Красное солнце было слишком тусклым, чтобы отбрасывать их тени, но их волнистый мех блестел, когда они двигались. Они были проворными и быстрыми, иногда совершая прыжки вниз по склону, с которыми не смог бы сравниться ни один человек.

— Мы должны закрыть дверь! — в отчаянии сказал рыжеволосый местный житель. — Входите, или мы будем вынуждены оставить вас снаружи!

— Пока нет, — ответила Илна, когда ее пальцы перебирали узелки в узоре, который они сплели. — Я должна увидеть больше.

Из отдаленных очертаний появилась группа людей-кошек, больше, чем все группы, которые вышли раньше.

— Я закрываюсь, — сказал местный житель, повысив голос.

— Нет, — отозвался Темпл. Он говорил негромко, но каждый слог был как из кварца.

— Мы должны...

— Нет, — повторил Темпл.

Люди-кошки приближались очень быстро. Все они были воинами без вождя, который обычно возглавлял бы такой большой отряд. Пальцы Илны заработали, ища ответ, к которому ее сознание не смогло бы прийти. Она была уверена, что такой ответ есть…

— Илна, — мягко сказал Темпл. — Мы поступим так, как ты считаешь нужным. Но что касается меня, я бы предпочел сразиться с Коэрли позже.

У нее получилось! Илна шагнула в дверной проем. Темпл сам захлопнул за ней панель; она была массивной, как ворота пограничной крепости.

Рыжеволосый и его товарищи задвинули засов на место. Илна услышала стук легких топоров людей-кошек по внешней стороне двери. Это было не опаснее, чем град, стучащий по шиферной крыше мельницы, на которой выросла Илна. Люди-кошки взвизгнули от разочарования.

— Я нашла путь к тому, что искала, — сообщила Илна, обращаясь к размытым фигурам вокруг нее. В глубине пещеры были лампы, но ее глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к ним. — Наконец-то.

— Госпожа? — спросил Карпос. — О чем это?

— О двери, которую открыли кошачьи звери, чтобы прийти сюда, — ответила Илна. — Конечно, сначала нам придется убить их всех. Она почувствовала, как ее губы сжались, словно лезвие изогнутого ножа. — Но мы бы все равно хотели это сделать, — добавила она.

Со спины огра Гаррик мог видеть верхушки колючих изгородей по обе стороны изрытой колеями красной грунтовой дороги, но по большей части саму Кору не было видно крестьянам, работавшим в полях. Они были поражены, увидев человека, смотрящего на них сверху вниз с высоты четырнадцати футов, но не бросили свои инструменты и не побежали с криками. Пара болтающих женщин, которые увидели Кору, когда они проходили мимо пролома в живой изгороди, с криками убежали, бросив завернутые в листья свертки, которые они несли на головах. Их яркие хлопчатобумажные халаты развевались за ними, как крылья попугаев.

Шин одобрительно принюхался. — Паста из нута, картофеля и помидоров в обертке из лепешек, — сказал он. — Очень вкусная приправа, включая немного шафрана. Но...  Он улыбнулся Гаррику — или, возможно, Коре. — ... было бы неправильно лишать трудолюбивых фермеров их обеда.

— Я подозреваю, что ты лишаешь бродячих собак неожиданной награды, — сказал Гаррик, когда людоед потрусила дальше, — но да, это было бы неправильно. Мы купим ужин обычным способом, когда остановимся на ночлег.

— И могу я надеяться на хороший говяжий окорок, дорогой хозяин? — спросила Кора. — Я чувствую, что это страна крупного рогатого скота.

Называть это место «страной крупного рогатого скота» было преувеличением. Несколько фермеров пахали за одиноким волом, очевидно взрослым, но не крупнее молодого бычка той породы, которую жители деревни Барка превращали в волов — путем кастрации. Но даже это было редкостью: большинство людей, которых Гаррик видел на полях, рыхлили почву для посева мотыгами.

Комментарий Коры заставил его задуматься — насколько то, что она сказала, было, шуткой, а насколько правдой. Он подозревал, что имело место и то, и другое. Что огр так причудливо заявляла вещи, которые на самом деле были правдой — в том числе, что она ела людей в прошлом, и с нетерпением ждала возможности сделать это снова, когда перестанет находиться под контролем Гаррика. Что, в свою очередь, заставило Гаррика задуматься о нравственности своей позиции. Мог ли он с чистой совестью выпустить в мир хищного монстра после завершения своего посольства к Желтому Королю?

Король Карус в его голове мрачно усмехнулся. — Если ты беспокоишься об этом, парень, — сказал он, — то в твоей армии есть солдаты, о которых тебе тоже лучше побеспокоиться. И это не самые худшие войска, которым предстоит тяжелый бой.

Шин трусил рядом с Корой, время от времени делая сальто, чтобы разнообразить свой путь. Теперь он рассмеялся и сказал: — Более осторожный человек мог бы сказать: «Если он завершит свое посольство». Но ты, очевидно, оптимистичный молодой человек, а также великий чемпион и представитель.

— Тсс, Шин, он всего лишь логик, — запротестовала Кора. — Если он будет разорван на куски или съеден, или произойдет любой другой вероятный фатальный исход этого путешествия, тогда его моральное затруднение исчезнет. Тебе лучше побеспокоиться о том, как поведет себя его верный конь после вероятной катастрофы.

— Увы, но я не философ, — ответил Шин. — В таком случае моя первая забота — не стать твоим следующим блюдом.

— Хорошее замечание! — отозвалась Кора. — Теперь, когда ты напомнил мне об этом, я не придаю особого значения тому, что я еще не пробовала эгипана. Да, я запомню это на будущее.

— «Наверняка они шутят»… — подумал Гаррик. Он прочистил горло и сказал вслух: — Недалеко впереди лес. Лиственные породы деревьев, и некоторые из них довольно высокие.

— Там, где дорога входит в этот лес, нас поджидают люди, — сказала людоед, глубоко шмыгая носом. Нос у нее был плоский, чуть больше горбинки с двумя вертикальными прорезями, но, очевидно, очень чувствительный. — Я думаю, двенадцать… Да, двенадцать мужчин, один из них, как мне кажется, пахнет пачули. Остальные пахнут в основном навозом и собственным потом.

— Отряд солдат под командованием офицера, — сообщил Карус. — Я не думаю, что они представляют большое войско, но двенадцать все равно хорошее число. И я бы предположил, что у них есть луки.

— Будем надеяться на лучшее, — спокойно сказал Гаррик.

— А я надеюсь, что мы будем держать наш меч в ножнах наизготовку, — сказал Карус, но его изображение ухмылялось. Потребовалось бы больше мужества — и кровожадности — чем Гаррик или его предок ожидали от местных ополченцев, чтобы затеять драку с фехтовальщиком на огре.

Они миновали последнее поле. Теперь обзор не загораживали  живые изгороди, и Гаррик увидел полосу кустарника шириной в фарлонг, а затем и сами деревья. Некоторые поднимались почти на двести футов в воздух.

— Тиковое дерево, — сказал Карус с удовлетворением человека, уверенного в своем знании. — Я столкнулся с ним на Сиримате. Чертовски твердое дерево для частокола, и оно горело не так, как я ожидал. Нам пришлось перелезать через стены.

Солдат, в такой же одежде, что и фермеры на полях — соломенная шляпа, набедренная повязка и свободный хлопчатобумажный жилет — стоял у подножия одного из ближайших деревьев. Он закричал от возбуждения и схватил то, что Гаррик принял за кривое бамбуковое копье, прислоненное к стволу дерева. Это был лук выше его роста, а стрела с каменным наконечником, которую он наложил на тетиву, была пяти футов длиной.

Еще больше людей, похожих на первого, как горошины, вскочили с мест, где они сидели или спали в тени. У некоторых были копья, но было еще несколько луков. Оружие было грубым, но, как заметил Карус, его было много.

— Приветствую вас, друзья! — крикнул Гаррик, весело помахав левой рукой. Его правая рука не была на рукояти меча, но он мог быстро достать его, если понадобится. — Пожалуйста, простите мою лошадь. Она безвредная! Мы всего лишь путешественники, проезжающие через вашу страну и готовы заплатить за еду и ночлег.