распространяется на то, чтобы с ней обращались как с лошадью. — К двери! — он говорил настойчиво, но не кричал. У него не было желания предупреждать людей, находящихся в башне, пока они сами его не заметят.

— Я знаю из достоверных источников, что есть лошади, которые взбрыкивают, хозяин, — пробормотала Кора, но ускорила шаг, перейдя с трусцы на тряский галоп. — Хотя за большинством из тех, кого я видела, гнался огр.

Грунт был неустойчивым. Кора поскользнулась, отвернув каменную глыбу, ударившуюся о выступ позади них; она треснула, как мяч, выпущенный из катапульты. Ее левая рука вытянулась, в то время как правую она прижала к ребрам, сохраняя равновесие, но, не замедляясь. Гаррик раздумывал, обнажить ли ему меч — рефлекс и твердое убеждение Каруса — или оставить его в ножнах на случай, если, в конце концов, в нем не будет необходимости. Обдумывая это, он потянулся к рукояти, полагая, что бегущий огр будет расценен как нападение, независимо от того, взмахнет мечом мужчина у нее за спиной или нет.